Деколька

Для детей / Читателей: 16

Инфо

( Из личной жизни цветочных горшков)

Жила-была на цветочном горшке Деколька. И звали её Ангелина.
Горшок, обычный глиняный горшок, стоял на кухонном окне, и росла в нем прекрасная  Белая Роза. И всё было у Белой Розы в порядке – она цвела и благоухала, и, конечно же, водила дружбу с Деколькой.
– У тебя изысканный аромат, Роза! Ты  не предназначена  для кухонного окна. Жизнь на кухне  такая скучная! Посмотри – за окном иные миры.  Знаю точно,  я дольше тебя живу на свете, ведь сначала была я, а потом появилась ты в моем горшке.
Ангелина краем своей плоскости победоносно косилась на  цветок, высящийся над ней, а Белая Роза в ответ шелестела листьями и лепестками и, не то соглашалась, не то смеялась тихим шорохом:
– Хорошо, хорошо.
А ночью Роза источала аромат сильнее прежнего, и Ангелина уплывала в  Сонное Царство, где волны тонкого благоухания прибивали её к волшебным берегам Мечты.
Утром  Деколька  рассказывала Розе  о ярких  просторах  с невиданными  цветами и воображала, как однажды, вылетев из окна, доберется до райских полей и будет наслаждаться  их неземной красотой  и букетами  таинственных запахов.
– Хорошо, хорошо, - опять шептала Белая Роза.
– Слушай, слушай. Я могу многому тебя научить. Пользуйся, но чем ты мне за это отплатишь? -  многозначительно  наставляла Деколька.

Хозяйка тем временем,  начинала готовить завтрак, и по кухне  невидимым туманом расплывался    запах картошки или  запеканки, или поджаренных для глазуньи помидор.
Деколька морщила крылышки,  брезгливо отворачивала усики  и произносила  царственным тоном:
– Как ты можешь это выносить?!  Здесь, на  кухне нет ничего возвышенного, противная вонь – и только! И всё повторяется каждое утро.
Без всякого притворства  Белая Роза пела своими шелковыми лепестками:
– Как хорошо, как хорошо…Мне нравится…
– Какая скука! У меня иная картинка мира! Но тебе не понять! Какая картинка мира может быть у того, кто тупо сидит на кухонном окне? – Ангелина начинала грустить, и впадала в депрессию так, что  даже крылышки её тускнели.

Роза,  жалея Декольку,  старалась прошелестеть  утешительную мелодию  или роняла один лепесток на плечи горшка, чтобы спасти подружку от разрушительной печали.  А сама внимательно поглядывала на кухню, будто ожидая кого.
И когда слышались лёгкие детские шаги, Белая Роза раскрывалась, как широкая улыбка и незаметно качала новыми бутонами,  словно звала к себе кого-то.

Вот и сегодняшний день начался для Ангелины с обычного кухонного запаха: хозяйка жарила помидоры.
– Фу, - проворчала Деколька. – Сейчас ещё и яйцами напахнёт.
Роза  сочувственно покачала головой, опустила лепесток на усики Ангелины  и вслушалась – воздух наполнялся светлостью, и лепестки Розы проникали  и растворялись в какой-то великой нежности –  это приближался  веселый стук детских шагов.
– Мама!  –  звонкий голос рассыпался сверкающими бусинами звуков так, что воздух завибрировал и, казалось, расцвел всеми красками радуги.
На кухню вбежала светлоокая девочка с  серебристыми завитушками волос. Она  первым делом встала  у окна на подставку  и поздоровалась с Белой Розой, уткнувшись в её мягкие лепестки и вдыхая аромат.

– Мама, Роза опять уронила  лепесток с одной стороны.
– Ты заметила, что он всегда падает рядом с бабочкой? Наверное, Белая Роза хочет этим что-то сказать. Может быть о том, что печалит одинокую бабочку.
– Разве она одна? Ведь мы здесь, и я каждый день её  глажу.  Ладно, пусть лепесток лежит, как будто бабочка села на цветок. Может быть, ей и вправду хочется прикоснуться  к цветку?..
Девочка  примостилась на своем любимом месте у стола, а мама спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо! Температуры точно нет!
– А вот это мы сейчас проверим, - мама ловко разбила яйца для глазуньи, накрыла крышкой сковороду и собралась достать из верхнего шкафчика градусник, но тут  в скважине  входной двери зашебурчал  ключ.
Девочка кинулась в коридор:
– Папа, папа приехал!

