Чудо

Рассказ / Читателей: 44

Инфо

Это произошло в обычный будничный день, серый и безликий, который также как и многие другие дни, бесследно затонул бы в глубинах памяти Будкина, если бы не одно обстоятельство: случилось чудо. Не само по себе чудо, а диковинная невероятность произошла именно с ним, с Семёном Будкиным. Вообще-то, Семён уже тридцать два года был в изгоях у судьбы, и удача всегда обходила его стороной. Но тут вдруг фатум выбрал его. Правда, избранность эта была весьма оригинальна, и Будкин до сих пор не знает, как к ней относиться.
В тот день начальник отдела второпях забыл у заказчика куртку и попросил Семёна, который принёс проекты новых договоров, съездить за ней. Как на зло, машина заупрямилась и отказалась заводиться. Кататься на такси за свои кровные Будкин не хотел, поэтому пришлось добираться на том, что первым подвернулось под руку: на трамвае.
Ветеран депо, дребезжа и судорожно дёргаясь на стыках путей, громко стучал колёсами и, казалось, из последних сил тащился по улице. Семён, колыхавшийся в такт с трамваем, стоял на задней площадке и костерил про себя толстую тётку, которая сначала загородила ему проход своим необъятным задом, а затем шустро плюхнулась на единственное свободное место. Выплеснув на толстуху скопившийся с утра негатив, он успокоился и, разомлев от апрельского солнышка, с летним жаром светившего в окна трамвая, расслабленно привалился к поручням. В такие моменты Семён всегда предавался любимому занятию: мечтательному созерцанию действительности.
Обделённый природой яркой внешностью и харизмой, а был он постнолиц, невзрачно белобрыс, тщедушен и нерешителен, Будкин обладал буйной фантазией. Причём мечты его часто носили кинематографический характер. Глядя на понравившийся объект, он словно смотрел фильм с собой в главной роли. Так, например, увидев в интернете шикарную яхту, он тот час же переносился мыслями в морские просторы и представлял, как лежит на тёплых досках палубы, обдуваемый свежим ветерком, а похожая на Эмилию Кларк длинноногая модель в купальнике подносит ему то бокал холодного шампанского, то блюдо с заморскими фруктами. На работе Семён любил представлять, как он легко и непринуждённо крутит роман с Миланочкой Грушиной, первой красавицей их отдела. Но фантазию, увы, разбивал паралич, а слова, наоборот, разбегались, не желая строиться в фразы, когда требовались реальные действия. Поэтому Будкин предпочитал мечтать. 
Трамвай, не торопясь, продолжал катить своё дряхлое тело по рельсам. В его грязном окне медленно проплывали серые унылые здания, покрытые толстым слоем уличной пыли. Казалось, дома ещё не проснулись от зимней спячки и ждут, когда первый весенний дождик, пробежавшись с громким стуком по крышам, разбудит их и умоет. Но вот глаза Будкина выловили яркое пятно на этом меланхоличном уличном фоне. По тротуару, весело болтая, шли две девушки. Дерзкий мачо солнце уже успел вскружить им головы, и они, скинув куртки, кокетливо демонстрировали ему свои стройные фигурки в светлых весенних нарядах. Ветер игриво развевал длинные волосы девушек, ясное весеннее небо голубело в их глазах, и Семён представил, как подходит к подружкам сзади, смело обнимает их за талии и, завернув сногсшибательный комплимент, предлагает заглянуть в кафе-мороженое. Неожиданно он почувствовал в брюках некое шевеление. Но не спереди, что с ним иногда бывало, а сзади! Сначала он решил, что показалось. Но шевеление повторилось и даже стало сильнее. Оглянувшись по сторонам, он украдкой провел рукой по заду и замер. Под брюками бугрилось и медленно двигалось что-то продолговатое, одновременно мягкое и твёрдое на ощупь. Сжав до белизны костяшек металлический поручень, сглатывая вязкую слюну, заполнившую рот, Будкин с отвращением вспомнил детскую страшилку про гигантских паразитов, которые иногда заводятся в теле человека. Ужас, точно обрушившийся рядом нож гильотины, обдал его холодом. Одеревеневшими пальцами он с трудом достал из куртки телефон и глухим, помертвевшим голосом сообщил секретарше шефа, что ему внезапно стало очень плохо, что он отравился и едет домой.
