Золотая рыбка. Рассказ четвёртый. ДАР, ч.1

Читателей: 31

Инфо

Для меня раннее пробуждение – страшнее проклятья. Сейчас 2 часа ночи. Я еду на заднем сидении какой-то достаточно комфортабельной машины и очень, Ну ОЧЕНЬ, хочу спать. Окруженный молчанием, я понимаю, что люди, смотрящие на меня как на чудотворную икону , - это моя конкретная проблема. Они могут вдруг упасть, начать кусаться, разбирать мою одежду на составные... Я их боюсь. Я очень их боюсь... и очень хочу спать.
  Дорога едва освещается мутными фонарями, мы – за чертой города (двойной тариф - щёлкает мой мозговой калькулятор), и вскоре машина припарковывается около симпатичного дачного сруба. Спешу за хозяевам – в  уютной розовой комнате лежит тельце... Я их всегда так называю – ТЕЛЬЦЕ – даже если умер 95 летний старик. Тела почему-то становятся лёгкими, как пёрышко..Во всяком случае, мне так кажется.
  Знаю, насколько им сейчас страшно... Знаю, как они ждут ДИВА... я  отправляю их прочь...никто не
должен видеть, как я это делаю.. А делаю я следущее – я оживляю людей...

****************
  Когда-то в детстве я мечтал об огромной собаке – Овчарке, Сен Бернаре или Мастифе. Хотел быть хозяином грозного, мощного свирепого пса. А на день рождения мне подарили крольчиху Машку. Белую, мирную и уже с именем. В огромной металлической  клетке  Машка была малюсенькой совсем, из клетки я её тут же выпустил, и мы стали друг друга рассматривать.
  Крольчиха сидела на полу, прижав уши, и смотрела на меня малиновыми глазами. Я лежал на ковре напротив и изучал своего нового питомца. «Питомицу», - как я её окрестил. Цвет её глаз
поразил меня, и её спокойствие тоже. Она никуда не прыгала, не бежала, просто тихонько разглядывала меня, и ноздри её 
часто-часто вздрагивали.

*************
  Я  -  в доме, в том самом дачном срубе.  Пытаюсь не смотреть по сторонам.  Родственники ушли, стараясь не шуметь, хотя разве можно потревожить усопших?  Я знаю -  у них столько просьб,
молитв, пожеланий, но существует договорённость: минимум информации.  А я пока рассматриваю тихую печальную комнату, где лежит тот или та, которую мне предстоит оживить. Не всегда, надо сказать, у меня получается. Но обычно  (ОБЫЧНО – что здесь обычного???)  всё заканчивается благополучно.
  Я  не зря попросил всех выйти. Я никогда не хочу знать как, когда и почему  умер тот,которому я попытаюсь вернуть жизнь. Мне не нужны подробности. Всматриваюсь в тельце-пёрышко.  Это – маленькая девочка, лет 5-6 ти. Мне очень хочется её вернуть... Я должен это чувствовать,  я должен ХОТЕТЬ вернуть усопших. Неспеша подхожу, рассматриваю малышку, шепчу ей – ты будешь жива, ты опять будешь жива...

************
  Крольчиха Машка незаметно вросла в мою жизнь.  Она была нетороплива, очень ласкова – хотя я читал, что кролики не любят, когда их ласкают.  Она, напротив, ОЧЕНЬ любила ласку. Забираясь ко мне под мышку,тёплая Машка складывала свои длиннющие уши и как-бы растворялась во мне. Шерсть её была мягкой и шелковистой, а сама она источала такое родное и приятное тепло, что я даже не знаю, кому больше нравилось спать вместе – ей или мне. Своей покорностью, лаской, нежным застенчивым характером она превратила меня в своего раба. Я её обожал...  И когда она стала чахнуть, я потерял почву под ногами. Ветеринары говорили : возраст, родные говорили -старость,  я смотрел на свою любимую Машку и не мог представить, что её скоро больше не будет со мной... Я уже был подростком, с большим прыщавым лбом и растопыренными ушами,застенчивый и завёрнутый в собственные комплексы, как кукурузный початок в зелёные  спелые листья. Мой юношеский максимализм не давал мне никаких других вариантов – если Машка умрёт, умру и я. Так я решил.
  Сначала у неё отнялись задние лапки. Но она по-прежнему радовалась моему прикосновению. Я брал её на руки, расчёсывал, пел ей песни, кормил – а она всматривалась в мою душу своим доверчивыми малиновыми глазами.  Ночью Машка подползала к моей кровати,  держась только на передних лапках, а задние волочились.  Словно попона....
Я плакал, я целовал её, я массажировал  всё Машкино тельце и умолял: только не умирай..только не умирай.....
  Но однажды, когда я пришёл из школы, Машка меня не встретила. Она лежала на боку, и сон её – вечный покой её  - взорвал моё закомплексованное  сердечко. Я плакал...я обнимал мою малюсенькую крольчиху. Я не стеснялся своих слёз и думал: Очнись, моя хорошая! Открой свои красные-прекрасные глаза...! Вернись!!!!!
-В каком-то необъяснимом порыве,  уколов себе палец иголкой, я приподнял Машкино веко и капнул свою
каплю крови в её мёртвый, потускневший глаз. Я хотел, чтобы её глаза опять стали малиновыми... Я плакал, я не хотел жить...
  Что это? Машка чуть вздрогнула, я почувствовал, как её тельце оживает. Не мог поверить... Чудо? Сон? Обман? Ноздри её зашевелились... лапки задвигались, а глаза - .... она опять смотрела на меня своими малиновыми глазами.  Спокойная, тихая, мудрая...

