Первая школьная любовь

О любви / Рассказ / Читателей: 24

Инфо

Первая школьная любовь

Он держал её голову ладонями выпрямленных рук. Боже!..
В причёске её запутался гребень-месяц, и звёзды осыпались украшениями её, когда она их небрежно отбрасывала назад. Волосы её, иссиня чёрные (цвет крыла ворона), как и вся река, казались с отблесках Луны сказочно седыми, в них переливался цветами весь мир. Квакали разогревшиеся за день лягушки, досадливо гудели жирные комарики, сбиваясь кучками возле нечастых фонарей пустынного в это время пляжа. От реки веяло влажным и слабым запахом пескарей, но уже всё устойчивее – близкого кожевенного завода за рекой.
Песок, случайно забивавшийся в босоножки, был тяжёлым от вечерней влажности, каким-то хлипким и холодным. «Бр!» - нога сама инстинктивно и резко отбрасывала его, что ей удавалось лишь частично.
Ветви разлапистой ивы, в дупле которой мы кое-как примостились, водили по нашим лицам своими нежными веточками с продолговатыми лодочками листьев.
Волосы её пахли … пивом (и не случайно: так тогда они «закреплялись» в причёске), и я хмелел в три-четыре раза быстрее, чем от самого крепкого хмельного… Молодость!
Я читал ей стихи. Жюри дарило мне за стихи призы. Как будто бы я старался лишь только для конкурсов!..
Однажды, после конкурсного вечера, я предложил ей (тоже участвовавшей в конкурсе со стихами) выигранную мной книжицу. Она резонно отказала (хотя было очевидно, что ей приятно моё предложение: казалось, взялись корочкой румянца даже кончики её хмельных волос). Но, видимо, уж такова была судьба книжицы: мой батька, идя ночью со второй смены, потерял её, неся её под пальто.
А на заводе, где мы - старшеклассники проходили производственную практику, на запылённой аллее стояла забытая доска передовиков производства. И, если я бывал с нею в разных сменах, выводил пальцем по пыли её фамилию, добавляя приставку созвучной фамилии одной реальной передовой работницы. Но у  работницы фамилия была с приставкой «Ураган» через дефис. Такую же приставку я дописывал и по пыли – пониже портретов большой Доски почёта передовиков нашего района, и на всех подходящих местах, где могла проходить моя визави и другие одноклассники.
Так я заигрывал с ней. Мне это казалось просто смешным. Но её это стало задевать всерьёз.
Ведь многие читали эту ересь и открыто подсмеивались над ней.
А моя избранница была столь хрупка, что казалось лишь возьми её за талию и сразу почувствуешь все косточки в поперечнике. И вообще к ней прикасаться крепко нельзя, чтобы просто не надломить её…
В тот вечер я был в светлом плащике, с модными погончиками. Я был тренирован и силён. Увы, именно в те же времена на первых же моих соревнованиях среди взрослых, один дядька (вскоре он выполнил мастерскую норму) с таким азартом воткнул меня в ковёр, что вывернуться-то успел, а вот руку принять, не успел. Теперь в месте сочленения  с плечом он будет хрустеть и стеснять меня до конца дней.
Хотя в то день, когда это произошло, я шёл рядом с ней настоящим мужчиной. Рассказал ей о случившемся. Казалось, она бы могла прильнуть ко мне пуще прежнего. Но отчего-то упоминание о борьбе наоборот, сделало её более грустной: оказалось, что её прежний парень тоже был борцом…
Я шёл с вертикально поставленным воротником, будто мне и впрямь было зябковато от сырости сирени, растущей напротив стадиона «Сельмаш», и от асфальта возле домов, где жило немало наших соучеников. Проходили мимо детского сада, и я поделился своими воспоминаниями о своих первых увлечённостях, кем бы вы думали, своей первой воспитательницей!
В то далёкое, прекрасное время, проходили мы вдоль наших, некогда многоводных, а ныне уже замуленных, загрязнённых, речушек; переулки были – хоть снимай фильм любой эпохи, там стоял один фонарь на длинной прочной стойке, от которого уходили загадочные длинные тени; стоял также металлический кол, вбитый, чтобы  машины там не ездили. Возле которого мы тоже не преминули постоять. Отчего-то показались мне, что мы при этом выглядели, как сахарные петушки на палочке. Там же начиналась лужа огромнейших, поистине провинциальных, размеров. Там же стояли дома с глухо заставленными окнами – как будто замки, старинные крепости, - столько кирпича вложено было в них, так, что они казались  неприступны;  мосточки с двух сторон. Некоторые здания уже тогда были заколочены, в трещинах…
Сейчас там и подавно нет уже того дома,  на том же примерно месте выстроили новый, многоэтажный и высотный домище. Вокруг – та же самая грязь, только теперь уже с примесью оставленных тут строителями материалов. И теперь моя протеже и её поклонники с опаской пробегают по тем же мосточкам, которые угрожающе провисали и вибрировали в такт шагам (это при том, что и плавала она плохо…). Но тогда они напомнили мне какие-нибудь венецианские подвесные мостики…
Эх, молодость!..
……………………………..
Она прижималась ко мне на том мостике и спрашивала:
- А когда у тебя (ну… если…) будет другая, ты ей будешь о нас рассказывать и смеяться?
Теперь, (когда я впервые записываю это), она уже замужем, и ребёночек у них старше моего. Думаю, что она будет не против этих воспоминаний.