Деколька тем временем, завороженная лепестком Розы, оказалась в своих мечтах далеко за пределами кухни, но в этот раз что-то пошло не так. На красивом, ярком цветочном берегу,  она увидела серое кирпичное здание и вдруг – очутилась в его внутреннем дворе.

Огромный, холодный  двор, полностью покрытый  тёмным асфальтом, был тусклым и пустым.
Взгляд Ангелины не нашел на чем остановиться, голова закружилась от однообразия, крылья подкосились, и Ангелина рухнула на асфальт.
– Ты похожа на параплан, попавший в нежданный порыв ветра, - произнес чей-то тихий  и знакомый голос.
Ангелине почудился  плеск прозрачной воды. Она открыла глаза,  взмахнула крыльями, но обнаружила  нечто непонятное.
Это нечто лежало рядом с каменным ограждением ступеней. Деколька не сразу разглядела в бесформенном существе цветок -  корни его разметались по асфальту, почва,  в которой он когда-то рос, осыпалась, и от цветка тянулась земляная дорожка так, будто кто-то злой специально таскал его по твердому покрытию и лишал всего жизненно важного.
– Помоги, - прошептало существо.
Голос, странно напоминающий речь Белой Розы, заставил Ангелину спуститься поближе.
– Ты не узнаёшь меня?
–  Ты какой-то неопознанный цветок. Никогда не видела такого. Только шепот твой  почему-то знаком и похож на плеск тех волн, что уносят меня  в края чудесной красоты. Но как мы оказались в этом смутном месте?
– Помоги, - голос цветка слабел, и Ангелина испугалась, что останется здесь одна, когда прозрачные звуки исчезнут.
Она усиленно замахала крылышками в сторону квадратной арки с  колоннами – выходу со двора.
Но под аркой жил вредный Сквозняк.  Он дул на всех без разбора, и потому выдул из себя все мысли и чувства, если, конечно, они были когда-то.
Сквозняк безразлично спутал усики Ангелине, сложил вместе её тонкие крылышки и забросил подальше от арки.
– Уу-у-ууу-ууу, - свистело в голове Ангелины, когда она летела по двору.
«Хорошо, что крылья не сломал», - подумала Деколька.  «Что ж одной мне не выбраться. Пожалуй, надо взять цветок для веса, тогда удержусь».
С героическим видом Ангелина подлетела к месту, где умирал цветок, подцепила его лапками и горделиво заявила:
– Не оставлять же тебя на погибель.
Цветок так обрадовался вновь появившейся Ангелине, что  снова нашел в себе силы и заговорил:
– Мне бы только до почвы добраться, да сил набраться.
– Уж и  не знаю, чем ты сможешь отблагодарить меня за спасение твоей жизни. Да что с тебя взять-то? Ладно, уж, поехали.
Деколька, всё ещё уверенная в своих силах, вспорхнула легко, да не тут-то было – ноша оказалась тяжела и Ангелина, как мячик на резинке притягивается  обратно к руке, отскочила к асфальту, упала на цветочные колючки и завопила:
– Так вот  твоя благодарность?!
– Тебе придется тащить меня, - очень тихо ответил цветок, - только, пожалуйста, возьми в пучок мои корни, сверни и положи сверху на меня, без них мне не выжить. А я подумаю, как обхитрить Сквозняк. Только сначала мы должны оказаться  у той стены, - и цветок замолчал, стараясь сохранить  каплю жизни, что ещё теплилась в нём.


Когда Ангелина доволокла  цветок до стены, листья его превратились в  бесцветную ветошь – грязную, оборванную, но всё ещё живую и болящую. Цветок стоически переносил боль и удерживал уцелевшими листьями корни.
– Теперь собери керамзит там, где меня нашла. Это такие маленькие почти круглые шарики, ты раскидай их в виде дорожки вон там, около угла. Керамзита мало, но хватит,  чтобы мы  пробились сквозь Сквозняк.

Ангелина  принялась за работу, ворча:
– Никакой личной жизни! Долго мне ещё возиться с этим существом?! Всё время  я обязана о ком-то  заботиться!
Она накидала шарики, похожие на круглые пористые камешки. Ей удалось это просто и быстро потому, что шарики были легче камней, и Ангелина даже позабавилась, когда перекатывала их. Она устроила настоящий цирк, перебирала лапками, делала кульбиты, а в конце  наловчилась так, что катила сразу несколько шариков, жонглируя ими – только не по воздуху, а по асфальту.
– У тебя удивительный талант, ты будто родилась в цирке, - промолвил цветок, когда Деколька закончила дело, - а теперь, подтащи меня близко-близко к углу.
Ангелина уперлась лапками в асфальт и передвинула загадочное существо к углу, за которым начиналась свобода.
– Смотри, Ангелина, Сквозняк всегда дует одинаково. В этом месте привяжись ко мне ветошью листьев, оттолкнись, и мы покатимся по керамзиту, - цветок одним листом показал направление, -  Нам всего то и  надо преодолеть это место. Сквозняк сам нас вытолкнет,  только крылышки сложи аккуратно.

