Не начинай.

 

Читателей: 8

Инфо

150 букв разлуки

ты такая лёгкая
меньше былинки-соломинки
и меня
нежность
истончает прозрачностью силы   
запуская в ночь
светящихся мотыльков гармонии
поджигающих сотни крыльев
того
чем мы
были

.

Мужчина в любви.

За маревом то ли дождя, то ли тумана,
в скупых лучах ленивых и враждебных фар
я вижу проблески случайного романа,
что на меня свалился, словно Божий дар.

Понять я не умею. Сущею причудой
я выгляжу, стучась в незапертую дверь.
И не пойму, увы, любовь взялась откуда
и как мне быть с любовью этою теперь?

.

Блондинка с Liberty Street.

Унеся барабан в темноту, за рояль,                   
старый джаз-мен присядет за стойкой у бара 
и нальёт себе в стопку холодной «Mistral»,      
будет долго тушить боль душевного жара.    

Полуночные пары давно разбрелись,     
и развеялся запах любовного бреда.     
Не найдёт он давно потерявшийся смысл, 
отвлечёт его снова с бутылкой беседа.    

Затуманится взгляд, память вновь оживит
полустёртые временем слайды картинок   
той певички,  с окраины  Liberty Street,       
самой лучшей из прочих знакомых блондинок.

Саксофон постарел, как хозяин седой, 
выводя виртуозное соло в финале.
Белокурая дочка поёт под него –
душу взяв у отца, слившись с чёрным роялем.

.

Д Р в Питере.

Здесь нельзя не писать о любви.
Невских волн распуская свой свитер,
как шаржист осветляет лоб, и –
запускает во мне сердце Питер.

Я влюблён в этот город мостов,
добрых глаз васильково-невинных.
Знаю точно, когда я most off* –
жить останется наша взаимность.

* – больше всего от.

.

Клонился к завершению октябрь.

Они спали по разным квартирам,
ели-пили, ругали работу,
ненавидели в стиле ампира статуэтки, и хвост бегемотий.

Но, однажды,
их код восьмизначный
смело щёлкнул зубцом шестерёнки
и совпал в помещенье чердачном,
на куске полиэстровой плёнки.

Отпечаток шести приложений
миллиардами маленьких битов —
записался на сервер слеженья,
от чего стал тот гиперзабитым.

В чём, вы спросите, промысел божий:
иль в её репутации белой,
или, может, в его глупой роже?
... снег... и гуси на юг улетели...

.

Поминальное (на смерть работы).

В стакане запотевшем
двести водки
во мне
уже бунтуют
триста грамм.
Пестрят
флажками
фронтовые сводки
и мухами
засиженный экран.
Война
за-ради боя
мне не в радость
убийство
в общем-то
не мой конёк.
Какая
в сущности
была ты
гадость —
не дрогнув
я нажал тугой крючок.
Свободен!
Бесы стонут в дикой злобе
набатом
полнится
пустой траншеи боль.
Идите в сад
к проктологу
и глобе —
я выбрал
самую из вольных
воль.

.

Рждушка.

Поезд.
Суета вагонных сборов.
Бурый щебень в россыпях бычков.
Длинные ресницы светофоров
всё зигуют
толпам новичков.
Я же –
путешественник со стажем,
засыпаю
лишь под стук колёс,
в угол саквояж
швырнув винтажный
под копну
растрёпанных волос.
Каждый день
меняю я вагоны:
отвожу семейства
на юга,
сотни зеков доставляю
в зону,
на «Зенит» –
фанатов «Спартака».
Без билетов,
чая и похмелья
езжу,
без подушек и белья.
Каждый день
справляю
новоселье:
вагонёнок Рждушка
я ...

.

чайки думают

чайки думают что мой дом
это очень большой титаник
и устраивают содом
греховодный свой город чаек
каждым утром они кричат
верни острова японии
вынуждает чаечий чат
вынуть меч обиванкеноби
и плавить соседний айсберг
с шипением страшным и паром
миазмов газообразных
из соседских немых укоров
зачем меня чайки будят
ведь снятся мне звёздные войны
и куда теперь льда груды
может взять и отдать японии?

.

досадное.

я выбил зуб зубною щёткой
в толчке блестящем ржд
когда бухие идиотки
стоп-кран сорвали, чтоб их, э...
и вот пока, красивой юшкой
мой зуб стекал в бездонье шпал,
я, вдруг, осел безвольной тушкой
на нержавеющий отсрал...
с безумной, лютою обидой,
я тесный покидал толчок,
когда в окне мелькали виды
селенья вышний волочёк.
вернусь, и зуб мне вставит чёткий,
главврач больницы «Ай и ой!».
... эх, вот блин, что ж те «идиотки»
бухали вовсе не со мной?

.

Калитка.

.
Прошепчи череде: «Шшш, плутовка!»
громко крикни калгану: «Дурак!»
а пока ты всего лишь воровка —
положи-ка под пятку пятак.
Чтоб заделаться истинной ведьмой,
изводить вкруг людишек с умом —
в церкви свечку поставь на обедню,
к алтарю встань спиной, а потом:
окрести левой пяденью выход
и у свечницы выкради крест,
помяни через правое — лихо
и беги прямиком в тёмный лес.
. .
Так и сделала ведьмина дочка,
длинный волос косынкой прибрав,
и потупив горящие очи —
в храм вошла, усмирив буйных нрав.
. . .
Раздразнил нос церковный ей ладан,
голос с клироса слух чаровал,
когда из-за алтарной преграды
стих молитвы святой зазвучал.
Вышел в залу младой настоятель,
светлых глаз, деву, взглядом прожёг,
что забыла ведьмацкие клятвы
и упала без чувств на порог.
В сей же миг на окраине леса
тишину разорвал ведьмин вой —
с той поры стало проклятым место,
где чертовка ушла на покой.
. . . .
Ну а что же красавица наша.?
Как очнулась — узрела алтарь,
шёпот свечниц услышала: «Наш-то, —
отчитал ворожбу, государь!»
Что пудовые путы свалились:
вмиг наполнились влагой глаза,
непокорной рукой покрестилась
на размытых икон образа.
. . . . .
Попадьёй вскоре стала ведунья
и поповну Отцу принесла,
чьи глаза цвета синих петуний
по утрам наполняла роса.
. . . . . .
Дочь священника всё подрастала,
стала краше окрестных невест,
но однажды из церкви сбежала
потаённой тропой в ведьмин лес.
И не видели добрые люди
синеглазой поповны с тех пор,
. . . . . . .
. но без ветра, что, ночью их будит
и калиткой стучит о забор.?

.