А моя немногочисленная читательская аудитория — довольно рандомный возрастной/гендерный срез. Это удивительно для меня, потому что я-то себе четко представляю в роли читателя такого как себя, ну или близких мне по возрасту, взглядам и вкусам соулмейтов.
Однако, по факту, близкие люди (мама, сестра, жена, взрослые дети, друзья и коллеги по работе) меня не читают. Зато пожилой отец соседа по даче, младшая дочь кумы, подружка жены лучшего друга и тот мужик, с которым познакомились в вагоне поезда «Москва — Севастополь» десять лет назад, до сих пор ждут моих новинок и с удовольствием их перечитывают.
Из чего я сделал простой статистический вывод о том, что чем большее количество людей увидит наши работы, тем больше шансов найти читателей, даже если таковым окажется один из тысячи. И наоборот: если бы рассказы Пелевина (стихи Полозковой) доходили бы лишь до двух десятков их друзей, то возможно, у них было бы не по двадцать, а по ноль целых две сотых читателя.
 

Если бы я в подростковом возрасте сумел понять Мандельштама и Пастернака, то своих стихов писать не стал бы.