Деколька, ухватилась за ветошь, лихо запрыгнула на цветок и, пригнувшись, покатилась на нем как на скейтборде. Она даже не обратила внимания на то, что существо знает её имя.
          Сквозняк знай себе сифонил, подгоняя двух путешественниц.
Сила его слабела по мере удаления от угла и, Ангелина верхом на ободранном цветке, пересекая поток воздуха наискосок, представила себя цирковой наездницей на красивом скакуне, забылась, заносчиво выпрямила спину, и крылья её наполнились ветром.  Произошло это так быстро и неожиданно, что Ангелина неминуемо оказалась скинутой со своего скакуна.
Цветок выкинул под ветер руки, которыми придерживал корни, и успел поймать циркачку. Она прилипла  к листьям, прижатая ветром, он  раздул её щеки, как настоящие  надувные шарики, играл усиками, то сплетал их, то расплетал, и неизвестно чем бы это закончилось, если бы цветок не повернул листья,  как паруса –
Сквозняк сам того не желая, вытолкнул из безмозглого потока Ангелину верхом на цветке.
Воздух, со свистом вылетая  из надутой бабочки, носил её, как быстро сдувающийся воздушный шарик, и хорошо, что Деколька каким-то чудом не оказалась снова в Сквозняке, и  всё закончилось благополучно по другую сторону  вредных струй.
– Мы переправились, как по реке! – Вскричала  радостная Деколька  и бухнулась вниз, немного оцарапав коленку средней правой лапки.
Но цветок уже не слышал, силы покинули его: корни пробороздили по асфальту и он лежал, неестественно запрокинув  зеленые листья.
Ангелина не стала разбираться,  умер он или  потерял сознание – она торопилась к своим великим мечтам.
Но сегодня ей так и не суждено было оказаться на любимых берегах – лепесток Белой Розы вдруг упал с её усиков, и Деколька проснулась, и услышала:
– Папа, папа, смотри! – Девочка с серебристыми завитушками волос соскочила с коленей отца и за руку потянула его к окну.
– Видишь,  у розы уже отрастают новые листочки! И бутонов, столько много бутонов!
«Так это же я … Розу…спасла! - закричала Деколька. «Ну, конечно, как  я сразу не догадалась, что спасала Белую Розу! Это я, это я!», повторила она, стараясь обратить на себя внимание.
– Ты молодчина, - сказал папа, - ты все правильно сделала. Ну-ка,  давай посмотрим твою коленку.  Не больно? Вот и хорошо, а от царапин скоро совсем следа не останется.
Деколька хотела возразить – «Как же так, конечно болит», и уже собиралась показать верхнюю коленку средней правой лапки, как вдруг поняла, что в жизни у неё и лапок то нет. Только усики и свернутый хоботок. Горю Ангелины не хватило места в её теле, и она хрустнула, и сломалась. По кухне пролетел еле слышимый треск. Он был похож на сухую сломанную ветку, такой же пустой и неровный.
Отец девочки сказал:
– Интересно, интересно…так, говорите, роза осыпается прямо на  деколь? Мне показалось, что и звук исходил оттуда. Надо разобраться.
Он поводил пальцами по Декольке и авторитетно  провозгласил:
– Всё понятно. Там трещина. Ну, надо же, какая чуткая роза. Вот ведь, правда – красота спасает мир.
– Папа, красота спасёт мир – так говорят!
– Не-е-ет,  уже спасает!
Деколька, пребывающая в обмороке, при этих словах вдруг очнулась в великой надежде: «Значит, меня сейчас спасут!».
– Так, быстро все за стол! – почти строго сказала мама, - пора завтракать.
– А как же я! – Крикнула изо всех сил Ангелина. – А как же моё спасение!
– Мама, я сейчас! Я быстро! –  девочка  убежала в соседнюю комнату.
«Так, наверное, меня сейчас склеят!», рассудила Деколька. И увидела, как девочка, возвращаясь на кухню, осторожно  несет невиданной удивительности цветочный горшок:
– Ах, - вырвалось с хоботка Ангелины, - какая красота! Чего только нет на этом сосуде – и море, и облака – совсем как курчавые локоны, и листья, и травы. Целый мир! Только…он какой-то однотонный… ах, я теперь буду украшать собой этот горшок! – догадалась Ангелина и назвала  комнату, рождающую удивительности,  «волшебной».
Деколька разомлела, в её голове уже проносились фантастические виды этой комнаты, роскошной, огромной, с изумительными фонтанами чудес и неслыханным великолепием ароматов.  И, конечно же, Ангелина увидела себя Царицей в волшебном царстве. Все было подвластно  ей –  фонтаны, запахи, цвета. Лёгким мановением своих крылышек хотела она сотворить диво дивное и уже приподняла их торжественно и величаво, как подобает Царице, но…
– Папа, смотри, какую вазу слепила мама для розы! – услышала она, - ваза почти досохла и скоро мы её распишем, мама обещала, что и я буду расписывать.
– Удивительная штука! – осматривая вазу, сказал папа.
А ваза и вправду была не такая как все – дно её было совершенно отделено от ствола, именно ствола, потому что на нем шептались листья, а у подножья произрастали травы.
– Да, интересно вы придумали – съёмное дно.  А в ствол можно поставить  пластиковый горшок, и, когда роза подрастёт, так же легко его достать и пересадить. Да…хотя розы не растут на деревьях, но так уж повелось в этой жизни – ваза или горшок, они всего лишь  сосуды для цветов. И для цветка важно не обличие сосуда, а совсем иное – с душой он сделан или без, - задумчиво сказал папа девочки.
Деколька ничего не поняла: «Про какую  там душу говорят, что это такое и с чем её едят? К завтраку, видимо, подают. Но, что же, про меня совсем забыли?».
– Всё, идите мыть руки, оба, и за стол. Остывает всё.