Трамвай, замедляя ход, подкатил к остановке. Двери с лязгом отворились, и Будкин, сжавшись, точно от нестерпимой боли, на полусогнутых ногах осторожно спустился вниз. Медленно выдохнув, он поднёс к лицу телефон и дал команду Алисе вызвать такси. Но тут в голове сигнальной лампой вспыхнуло: «В машине же надо будет сидеть!», и его чуть не стошнило. Шок сменился паникой. Будкин растерянно крутил головой: «Господи! Что же делать?! Может, найти поблизости больницу? Нет! Домой! Сначала домой!» На противоположной стороне к остановке подъезжал трамвай, и Семён, забыв о своих ощущениях, ринулся к нему.
Устроившись в углу вагона, он с облегчением подумал: «Как хорошо, что в городском транспорте можно ездить стоя». Эта странная мысль даже вызвала у него подобие улыбки: « Да уж, парадокс! Ещё каких-то пятнадцать минут назад я сокрушался, что не удалось сесть в трамвае». Небольшая пробежка и посадка в вагон немного отвлекли Будкина от шокирующих мыслей, но спокойная обстановка вновь заставила его прислушаться к своему телу. «Вроде ничего не шевелится», – сдерживая радостное трепыхание сердца, осторожно подумал Семён. «Может, у меня от недосыпа и долгого сиденья за игрой галлюцинации начались?» – озарением пришла к нему спасительная мысль. Будкину стало так радостно, что он чуть не рассмеялся в голос.
Трамвай подъезжал к очередной остановке, и молодая женщина, сидевшая к нему спиной, поднялась и направилась к выходу. Из расстёгнутой куртки остроносыми кулями беззастенчиво выступили её огромные груди. Семён скользнул по женщине рассеянным взглядом и замер в немом восторге, осознав размер её исключительности. Сердце возбуждённо забилось, ладони вспотели... и в брюках опять интенсивно задвигалось! Он зажмурился, зашептал: «Это мне кажется. Это галлюцинация. Там ничего нет». Но самовнушение не помогло. В брюках действительно что-то было!
Как он добрался до дома Будкин плохо помнит. Всё происходило как в пьяном тумане. И только когда дверь квартиры захлопнулась, а он начал с порога снимать брюки, сознание его прояснилось. Стоя у зеркала в прихожей, Семён сверлил глазами своё встрёпанное отражение с сумасшедшим диким взглядом на осунувшемся сером лице.  «Такими вот, наверно, и бывают шизофреники», – отвлечённо, будто не о себе, подумал Будкин. «Ну что, дружище, давай, снимай трусы, – с ухмылкой сказал он отражению в зеркале. – Убедись, что у тебя съехала крыша». Повернулся боком к зеркалу, но заметив на заду отчётливо вырисовывающуюся выпуклость, опустил руку. «Надо выпить! Не так противно будет», – подумал он, опять вспомнив про гигантских паразитов, и, отклячив зад, неуклюжей походкой орангутана пошёл на кухню. Налил стопку коньяка, залпом выпил, подумал, налил ещё одну и тоже сразу выпил. Облегчения не наступило, но смелости немного прибавилось.
Решительным шагом он подошёл к зеркалу, резко выдохнул и, сдёрнув трусы, повернул голову. На филейном месте между ягодицами висел хвост! Небольшой такой хвост, как у собаки, с короткой рыжеватой шерстью и слегка загнутым вверх кончиком. «Ё...» – у Будкина перехватило дыхание, казалось, слова хотели не вылететь изо рта, а наоборот – влетели и застряли в горле, перекрыв кислород. Он потёр глаза рукой, поморгал, но хвост никуда не исчез. Осторожно потрогал новоприобретённый орган, даже подёргал за него. Хвост был настоящий! Тёплый, живой. Попробовал напрячься и пошевелить им. Хвост дрогнул и покачался, как тряпка.
