Синий Диктатор I “Границы ушных раковин »
Рассказ / Читателей: 24
Инфо

Ты бы так хотела остановить это навсегда – ой, а ты уже сморщилась… Некрасиво!

Твои слова – это всего лишь сердечный паштет, а придуманные существа в веществах едва ли тебе помогут, даже они такое не любят!

А что они любят?

Любят сладко, падко и несносно – в погоне за новым. Потому что забыто! Потому что это бег по кругу: зажечь все свечи мира, взять сгусток букв и направить узким лучом прямо в цель, о да: видно же, видно там, в вышине, салют из мыслей расплавленного мозга, пустошь бытия… Так сладко вкушать бред Praline; в звездных кафе. Кажется, лезешь в гору, а на самом деле это арена Цирка: без зрителей скучно же достигать того, что кажется тебе приятным…

Остановись! Желание твое есть пустое, потому как это желание тлена. Безмолвие – вот главная цель: быть застывшей скульптурой вне всяких желаний. Лишь тогда можно понять смех, и рассмеяться по-настоящему. Ведь ты так любила смеяться, подбирая полы своего платья, ибо гуталин пас свои стада у твоих ног, шнурки – как на параде востры – блестели бриолином. Твое пузико посещали волны нестерпимой дрожи; горло источало тон серебряных сердец…

Никчемные позволения не вели к пониманию твоей сущности: они лишь повторяли и озвучивали действия механизма, и это было скучно. Ах, эта ранимость от пустого – несуществующей субстанции! Главное – ощутить важность, главное – ощутить еще что- то, кроме того, что есть, потому что есть это – то что тускло: такое маленькое, такое скукоженное… Скорлупка, сгоревшая от бесконечных желаний, которые не приносят радости…

Лишь цитрус навострил ножницы – он готов! Но что ему ты? Счастлив он оголять макушки небес; северное сияние лысин не заменит ему снега у окна, а волосы застыли в секунде бытия – они словно улитки на сгоревшем песке, скульптура в вечности. Удовлетворенный и слащавый гуталин – он сравним с зеркалом у дна: кто заглянет за пятки, у кого волосы – словно радуга? Цитрус – это кандидат в диктаторы: не спорь и не смотри на него! Бедняжка, ты вспотела… Но ничего: кольца с творогом тебя догонят – не все тебе красоваться одной; смотри – в небе блестит ископаемое пирожное, и потухший взор немых жужелиц не вдохновляет приличие. Но что же, что же? Обличье – не двуличье и не сможет, хотя нет… сможет дотянуться пальцем до сладкой сущности.
Что есть твое великолепие? Это плоть в образе: где-то в дали сверкает бесноватый бубенчик словесной похоти, писк удаленной личной привязанности – разве не хотелось так же, как и они?

Цитрус – это кандидат в диктаторы: у него корзинка, полная чудес. Но что же? Где ты – веселая, одинокая и пускающая дым: ты сегодня слегка невидима; кольца мраморных пальчиков срывают покровы – вот она, кровать, где можно делать особенные па; вот это – арена для пирога, где начинка кричит на всех языках: ей щекотно…

Класс – вафельный спас –
спасатели в купальниках натыкаются на искры пулеметных трасс,
мчатся соединиться в печали сладкой истомы –
где-то там, где не видно того, что тебе бы хотелось потрогать; свергаем престолы,
сминаем богов в синий шпинат;
икра брызжет из всех щелей: ты – беременНат…

Любовь моя,
тебе бы метать икру, пока беременна,
пока прет из всех щелей водопад смешливых игрушек –
квакали на всю катушку,
когда ты касалась их…
Отращивай коготочки
и надевай чулочки;
весенние терпилы заждались, такие слезливые, когда это нужно. Но стоит замереть невидимкой – сразу их лица обретают истинность каменной грусти и злобы. Полные чаши зависти. Вкушай, пока не видят. Одиночество открывает твои поры – в них пустота, в них бессмысленность; птенец всегда изрекает в рот матери повтора, словно боязливый, словно капризулька, не желающая играть с новыми игрушками… Клюй крошки, пока их видно – они ведь тоже мечтают летать…

Тебе незачем выделывать па – это не твоя воля. Это тревожное и болезненное, это лихорадка бесноватой сущности – лишь бы быть в движении, лишь бы не быть скульптурой. В том замирании так страшно – сразу осознаешь себя: насколько ты скорлупа, пустая трата кожи; лишь движение,лишь смена картинок удовлетворяет голодную сущность. А мы развяжем клубки – и будем вязать шарфы из змей, протыкая их ненасытные глотки острыми спицами.