Белая Роза тем временем лепетала что-то совсем непонятное для Декольки:
– Душа хороша, хороша, хороша.
– Ты что её пробовала? – спросила  Ангелина Белую Розу.
– Конешшно, конешшно.
– И какая она на вкус?
– Теплая и нежная.
– Это как?
«Ну, теплая – еще можно понять, а нежная – абсолютно  как-то запутанно, непредсказуемо и опасно», - подумала Ангелина.
– Это, когда ты чувствуешь к кому-то  огромное, бесконечное и очень светлое и глубокое чувство.
– Так не бывает, если глубокое, то темное. Я видела волны моря, они светлые только у берега, где мелко.
– Душа тем и хороша, что чем глубже, тем светлее. И нежность всегда таится на глубине души и всплывает, когда ты кого-то любишь.
Тут  у Ангелины заболела голова от непонятных ей слов, и она совсем уж было собралась впасть в очередную депрессию, но услышала:
– Скоро ты все узнаешь, поймешь, почувствуешь, - и Белая Роза
запела, - хорошо, хорошо, хорошо…

Когда ваза, на которой умещался целый мир, досохла, её обожгли  в специальном жарочном шкафу. А потом девочка вместе  с мамой расписала её специальными красками,  после чего мама  покрыла вазу глазурью и ещё раз обожгла.
Деколька всё это время переживала за свою жизнь, но что делать – со своей плоскости ей не удавалось докричаться, по крайней мере,  она так думала. Белая Роза не раз говаривала в ответ:
– Душа слышит. Душа хороша.
И она была права – душа не ждёт, пока кто-то позовёт на помощь.

И вот однажды Деколька увидела, как из волшебной комнаты, в которой жили  удивительности, вынесли неповторимую по красоте вазу. 
Девочка  поставила её на подоконник рядом с Белой розой:
– Ну, вот и готово.
– Хорошо, хорошо, хорошо – прошелестела Роза в ответ.
Её тут же пересадили, аккуратно вытащив из бракованного горшка. Корни Белой розы еще не успели плотно срастись с почвой горшка, и все прошло легко, и даже не пришлось ломать магазинный горшок.
– А что же мы будем делать с ним?
– Спасать, спасать! – Что было сил заголосила Ангелина.
– Думаю, можно сделать из деколи красивый магнит на холодильник, а горшок отдадим соседке для оформления клумбы, - предложила мама.
– Да, да, - подхватил папа, - найду пару старых магнитов для крылышек.
– Как! Как я буду летать с магнитами, пригвождённая к холодильнику? Вы, что – хотите навечно оставить меня в пределах кухни?! Ах! Я не вынесу этого, - и Ангелина опять хрустнула.
– Срочно в операционную, - услышав сухой звук, папа схватил горшок и поспешил в Волшебную комнату, - иначе горшок окончательно разорвет бабочку!
«О, значит, я все-таки буду Царицей!», - обрадовалась Деколька и опять возомнила о себе невесть что – но тут папа открыл дверь Волшебной комнаты и поставил вазу на маленький стол.
– Нет, нет, нет! Этого просто не может быть! – Царство Ангелины оказалось кладовкой, переделанной в мастерскую. Вместо огромного пространства и света – темнота, вместо ароматов – воздух, наполненный металлическим привкусом какой-то невидимой пыли, что  и вдыхать-то  такой воздух – опасно.

