Метроном

Рассказ / Читателей: 66

Инфо

(  huginn : темп только плавает кое-где, но это нормально, если в коллективе не играл…)

                      Метроном.

                                 
Третьего дня давали зарплату. Вы же знаете,  как стало трудно получать зарплату после «перестройки». А они,  мало того что задерживают  честно заработанные деньги, так ещё и навязывают контрамарки.  Вот я, к примеру, совершеннейшим образом не возражаю против балетов. Всякие «Лебединые озёра»,  где девки пляшут стройно в ряд.
А ещё лучше оперы, там где мавр нашу бабу душит. Весьма душераздирающая сцена. Бабу мне завсегда жалко, я даже пару раз хотел вскочить и по роже, сажей намазанной влепить мавру… Не пустил пожарник на сцену…
Бабы красивые  в операх всегда!  Тут даже со мной не надо спорить!
Особливо впечатлительная у них верхняя часть туловища, где в бархатном платье возбуждающий вырез. Забыл,  как называется…
Ну, вот  я же и говорю, суют мне контрамарку на  концерт в эту филармонию. Может и не филармонией она называется, слово просто знакомое – фисгармония, я всё время их путаю.
Что делать то? Деваться некуда, зима… Снег так прямо в рожу хлещет колючими пощёчинами.
Куда пойти водки выпить? В ресторане  весьма дорого и официанты все нагло- мордые, после третьей рюмки, невзирая на личность начинают «палёную водку»  подливать.
Тут вариантов как у Штирлица с радисткой или застрелиться или спасать Родину!
Покупаю я в гастрономе бутылку «беленькой». Заметьте! Покупаю без очереди, с «черного хода» значит заход. Там у меня продавщица Клавдия Юрьевна в  «зазнобах» числится. Верхняя часть туловища не хуже чем у оперных певичек. Так прямо жаром и дышит. Всё местное мужичьё  мне в след нехорошей завистью смотрят.
Слесарь я, шестого разряда, руки хоть как кувалды, но золотые.  В наше трудное время профессора всякие не при делах. У меня соседушка, профессурчик, жалкий такой интеллигентишка,  на рынке книжками бестолковыми торгует. Я сунулся было давеча прикупить себе книженцию, для расширения кругозора в общении с женским полом.
А у него всякие глупости с рисунками квадратов и треугольников. Катеты всякие и гипотенузы. Мне математика эта совсем без надобности,  меня в счёте не собьёшь!
Даже наш дворник Петрович, а он в  гармошках разбирается. Бывает как выпьет лишку  на Пасху, как развернёт меха…  Любо-дорого смотреть! А я ему значит, на кастрюлях постукиваю.
И ладно у нас так получается, мне так мужики и говорят: - Эх, Семёныч, надо было в музыку идти!
Ну вот… Прикупил я у Клавдии Юрьевы бутылочку,и две шоколадки. Одну «Алёнку» ей оставил, другую себе в карман сунул, на всякий “пожарный“, вдруг там в возле фисгармонии с певичкой ознакомлюсь.
Бутылку надо обязательно во внутренний карман прятать, особенно в зимнюю пору, когда гололёд и всякие не горазды с видимостью на дорогах. А если падать будешь, надо только на спину, голова то в шапке из кролика, что ей будет, шапке то! А бутылка в целости и сохранности останется.
Добрёл я до филармонии этой,  два раза падал на шапку, но бутылку сохранил.
Тулупчик сдал некрасивой бабушке на вешалку. Номерок в карман засунул, там где «Алёнку» припрятал для знакомства и стал осматриваться, на предмет с кем бы выпить.
А в этой филармонии все мужики в  черных костюмах и галстуках, точно на похоронах. А из женских особей, только худосочные воблы. И все осуждающе на мои потёртые джинсы и полосатый свитер таращатся.
Вижу дохлый номер, выпить не с кем, надо искать туалет и  там уединиться,  подобно алкоголику.  А тут из боковых дверей выходит мужичок, тоже в брюках чёрных и пиджаке, только пиджак какой-то не  правильный, кто ему так пошил? Я бы такой и задарма не носил. Сзади две полосы болтаются, а ещё  вместо галстука штука такая на шее, забыл как называется. Да и не важно… Главное что всё мужичку захлопали,  расступаются и  руку пожимать норовят.
