3, 4 птицы не умеют приземляться

Читателей: 33

Инфо

3.
Если бы Птица собирался вернуться в свой город, он копил бы на комнату в старом фонде.  Только здесь, в двух-трёхэтажной застройке на проспекте, тянувшемся вдоль поймы реки, можно вить гнёздышко с какой-нибудь красивой девочкой. Яично-жёлтые фасады, белые колонны, зелёные шары безжалостно подстриженных тополей.
Напротив - ДК воензавода, с точки зрения архитектуры  именно что дворец.  В школьные годы Птица ездил сюда трижды в неделю со своей окраины, которая, в цвет панелек, была бы совсем серой, если бы не добавляла красок гряда покрытых лесом гор позади рабочих кварталов. Особенно картина преображалась осенью: к тёмной, почти чёрной издалека, зелени хвои присоединялись золотое колыхание берёз, червонные монетки осин. Становилось радостно, а через месяц кроны пустели, но ненадолго обнажившийся холст задника вскоре плотно покрывался белилами снега. Белое тоже шло этому без затей выстроенному району. Некрасивой была только весна, когда снег становился серым  и из-под слежавшихся, утративших весёлую искристость глыб выбегали мутные потоки.
Птица занимался в изостудии. Но вообще-то он больше любил рисовать словами, создавал бесконечные миры, и эти миры были невиданно прекрасными, их населяли благородные люди, между ними завязывались безупречные отношения.
Такие, каких Птица хотел бы в дальнейшем с этой девочкой, случайно встреченной им, когда он, желая срезать угол, пересекал школьный двор. Девочка оконфузилась, такое случается со школьницами примерно раз в месяц, если они загуляются и не поторопятся домой, чтобы переодеться.  И Птица поспешил ей на помощь, но был отвергнут. То, что он принял за кровь, оказалось вином. Красное креплёное.
Маркер нижнего социального слоя. Отец, если вообще есть, работяга. Мать швея-надомница, пара хулиганистых братьев, сестрёнка-детсадовка, незапланированный последыш.
Птица угадал почти всё, кроме того, что братьев у Саванны не было. Точнее, был один, старший, но четыре года назад, когда мать опять собралась рожать и пригляда за пацаном не стало, погиб в большой драке от удара в висок.
Всего пары месяцев не дотянул до призыва, глядишь, в армии и уцелел бы.
Вернулся, пошёл бы на завод к отцу и приносил бы свой трудовой рубль в семью, помогал растить девчонок.

Как ни странно, Саванна жила в сталинке на проспекте. Птица очень бы удивился, узнав об этом (но девчонка не разрешила себя проводить). Квартира досталась от материной бабушки, работавшей в заводоуправлении после войны. Дочь и внучка зава конструкторского бюро, то есть Саваннина бабка, которую девочка не застала, а следом и мать, играли на понижение,  находя избранников не в своей среде. Просторная квартира с каждым  вновь прописанным “хозяином“ неуклонно утрачивала и внешний лоск, и уютные привычки обитателей, как-то: вечерние семейные чтения вслух и полную сервировку, включая подтарельники и кассероль, даже в будни.
Птица бы сто процентов понравился самой первой здешней  ответственной квартиросъёмщице, но они разминулись во времени.
Представить этого парня отцу Саванна не решилась бы.


4.
“Уважаемый автор, как же ты мне остое&енела!
Который раз ты пытаешься меня выковырять отсюда!
Пожалей девчонку! Не нужно ей сюда. Ты, своим куцым умишком с нулевой фантазией, даже близко не можешь представить, каково здесь. Вечный пронизывающий холод - аж кожа дыбом, темнота, хоть глаз выколи, несмолкающий навязчивый гул и вибрация. И совершенная, тотальная, всеохватная скука.
Ты могла подправить сюжет, но зафигачила меня сюда, не спросив, что мы с Анькой об этом думаем. Ты не пожалела мою мать, оставшуюся безо всякой поддержки. Не пожалела и читателей.  Тебе плевать и на возможных издателей, которых как пить дать отымеет Роскомнадзор за навязывание суицидной тематики, хорошо, что не найдётся дурака, который взялся бы весь этот бред напечатать.
Ты преследуешь меня из рассказа в рассказ, и это надоело мне до чёртиков.
Если ты так хотела, чтобы я оставался в придуманных тобой декорациях рабочего городка,  где мне совсем не место, с хрена ли ты заставила меня взобраться на скользкую крышу, да ещё пьяненьким, чтобы я разбудил всю округу своим шлепком о бетонную площадку?!
Зачем ты познакомила меня с Анькой?
Девчонка уже навоображала себе невесть чего. Впрочем, все её мечты я мог бы осуществить, если бы ты, скучающая дрянь, дала мне такую возможность.
Разберись уже как-то со своим больным прошлым и не мучай тех, кто зависит от того, в какую букву на клавиатуре ткнёт твой чёртов палец.
Куда ты собралась закинуть Аньку? По силам ли ей такие испытания? Ты сама пошла бы в ад? Судя по тому, что ты преспокойненько попиваешь кофеёк (подозреваю, кое-что и покрепче) по ту сторону монитора,  сама-то ты жива и более-менее (за вычетом твоей извращённой до садизма психики) здорова.
Чтоб ты провалилась!
Последний раз предупреждаю: не трогай Аньку. Оставь девочку в покое. Пусть она подрастёт, уедет из этого города и выйдет замуж за кого-то, до кого не дотянутся твои жадные пальцы, кого ты не сможешь безнаказанно вставить в сюжет и измываться над ним, как ты всё время делаешь с нами, чёрт бы тебя побрал.
Увы, как инсайдер, выдам тебе секрет: никаких чертей здесь не водится. Их выдумал какой-нибудь моральный урод вроде тебя.
Здесь пусто. Мы сами себе надсмотрщики. Мы даже не можем общаться с себе подобными, ибо между всеми нами непроницаемые перегородки изо льда.
И это весьма досадно. Потому что когда, наконец, ты попадёшь сюда - а ты попадёшь, я ни минуты в этом не сомневаюсь, - я бы хотел придушить тебя собственноручно. Но мне помешает ледяная броня.
Не знаю, насколько хорошо функционирует фельдъегерская почта между нашими мирами, но я очень надеюсь, что ты прочтёшь это письмо до того, как Анька заберётся на подоконник.
Если же нет, знай, что расплата будет страшна. Я не дам тебе выспаться ни одной ночи, пока ты не сдохнешь. Так же, как не спит сейчас моя бедная мать и как потеряет сон Анькина родительница.
Вот только сядь сегодня за комп...

Ненавидящий тебя с самой первой главы
Вадим Птицын, 20 лет.“