Семёна охватила эйфория отчаяния, которая бывает, когда всё плохое уже случилось и ничего больше не изменить. Он стоял в центре прихожей со спущенными трусами, смотрел на себя в зеркало и нервно хохотал. Когда истерия отпустила, а мозги начали нормально функционировать, Будкин озадачился вопросом: «Что делать?»
«Так. Однозначно, от него надо избавляться – размышлял он, надевая брюки. – Не буду же я с этой хренью жить. Нужно сейчас же идти в поликлинику, пока врачи принимают. Только к кому? Пожалуй, к хирургу, если резать».
Поликлиника находилась в соседнем квартале, и Будкин решил, что дойдёт пешком. По дороге в голову пришла шальная мысль: «А может быть, пока не отрезать? Может, сей казус монетезировать? Запилить видос и постить в соцсетях». Но перспектива бегать перед камерой с голым задом Семёну не понравилась: «Да ну его! Всё равно модеры не пропустят: решат, что порнуха. А в поликлинику надо обязательно сходить – задокументировать факт существования хвоста, чтобы не принимали за фейк». Увлечённый поиском вариантов использования сложившейся ситуации, он дошёл до места.
В поликлинике было уже не так людно, как в начале дня. Первая смена врачей закончила приём, а вторая только готовилась к вечернему наплыву больных. Яркое солнце, светящее в высокие окна холла, вырисовывало на полу огромные четырёхугольники, над которыми в косых лучах света медленно парили частички вездесущей пыли, создавая в затихшем зале сонно-расслабленную атмосферу. В углу на диванчике, словно забытая вещь, дремал старик; у процедурного кабинета стоял мальчик лет пяти, ожидавший маму; в окнах регистратуры тоскливо белели листки с надписью «Технический перерыв». Будкин, чертыхнувшись, недовольно вздохнул. Пока размышлял: остаться у стойки или сесть в кресло, в одном из окон зашевелился листок и появилось миловидное личико девушки в белой медицинской шапочке. Оказалось, что хирург принимает по записи и свободное время есть только через неделю. Повезло с терапевтом: его приём начинался через полчаса.
Отыскивая нужный кабинет, Семён не спеша шёл по длинному коридору, вглядываясь в таблички на стенах. Впереди одна из дверей отворилась, и из кабинета вышла девушка в белом халате с кипой папок в руках. Халатик её был той длинны, при которой стройные ножки сразу бросались в глаза. Будкин перевёл взгляд на ноги медсестры и в туже секунду почувствовал давно не тревожившее его шевеление под тканью брюк. Хвост начал интенсивно перемещаться туда-сюда. «Чёрт! – догадка ошеломила его своей прямолинейностью. – Я, похоже, как кобель на суку, реагирую на красивых женщин». Столь откровенная демонстрация чувств смутила Семёна. Он испуганно обернулся: не видел ли кто этого собачьего возбуждения в его штанах. Но коридор был пуст, а сидевшие на диванчике люди далеко и вряд ли что-либо заметили. Сексапильная медсестра зашла в кабинет терапевта.
«Ну вот! Я теперь, как дурак, буду стоять перед ней и махать хвостом», – обречённо подумал Будкин и, забывшись, сел на диванчик. Странно, но каких-либо неприятных ощущений он не почувствовал. Хвост удачно лёг в желобок между ягодицами, только при ёрзании немного тянуло прижатую шерсть. «Хоть в этом повезло», – саркастически ухмыльнулся Семён, которого беспокоила перспектива вести в ближайшее время стоячий образ жизни. «Надо сейчас зайти к врачу, пока не набежали ворчливые старухи». Он встал и, постучав, заглянул в кабинет:
– Можно?
– Приём будет через двадцать минут, – не глядя, бросил сидящий за столом сухощавый пожилой мужчина в высоком докторском колпаке.
– Я не совсем больной, точнее совсем не больной, – у Будкина от волнения путались мысли. – У меня особый случай. Нужно подтвердить факт.
Терапевт, вскинув брови, посмотрел поверх очков:
– Подтвердить что?
– Факт действительного наличия, – Семён зашёл в кабинет и приблизился к столу.
