Синий Диктатор III « Клуб наивных сердец »

Рассказ / Читателей: 33

Инфо

Кто-то вышел на карниз - не нашел своего поводка, кто-то вылетел в окно - и уколол свою печаль о штырь сухой усмешки.

На столе излишества пира, вокруг утопал в платьях урод - красота. О, этот взмах! О, эти рты! Много зубов в открытой улыбке, зубастые обожатели флирта устраненных шепталищ, экзамен на каждом пути - ступай поступью глухих слепцов. Из вас сварены духи, они такие смешные, как карапузы, надувающие розовые шары. Это словно небесные чертоги и печальные багеты крошат крошки на пупок вселенной - все смешнее, все веселее, побольше лей, но где же лейка, где дырочки во флаконе душистой капели? Они кривляются в тишине заботливых мамаш, грызут сухари мироздания. О, эти дырочки в прозрачных сосудах, обрамляющие розовость щек! Стыдливость невинна, когда пропитана сгустками источающих слез.

Покой есть не смерть, а порядок - не честь, а пыль - не балерина, и она не любит варенье; почем нынче грехи?

Чего стоит слово, которое двигается не проторенной дорожкой, ах эти рельсы нейронных сетей, вас бы сотрясти в сосуд мармеладных снов, лишь раз окунуть в радугу бессвязных стремлений. Кривой и миленький кусочек надежды на то, что перепадет, а может даже больше; главное глубоко дышать, главное смотреть. Но что крикливые взбрыкивания, они смешны, словом , лишены хоть какой-то искры обаяния, барометр на отметке, где тени, там, где зазубрены губления, раскрыты объятия для пошлых забав. Морочит твоя нежность, тоскует в обмане найти сердечных утех, а ведь смешливость, сдобренная схожим сословием, не обманет, она как яблочный спас и потный паяц кривляют оглоблей чудес, игрушки на елке кричат песни о том, что у нас уже не будет праздника, мы вкусили хрустящие маятники.

Невязлевое одухотворение.

Ямы твоей печали соотносятся с причиной мечты о вязкой плети. Лужайка снов верховодила в узде мироздания, нагайками забивала свои же хвосты в плоские, в обиходе ртутные изваяния. Вещало! Снова вокруг эти уши, тонкие с синими прожилками, оживающие в ритме пульсации, набухающие от ветра эмоций, навострили свои радары, услышав звон волшебного смеха. Смена фразы, обувь для мысли, одежда для пирога, все спутано в тугие косички познания, в руках только спицы - протыкают глотки змеям и вяжут из них носочки, для наших одиноких ножек. Чтение, чтение, поры свободной мысли забиты чужими послаблениями, и вновь сияет там шут с прокуренным взором. Очищение... Нужен душ из радуги, свободное плавание конструкции гибкости. Отлавливай оправдание, ведь цитрус пока не диктатор. Наглые прощеканы забились под стулья, вникают в цены на продажнике вещателей, нескромно однако, но все же ваше непотребство является причиной пралине, о это так сладко- гадко .. Может чуток, нет? Хех, вы знали когда копали, вы все чувствовали, и ваш трамвай ушел в поднебесье злой старушки.. Видишь , ее кудри листают небес страничные тучки..

Почем нынче унылое недолуние?

Все так же прячется за нарисованной ширмой слащавых улыбок?

Вот любители смеха вышли на помост, где вчера стреляли глухарей. Кто вспомнит о вас, избалованные прочь, вам тут не система удобных форм, для вмещения ваших гибких ширм. Не для вас этот праздник! Шоколадные утесы таяли под вашими телесами, в складках рождались начинки, это младенцы с признаком успеха махали платочками в след уходящей судьбе, а надежда смеялась абордируемыми трезубцами, они впивались в розовые щеки малышей и это их очень удивляло, стояла дивная скука и потроха бога гремели там в дали...Шляпа ваша тесна, в узлы ваши тонкие косички извилин извивались в разные па; торчали из всех возможных щелей. Хрустели галеты ваших мыслей на устах динамичных прогалин, в низинах короли искали одежду, скоро гуталин оближет ваши вострые шнурки у ваших ног . А что птички? А птички все так же улетали на юг.. Ах как приятно увидеть удобное место, но ночные горшки не в той стороне, в скафандрах ищущие, но голые, не тревожно замершие, ушлое морозко, пятки весны, давай облизывай и не трепещи! Клинический заскок на ту сторону медали, где всегда розовый слоник, мармелад, пускающий пузыри, и вновь капель там пела гимны о сияющей мечте, где бабушки не печалятся без воткнутой спицы в виске. Диагноз в пенсне и такой важный, либо так, либо вприсядку, и чай из блюдец, и гром вприкуску сотрясает тонкую эмаль в различные состояния; и особые малыши, и нет свободы в предпочтении, нет пустоты.

Я встречал рассвет в колыбели Земли.

Уста!

Вместе— связанные, прикреплённые. Везденосящий признак утраты господства силы программы, патруль ада! Усыпальница боязливых сомнений в погребении совести, ты убийца надежды, ты убийца всего. Разрывали в клочья в глубинах утробы, воскрешали для распятия, возвышали для рисования, терновый венец для клоуна. Во что ты можешь кричать, где это рупор насмешливых слез. Отчаяние , отчаяние, отчаяние! Это смешно, хоть разорви небо! Небо в клочья. Утопленник в собственных слезах, ты смеялся трупом на земляничных полях, ты кувыркался в колыбели земли, ты отрывался лоскутками, сцепляясь в воздушные змеи из собственной кожи, ты совокуплял себя в кровавые раны, ты был стриптизом бога в иконах вселенной! Собственный БОГ с почерневшими очами, пожирающий неврождённый мир оскалом насмешки.