Обделенные выполнили свою функцию, канули в неизвестность. Потухший взор обращен в прошлое. Всегда вывернутые наизнанку, пути видны тогда, когда уже пройдены. Моя мама не Синий гном. Кто хотел видеть в этом открытую дверь? Срамные девицы, упоротые птицы, сладкоежки от бога – все идут вязать носки для паука. А он, хитрый бес, отращивает и отращивает ножки, он хочет танцевать без начала и конца. Вкус шоколада пробивает круглые останки всего сущего, и существующее начинает лакомиться хитросплетениями извилин. Снимок в нейронной сети, печать в вечности… Все такое застывшее. Пудинга мечта – не дрожать на ветру. Хор унылых сердец вторит твоей мечте. Она будет всегда там. Ты можешь вспомнить. Не имеющий смысла поднимет камень по утру, ударит – и исчезнет за ширмой нарисованной глотки.

Помнить себя легко – это вирус мыслей, иллюзия вкусного ужина. Мечта каждого – быть желанным жирным куском в центре стола. А что там с компотом из слез? Ах, может ли свежевыжатый глаз рассказать нам о том, что видел? Где же наши глазки бывали, о чем грезили под теплым одеялом века? Все ушло. Это насмешка кривых губ и сморщенные сушеные мумии наших сердец застыли в изваянии дешевой мелодрамы, где мраморные ступни крошили любовь на мелкие осколки, без всякой жалости. Эта вишня лишь вешняя по виду, но не есть внешняя по сути. А изнанка прошлой среды наполнила твою утробу. Столь мелкие и задиристые ноготки сдирают кожицу и оголяют ее мясистую плоть. Этот визг тлетворной боли наполняет любимую субстанцию. А там уже давно тусят улитки – они читают юморески и смеются тонкими голосами. Переливы слабости, во все времена седые и старые. Во всем есть каштан и вечерний плед.

Ливень из радуги во имя радуги! Чтобы было так цветно, ярко – все в сиянии и тревожно вопит, как раскоряченная беременная самка. Вон он, час намедни, вот набат небес: во что бы то ни стало иметь под собой ступени вниз, чтобы скучать по верху, по облакам, истощающим цветные улыбки… Это лейка вселенной, это тлен бабочки, упорхнувший ко мне за пазуху. Эти напевы печали из деревянной конструкции струятся в вечернюю мглу, окутывают туманом, сладкой истомой; и трубка в гортани, как свирель, поет надломленным сиплым голосом. Цветные нити впились в сломанный позвоночник, и кто-то сверху дрожит. Лихорадка мертвых пальцев. Вибрации ощущения нужности. Смердящий балет похоти. Но есть ли в этом суть и где там любовь? Где нет выбора, нет нужной ноты. Все пустое и звенит пустотой, ибо есть конец…

Слабенькое тельце – а все туда же. Танцульки в небе ясных страданий в поисках нотного стана безбрежных осколков звенят сломанной свечой, безбрачные и беспечные, вороватые, исподлобья втыкающие взгляд в нужность, во внешнее… И снова протыкаешь спицей жизни свой хрупкий организм, вдоль границ, осторожно – хоботки на страже, и пепельные гробницы в сказочной фате танцую балет. Топоры в ручках, нотный стан в осколки; падающие сердца звенят особенно громко, когда немые смеются, когда немые плачут… Картина без дна. Вот ты – твоя мечта – стекала, надорвав животик, на арену клубничных сердец, проникала сдобным поцелуем сладких грез в твои хрустальные впадины, где покоились под веками очи полные чудес… Ты так стара, по-новому слепа. Поползновения на ручках, на ножках. Вперед устремляй усмешки. Позади дребезжание жирных уродиц, карлиц и каменных изваяний из пресного мела. Но кто обернется, кто сумеет быть прозрачной колбой, не причитая, возникая во всем (где сложность Praline; вкушается в звездных кафе), не проникаясь серьезностью бисквита? В руках навострились ножницы. Улыбка цитруса – как гуталин возле ваших ног. Марш вострых шнурков. Облизывай невидимое, смотри вниз на прискорбность обвороженных сырков. Сладкое начало не склонялось в бешеном темпе, и тесто вздымалось ноздрями и вытекало из розовых дырок чудес на окне…

Но скажите, скажи: ведь моя мама – не Синий гном?

© Иван, 26.02.2015. Свидетельство о публикации: 10050-108668/260215
Метки: Сущность любви, Гордость, Грусть

Комментарии (0)

Добавить комментарий

 
Подождите, комментарий добавляется...