– Дело в том, что у меня... – он метнул взгляд на медсестру, которая искала что-то в стопке бумаг, помолчал, собираясь с силами, и, наклонившись к доктору, быстро выпалил: – Вырос хвост.
Удивление на лице терапевта сменилось внимательно-доброжелательным прищуром глаз, и он, указав рукой на стоящий рядом стул, мягко сказал:
– Присаживайтесь! Очень хорошо, что вы к нам пришли. У нас есть прекрасный специалист по хвостам. Он вам всё оформит. Юленька! – он посмотрел на медсестру, – пригласите, пожалуйста, Эдуарда Петровича.
Будкин, догадываясь, что его принимают за сумасшедшего, в возбуждении поднялся со стула:
– Нет, нет! Я нормальный, хотя сам вначале подумал, что рехнулся. Давайте, я вам покажу, – он начал быстро расстёгивать брючный ремень.
– Постойте, постойте! – терапевт накрыл ладонью руки Будкина. – Я вам верю. Не волнуйтесь. Сейчас придёт Эдуард Перович, и вы ему всё расскажете и покажете.
В кабинет вернулась медсестра и Семён, сообразив, что нужно сделать, глядя на её ноги, повернулся спиной к врачу. Хвост не подвёл и начал делать колебательные движения.
– Видите! Он шевелится! – с азартом произнёс Семён.
– Подождите. Я с вами сам скоро с ума сойду – доктор устало снял очки и потёр глаза. – Пройдите за ширму и снимите брюки, трусы снимать не надо, – сказал он будничным голосом.
Медсестра, опешив, медленно произнесла:
– Александр Васильевич, а нарколог уже уехал. У него сегодня кафедра.
Заворожённо глядя на маятникообразные движения под брюками Будкина, медсестра Юля замерла у стола. У Семёна от её пристального внимания начали жаром наливаться щёки. Смутившись, он быстро нырнул за ширму. Сняв брюки, высвободил из трусов хвост и повернулся лицом к стене.
– Однако! – вырвалось у терапевта Александра Васильевича Смирнова, когда он зашёл за ширму и увидел как собачий хвост, висевший на заду Будкина, слегка пошевеливает кончиком.
– Как давно он у вас? – надев медицинские перчатки, доктор наклонился к пятой точке Семёна, осторожно потрогал хвост.
– Вы знаете, я себя сзади не рассматриваю, поэтому не могу сказать точно, – Будкин на секунду задумался, удивившись, что такой длинный хвост появился внезапно. – Первый раз шевеление почувствовал часа три назад. До этого ничего не беспокоило и не ощущалось.
– А, скажем так, управлять вы им можете свободно или нужны усилия? – Александр Васильевич с интересом ощупывал тело хвоста.
– С этим, доктор, всё очень странно и непонятно. Похоже, он виляет самостоятельно. Я могу им только немного шевелить. Он, это, – Семён замялся, не зная, как сказать про сексуальный характер активности хвоста, – реагирует в основном на красивых женщин.
– Даже так? – задумчиво произнёс Александр Васильевич и выпрямился. – Одевайтесь. Сейчас подумаем, что с вами делать.
Он повернулся и заметил, как голова медсестры Юли быстро исчезла за краем ширмы. Недовольно покачав головой, Александр Васильевич пошёл к столу.
Когда Будкин осторожно сел рядом на стул, терапевт Смирнов задумчиво окинул его взглядом и потёр рукой подбородок:
– Сидеть не мешает?
– Когда спокойно висит, то садиться можно без проблем, – стараясь не смотреть на Юлю, ответил Семён.
– Значит, так. Сначала сдадите кровь на анализ: общий и на гормоны. Потом будем решать, что предпринять.
– Доктор, я, вообще-то, хочу от него избавиться как можно скорее, а к вам зашёл, чтобы получить справку о том, что хвост существует. Что вы осмотрели меня и подтверждаете факт его наличия. Вы выпишете мне такую справку? – Будкин исподлобья насторожённо взглянул на терапевта.
– Милый мой! – усмехнулся в ответ Смирнов. – Думаете, это вам что-то даст?