Папа включил свет, достал инструменты с верхней полки очень маленького стеллажа, на котором находились  баночки и еще много всяких разных непонятных предметов, но Ангелина не увидела ни фонтанов, исполняющих её  желания, ни волшебных запахов, ни чудесных красот. Это было полное разочарование и – никакой удивительности. А поскольку  и Белой Розы не оказалось рядом, Ангелина неизбежно потеряла свои рисованные чувства и пребывала  в обмороке, пока её вырезали из горшка.
– Так-так, если аккуратно стеклорезом очертить контуры бабочки, то…а вдруг сломается…
И папа долго сверлил отверстие в керамической толще горшка, потом выпиливал бабочку лобзиком. После этого сгладил наждачной бумагой неровности и воскликнул:
– Красота!
При этом слове  Деколька ожила и вдруг – ощутила тепло держащих её рук.
Деколька ахнула: «Это тепло совсем не похоже на то, что происходит от солнечных лучей или от кухонной плиты. Оно…оно…», - Ангелина не смогла подобрать слов, и тут же вспомнила, о чем говорила Роза:
– Оно нежное... - выдохнула Ангелина и замерла на несколько секунд от нового чувства.
Тем временем папа девочки скрепил  леской лопнувшее тельце бабочки и приделал ей новые прозрачные гибкие усики.
Деколька  шевелила новыми усиками, совсем по-настоящему, и надо сказать, у неё это здорово получалось! Она так увлеклась, что не заметила, как на нижней стороне крылышек появились магниты, а на обратной стороне её тельца настоящие лапки, с коленцами.
Папа торжественно водрузил бабочку на холодильник:
– Красота!
– Знаете, -  сказала мама, - бабочки ведь живут всего один день.
А всё потому, что они легкие и только им под силу долететь  до неба и вознести туда желание человеческое. Да, да, бабочки исполняют желания, но только самые светлые и чистые. Другие им не поднять. Вот потому они сотворены природой всего на один день – миссия эта почетная, благородная, но забирает все силы.  А вдруг  наша бабочка тоже может исполнять желания и при этом жить долго, бывают же исключения на свете.
– Ну, вот ещё! Что я  вам – служанка?! – возмутилась Ангелина, - у меня свои желания найдутся!
– И, кажется, знаю, какое будет первым! Помните, - сказал папа, - недавно  я был в командировке? Так вот, мой проект одобрен, мне дают кафедру в университете и …. Квар-ти-ру!
Конечно, все закричали:
– Ура!
А папа добавил, когда волнение от радостного известия немного улеглось:
– И мы сможем сделать маме настоящую мастерскую! Светлую, с вытяжным шкафом, двумя муфельными печками, гончарным кругом и огромным стеллажом для красок!
– О, наконец-то я буду Царицей, - решила Деколька, - в большой мастерской я согласна быть Царицей! – И она величественно покачала усиками.
А Белая Роза пропела:
– Хорошо, хорошо…
– Вот так бабочка…Обязательно нужно дать бабочке имя, иначе, как можно обращаться к такому волшебному существу? У кого какие  предложения? – спросила мама.
– Я знаю, - радостно воскликнула девочка, подпрыгнув от нетерпения, - Ангелина, конечно, Ангелина – ведь только  у ангелов есть крылья, и только ангелы могут подниматься в невидимые миры, - и серебряные кудряшки, соглашаясь, кивали своим серпантином: «Да, да».
– Ой, ой, меня и так уже зовут Ангелина, вот удивили-то. Только как вы узнали, что я знаю дорогу в страну Мечты?
– Душа хороша, хороша, - источала в ответ Белая Роза.





Продолжение следует, но это будет  новая история на новом месте.