1000 и 1 и 1 ночь ( I часть)
Аллюзии. / Сказка / Читателей: 24
Инфо

Или - в Багдаде всё спокойно.
Или - Иерихонская Роза

Холодную ночь доедало утро в палевом. Роса, упавшая во тьму живительной влагой, ещё поблёскивала в зелёных тенях бархан, и Он жадно слизывал её. Скоро, совсем скоро спрятаться от морока лучей будет негде, отвесное солнце загудит в ушных раковинах, и ему брести и брести по земле, где никогда не идёт дождь.

Но как Она любит волоски ушных ра`кушек, и ждёт Его под ненасытным солнцем.

Караван утомленный и обезгорбленный подбирается к воротам Багдада, а может быть, погонщики уже наливают верблюдам воды? Или пьют хамо`в под тенью финиковой пальмы?

Он не мог не задержаться у Её скрюченных пальцев.Он трогал их губами. И теперь Ему осталось вспоминать жёсткую,сухую руку, лежащую недвижным сморщенным камнем.

Сейчас Он поднимет голову, и тень побежит под ним напоминанием. Как Он ненавидел эту бесполезную тень, шипящую на зловонное марево пустыни – скользит рядом, как ни в чем не бывало. Но скоро, совсем скоро Он не позавидует и ей – колючий песок будет тереться о неё, издавая хриплый смех в ответ. И так до самой ночи, и Ему надо выспаться между крайностями дня и ночи,
когда из замерзающего воздуха пока ещё не показалась расцветающая роса.

Он дойдёт, конечно, дойдёт, пополнит запасы и найдёт в пустыне то место неизменной встречи с Ней.

Он окидывает взглядом пространство и прислушивается – от Большого Бархана в ра`кушки ушей всё еще влетают звуки органа. А ему – сквозь персидские пески идти к земному полюсу жары
и дальше – на запад к благодатным землям Месопотамии. И он идёт.

Кто же виноват, работа у него такая – вечные командировки, и – никакой личной жизни. А Ему в коротких снах является игривый красавец скакун, и Он точно знает, что это Его душа. Но это ведь всего лишь сны. Вот и мама говорила всегда – негоже представлять себя тем, кем ты быть не можешь.

А сейчас – он поднимает страусовую шею с большой черепашьей головой, и, переставляя кривые ноги, поплывёт в мареве, покачивая полупустыми барханами горбов. Ну, кто придумал такое уродство – нет животного с более нелепым и безобразным видом. А слюни, которые приходится перекатывать туда-сюда, чтобы сохранить водяной баланс.

И за что только Она Его любит…

Жара подкатывала к 71 по Цельсию, когда он увидел зеленые берега оазиса. Он бежал, бежал, бежал навстречу – никакой скакун не смог бы придти первым... и мысль эта воплотилась в реальность – конечно, откуда тут арабскому скакуну быть… миражи, миражи.

И он опять бежал и бежал, пока не упал в живительную тень вечера…

– Караван твой давно ушёл и уже в самом сердце Шёлкового пути. Где же ты плутал? - погонщик похлопал по скукоженному горбу, пустил в арык воду.
– Пей, везунчик!

Везунчик упал на передние колени, не удержался и вместе с тюками высшесортного шёлка – рухнул. Погонщик погладил его по морде, и начал освобождать от груза.
– Везунчик, везунчик! Шайтан тебя не берёт!

Везунчик не отрывался от воды, пока за мечетью не послышались голоса. Скрипучая арба вползла на двор вслед за ишаком, волоча за собой дерево неизвестной породы.

– Эй, Везун, где был? – Ишак равнодушно пошевелил ушами в знак приветствия.
– Ушамам, что это ты такое приволок? У нас что, пальмы закончились, или тень от них недостаточно хороша для тебя?
– А мне что за дело? Сказали – финики, ем финики. Сказали – тащи, тащу.
Везун опять припал к арыку.

– Ходжа, скидывай! Завтра этот кипарис посадим перед домом, рядом с бассейном. Хозяин велел, похвастать хочет невидалью. Да полить не забудь!
Ходжа стянул жителя незнакомой земли, и арба покатила за ишаком по своим делам.

А везунчик поплелся в прохладу загона, набираться сил.
Как хорошо, что над Богдадом плыли сливки взбитых облаков... “Но откуда во мне этот поэтизм?“,- подумал засыпая двугорбый Иноходец.

Ему снилось, как глупая шипящая тень замолчала над раскрывающейся ладошкой.
(продолжение ждите)))