Семён почесал нос: «Действительно, зачем мне эта бумажка от рядового терапевта? Вот от серьёзного института, с кучей печатей и подписями членов комиссии – это да, это серьёзный документ, – тут его осенило: – Я же, как объект исследования, наверно, могу просить вознаграждение!»
У Семёна загорелись глаза от такой перспективы, и он деловито ответил доктору:
– Вы правы. Не надо мне справку, я согласен на обследование. Может, сразу в медицинский институт поехать?
– Может быть... может быть... – пробурчал Александр Васильевич, сосредоточенно глядя на лежащие перед ним руки, сцепленные в замок.
– Вот, что мы сделаем, – он хлопнул ладонями по столу. – Я сегодня позвоню знакомому профессору с кафедры анатомии, и мы договоримся о встрече. Оставьте свой телефон, я сообщу, когда нужно будет подойти. Согласны?
Будкин радостно закивал головой, записывая на листке номер мобильного.
Выйдя от терапевта, он в приподнятом настроении направился домой. Пока шёл, в голове стремительными темпами разворачивался сюжет его дальнейшей жизни. Вот он представлял, как участвует в научной конференции по изучению его феномена, и как потом журналисты наперебой берут у него интервью. Потом Семёну грезилось, как по телевизору мелькают кадры с конференции, а в новостных лентах интернета по всему миру размещают фото и видео, где он демонстрирует свою особенность. И ведь со всего этого можно будет стричь бабки! Голова гудела от возможностей, которые предоставлял ему хвост. От одной мысли, пробившейся сквозь вал видений, Будкин даже остановился. «А вдруг, вместе с хвостом выросла и потенция? Вон он как на женщин бурно реагирует. Надо будет проверить». Оставшуюся часть пути Семён раздумывал, где в это время можно найти девушку лёгкого поведения, так как проверить не терпелось. «Проститутки, каких только чудиков не видели. К ним и в рогах, и в копытах приходят – хвостом не смутить», – резонно рассудил Семён.
Дома он решил сначала пообедать, а потом уже заниматься реализацией своих желаний. В холодильнике Будкин нашёл кастрюлю с борщом и тарелку с котлетами. Мать перед отъездом в деревню, где у них был домик под дачу, заботливо наготовила еды на два дня. «И чего она на эту дачу мотается? Нам что, еды не хватает? Снег только сошёл, а она уже на грядки намылилась», – удивлялся Семён материнской любви к огородничеству, накладывая в тарелку борщ. Отобедав, он сыто потянулся и тут же ойкнул от боли, так как прищемил шерсть своего нового органа, о котором на время забыл. «Может, запечатлеть на телефоне первый день жизни хвоста? – подумал Семён, вставая со стула. – А что, это идея – вести параллельно с исследованиями свой блог. День первый, день второй и так далее». Воодушевлённый этой мыслью, он направился к зеркалу в прихожей.
Примериваясь, как лучше встать для селфи, он задумался: «Остаться в спущенных брюках или же быть в трусах с голыми ногами?» Решил сначала сфоткаться в брюках. Изогнувшись, он нащупал хвост. Вытягивать его наверх в таком положении было неудобно, руку прижимал ремень. Семён дёрнул забуксовавшую руку и она высвободилась из одежды. Будкин сначала даже не понял, что произошло. Он разжал кулак и хвост, словно мёртвая зверушка, упал на пол. Глядя на эту узкую полоску рыжеватого меха, он физически ощутил крах своих надежд. Фантазии, словно книги, падающие с верхней полки, больно ударяли по голове. Испуг и шок от случившегося были даже сильнее, чем при обнаружении хвоста.
Придерживая рукой спадающие брюки, как сомнамбула, Семён Будкин прошёл на кухню и рухнул на стул. Он ощущал себя марафонцем, упавшим перед финишной ленточкой: так жалко было расставаться с мечтами о славе и богатстве, казавшимися такими реальными и достижимыми.
«Может, жениться? – устало подумал Будкин и посмотрел на телефон, зажатый в руке. – Позвонить, что ли, матери? Пусть приглашает свою Марину».