  Я  был счастлив и очень взволнован. Остолбенев от произошедшего, я сидел на полу перед любимой крольчихой и видел, что она ОЖИВАЕТ!  Её задние лапки по-прежнему были парализованы, и она подползла к моим рукам и легла на них. Я плакал, но теперь от счастья! Я оживил свою любимую Марусю!
  Родители недоумевали. Они считали, что Машка и не умирала вовсе, а просто была в коме или «в обмороке», как выразилась мама. «Пойди к ветеринару», – говорила она, «кроли, наверное, так себя ведут в старости».  Кроли... слово было каким-то базарно-магазинным, словно мама имела в виду свежемороженную тушку.
  Но мне было ясно, что произошло Чудо. И это чудо каким-то немыслимым образом сотворил  Я!!!!! Никому не раскрыв , как мне это удалось,  в тот день я поселил в сердце великую тайну.

++++++++++

  Ну что же - пора.
Спирт, иголка, сейчас прокол пальца и главное – приоткрыть веки капнуть, желательно в самый центр глаза. А потом ждать. Вот вся нехитрая процедура... Обычно проходят  минуты 2-3,  от силы 5.И вот – ещё вроде ничего не происходит, но я уже знаю, -сработало! Сначала едва заметный тихий-тихий вздох,затем лёгкое движение шеи, начинают чуть пошевеливаться пальцы. Глаза ещё закрыты,пройдёт минут десять, и дыханье восстановится, станет розоветь лицо, и только тогда малышка откроет глаза. Всё.... –
зову родствеников. Сейчас  начнётся.. Радость,  слёзы , крики,  недоумение,  но самое главное  –  вопросы, вопросы, вопросы.  Меня будут целовать,  поить,  кормить,  фотографировать,  просто прикасаться ко мне – иногда неистово, чаще всего со страхом.  И не отпускать – хоть я устал, хочу домой, в свою
уютную спальню, но не тут-то было!

  Всякий раз, когда я оживляю умерших, я вспоминаю, как радовался Машкиному возвращению. И как ненадолго...Когда моя Машка  снова начала чахнуть, я не поверил. Думал, всё пройдёт. А ещё я думал –  ещё раз умрёт, воскрешу! Я был уверен в своей силе – я обязательно её верну!
    На субботу и воскресенье наш класс послали в деревню - помогать колхозу.  Эти мероприятия были бесполезным и очень утомительным, как для школьников, так и для учителей. Но кто-то
«наверху» придумал эту муть, и школы беспрекословно подчинялись. Ночевать нас помещали в каких-то бараках, мы
сортировали гнилой лук или совсем уже отсыревшую картошку, вечером напивались , очень неумело, по-детски, курили и тут же рыгали. Пользы в этих поездках не было никакой, но и освободиться от этой добровольно-принудительной дряни тоже было невозможно.
    Я не мог взять Машку с собой, неторопливо покормил её, почистил, положил на любимое место и обещал скоро вернуться. На следующий день. Пока меня не было, родители понесли её к
ветеринару, и тот посоветовал Машку усыпить. Мама считала это гуманным поступком, и по отношению к Машке, и по
отношению ко мне (мол, не будет видеть и присутствовать). Вернувшись....ночью я бился в истерике, даже
температура поднялать – в моём сознании убийство Машки (а иначе я это представить не мог) отягчалось тем, что воскресить – то я её не мог – тельца не было. И ветеринара не было – ни в
воскресенье,  ни в понедельник,  ни во вторник...
  Тот, кто знает, что такое – комплекс вины, поймёт меня. Можно принять, осознать,перемахнуть,  перелистнуть страницу – это всё лирика.  А физика -тупая боль в грудине, отдающая под
рёбра. Она - хищница, она грызёт. Не отпускает.  Она – тень утраченного и непрощённого.
  Я убивался, стал курить, пить какую-то гадость, пропускать занятия. Я активно хотел стать плохим. Мой «по-барабановый» период очень встревожил родителей. Мама неловко заговаривала о
кроликах, о милосердии – а меня тошнило. Папа – мой добряк папа, начиная разговор, ТАК умел расстроиться, что в
ход шли капли, таблетки, настойки, какие-то немыслимые пластыри и припарки, а он всё хмыкал, сморкался и хватал воздух руками. На этом беседа заканчивалась, несчастный папа, потея,замолкал. А мой комплекс вины множился и  «вы-пых-пыхивал» из меня, как тесто из квашни.
  Коррективу внесла бабушка Саша. Она взяла и... тихо умерла. Случилось это днём, я был в школе, меня позвали к директору и сообщили, что моя бабушка умерла. Я нёсся домой, как пулемётный
огонь. Ворвавшись в комнату, я растолкал толпу уже прибывших соседок. Я гнал их прочь в истерике, в какой-то запредельной ярости !!! Моя неистовость сработала – все неумело убрались из комнаты.
 