Сразу видно что начальник или директор! Тем более лысенький, на Ульянова похож, только без жилетки.
Надо стало быть за ним бежать. Я за ним, а он прямым ходом в туалет и в кабинку прошмыгнул. Я  не стал его преждевременно беспокоить, зачем человека хорошего от важного дела отвлекать. Откупориваю бутылку, вынимаю гранёный стакан, он у меня завсегда с собою. И «Алёнку» шоколадку раскрываю. Жаль кончено что этот лысый не певичка, но всё таки директор. Только налил, мужичок за слив дёрнул и выходит руки мыть. Сразу видно что образованный!
Я к нему так вежливо обращаюсь, мол, не желаете перед фисгармониями  для поднятия настроения по « соточке» употребить.
Он очень так вежливо отказывается, а мне - то одному пить неприлично.
Я ему и говорю так откровенно, постойте чуток рядом  ради знакомства. Мужичок то даром что в черном пиджаке, а уважение проявляет. Стоит, с ноги на ногу переминается.
Я хапнул пол стакана, и шоколадкой занюхал. 
- Колян! – И свою «пятерню» ему протягиваю.
Мужик правильный, даром что без галстука, руку мне в ответ протянул:
- Святослав Теофилович…
Чудное отчество у него, а рука такая крепкая, хоть и интеллигент.
Я  опять стакан наполняю, прилить знакомство, тут как назло баба в двери заглядывает, не стыдно ей  по мужским туалетам шастать и заламывая руки в истерику впадает:
- Святослав Теофилович! Вас  пять минут как весь зал ждёт!
Лысенький мне вежливо откланивается и исчезает за дверью.
Вот говорю я всегда - бабы зло!
Выпил я с «Тренером», это я так бутылку  величаю, когда выпить не с кем.
Спрятал родимую за пояс и подался концерты слушать. В зале темно и все так тихо сидят, даже вроде и не дышат. Я к своему месту пробираюсь, не по всем конечно ногам, по женским аккуратно.  Место попалось плохое, прямо во втором ряду в центре зала, не выпьешь, отовсюду просматривается.
Тут все захлопали, я глаза оторвал от выреза на верхней части туловища, соседки слева, смотрю по какой причине такой шум?
На сцене вижу, стоит пианино такое огромное и черное, а к нему мужик лысенький передвигается мелкой дробью и кланяется.
Ба! Это ж мой новый знакомый – Святослав!
Я  хлопать, врать не буду, не стал, а чуток приподнялся и рукой ему помахал.
Мой дружбан лысенький, пиджачок подмахнул и за пианино усаживается. Сел такой себе и глаза закрыл. А я так и подозревал, что уснёт без ста грамм.
Надо его поддержать и чётко так ему кричу:
«Давай,  Свят, вдарь по пианинам, продай талант!»
Он вздрогнул и глаза открыл, а в зале на меня зашипели.
Лысенький чуток посидел, видно собираясь с духом, а потом как грохнет по пианинке и давай наяривать.  Не хуже нашего дворника. Но только чую я, с ритмом у него не того… Плавает кое-где! Видно, что сам с собой играет, давно и без ансамбля. Вот если б рядом коллектив был, ему подсказали, не торопись мол, считай…Раз, два, три… Раз, два, три…
Для этого дела в коллективе музыкальном и барабанщик имеется на полставки.
А ещё бывает главный у них, бездельник. Всё время спиной к  народу стоит и палочкой машет. Регулировщик музыкальный. Он плавать не даст кое - где и абы как.
А меня с ритма не собьёшь, я завсегда  неотрывно от коллектива!
Сижу я так и вслушиваюсь…Плавает Святик и всё тут. Я уже и ногой правой ритм ему подсказываю, не смотря на шипение сзади. А он всё свою линию гнёт.
Я давай в ладоши хлопать, громко, так  чтоб лысенький с ритма не сбивался… Но тут пожарник и ещё  два мужика, давай меня из зала вытаскивать.
Лысенький, что за пианинкой, сразу видно мужик бывалый, с крепкими нервами, не останавливается, только так злобно в зал косится…
Что ему было на прощание сказать?
Оглянулся я так через плечо и на весь зал, чтоб музыку заглушить, гаркнул:
- Лапоть! Купи метроном!
…………………………………………………………………………………………………………………….
Дали мне за мелкое хулиганство, пятнадцать суток. Мету я снег возле этой филармонии и не могу третий день понять, откуда я из тёмных недр своего подсознания, слово такое откопал – МЕТРОНОМ?!