  Она лежала не в постели,а на столе - спокойная, чистая, в белой косыночке с голубыми цветочками,руки её, сложенные на груди, такие родные, такие знакомые – застыли в молитвенном узле. Я слышал, как плакала мама за стеной, слышал гул разговоров и причитаний, – все присутствующие расценили моё
поведение, как выходку –  но -.. скорее....скорее, у меня не было времени.
  Проколов палец, вспомнив свою любимую Машку, я приподнял бабушкино веко. И.....капнул. А потом подумал – вот дурак! Что я о себе возомнил!!!  Воскрешатель  хренов!..
  Через секунду дверь «взломали» родственники, они собрались вокруг бабушки, - и плач,горе,стенания, какие-то приговоры просто оглушили меня и плотно заполнили комнату, как гелий
наполняет воздушный шарик.. Я  был в растерянности – сейчас она проснётся – я это ЗНАЛ..знал!  Ох,как некстати все эти люди!. Мне бы побыть с ней наедине, пока она проснётся..Мне бы быть рядом...чтобы никого не было! И бабушка проснулась...При всех.
  Сложнее всего было успокоить маму и убедить очередную бригаду скорой помощи, что смерть бабушки была констатирована ошибочно. Пока шли все эти «весёлые разборки», я сидел под столом,
еле туда втиснувшись, по старой детской привычке вслушиваясь в споры взрослых «наверху». Я любил сидеть под нашим старым, крепким, дубовым  столом. Но несколько часов назад, увидев бабушку,лежащую уже на этом столе – одетую и прибранную, помытую и причёсанную - готовую к  переезду в «Мир
иной», я поспешил всё вернуть назад. Я спешил всё исправить! Так,  думал я, должно произойти.  Я знал, вернее, нет !- я чувствовал – бабушка знает, ЧТО произошло. Либо сознательно, либо подсознательно, но.... знает. Как знал я, когда и как задергаются её веки. Как знал и чувствовал, когда её грудь опять задышит...
  Только лишь спустя несколько дней, я  смог остаться с неё один на один. Честно говоря, я этого боялся. Какая-то глубокая тайна  вдруг поселилась во мне, делая меня,кукурузного подростка, важным и непостижимым. Я испугался, оживив бабушку. Не боялся этого с Машкой, моей крольчихой, а с бабушкой – испугался.
  Баба Саша лежала на кровати, розовая, пахнущая ванилью и ... спокойная-спокойная! Я поцеловал её сморщенные щёчки, подтянул одеяло, взял её ручки- крестики в свои чернильно-алебастровые  школьные руки. А она вдруг сказала – «Отпусти меня, Егорушка, мне – пора.» И так на меня посмотрела!.... Всё знала
и помнила... И, мне казалось, осуждала.меня... любя... Я просто расплющился от этих слов!!!.Я не понимал тогда в своём юношеском максимализме важность сказанного бабушкой:  МНЕ – ПОРА...
  Рядом со мной, а может, и внутри меня, пульсировала, жила какая-то ДРУГАЯ правда! Я не мог её принять! И не мне, желторотому подростку, было по зубам её осознать. И покориться. 
  Бабушка,.. моя любимая ванильная бабушка, умерла через неделю. И в тот ДРУГОЙ  раз, ЗНАЯ, что могу её вернуть,... я не стал этого делать. И горько плакал в подушку, и очень жалел маму, и не мог смотреть на бабу Сашу в гробу – не мог, оттого, что чувствовал – Я ПРОИГРАЛ! Я предал, я – ничто...
    Появилась сила, неведомая мне, неожиданно вытряхнув из меня детскую романтику и мечтательность.
Сила, поставив меня в такую плоскость, где я был зажат неизвестностью, где мои желания и потребности 
издавали слабый писк бессилия... Я решил – мой Дар – мусор.  Дрянь.  Проделки Нечистого.  Игра с невидимым противником, в которой я лишь ...гирька на весах... И сколько во мне граммов
только ему, ПРОТИВНИКУ, известно. (Продолжение следует...)