Гл.15 внезапный сон Чекова (Пикляев)

Читателей: 17

Инфо

15. ВНЕЗАПНЫЙ СОН ЧЕКОВА

– Чек, вон она! – Взметнулась над укрытием вихрастая соломенная голова верного товарища по всем гудроновским играм – одноклассника Мишки.

– Скройся, – приказал Чеков и отвесил другу необидный подзатыльник. Мишка тотчас исчез из поля видимости.

Гудрон сдёрнул с груди трофейный бинокль, выменянный у мямли Сорокина на внушительную и бесценную в мальчишеских кругах пачку вкладышей от жвачки «Турбо», навёл фокус и произвёл рекогносцировку местности.

Анька Ланцова шла, гордо ступая загорелыми длинными ногами в сторону дома. Густая шапка медных волос, осанка уверенной в своей девичьей привлекательности юной насмешницы и огромные изумрудные глаза с какой-то ведьминской чертовщинкой.

В этом-то омуте и потонул Гудрон. Бесповоротно.

Ланцова переехала в их городишко вместе с семьёй летом прошлого года. И уже в сентябре Чеков, да и остальные мальчишки, бесповоротно влюбились в свою одноклассницу. Анька была отличницей, но не зубрилой – учёба давалась ей легко, виною тому была отличная память и хорошая библиотека, переехавшая с семейством Ланцовых из самого райцентра. Что ещё более разжигало жажду обладания приезжей красавицей. К тому же, Анька говорила со всеми на равных и не позволяла себе излишнего кокетства, чем грешила прежняя королева класса – Катька Краева, рано созревшая блондинка с уже наметившейся под школьным платьицем грудью.

У Чекова не было ни малейшего шанса с Ланцовой. Мелковат. А девочки обращают внимание на высоких и спортивных, желательно – старшеклассников – в этом их особая девичья честь – крутить амуры с лучшими.

Гудрон не подходил под это описание. Но тотчас записался в секцию бокса и начал остервенело глотать любые книги, без разбора, из школьной библиотеки, дабы при случае козырнуть начитанностью.

На уроках вёл себя вызывающе, всеми силами пытаясь обратить на себя внимание, за что был вызван на разговор с учителем вместе с отцом уже через неделю после начала занятий, и был не зло, в воспитательных целях, выдран родительским широким ремнём.

Злобный волчонок. Недостаток физической силы Гудрон компенсировал безрассудной смелостью и полным пренебрежением к возможным неприятным последствиям, когда дело касалось борьбы за внимание Ланцовой.

Так, на пустыре, недалеко от школы, им были биты гораздо более рослые одноклассники – остервенелый, весь в крови из разбитых губ и носа – Чеков бросался на своих противников и выгрызал из них обещание не мешать хрупкому возможному счастью Гудрона с Анькой.

Со старшаками пришлось повозиться. Они, обычно, укладывали с нескольких ударов Чекова на пыльную, а позже и обледеневшую землю пустыря. Но тот неуклонно вставал и требовал дальнейшей сатисфакции. Ему не отказывали в просьбе. Но на следующий день всё повторялось. И старшаки отступили – в конечном счёте, у них были свои и не менее красивые девчонки.

Даже Краева оценила внезапный взлёт репутации Чекова и посылала недвусмысленные взгляды на уроке словесности в сторону Гудрона, но тот в упор не замечал благосклонности блондинки.

Так в борьбе за внимание непреклонной Ланцовой прошёл почти весь учебный год. Наступил апрель – тёплый, зелёный, солнечный.

При всей своей безбашенности, Гудрон так и не нашёл в себе силы объясниться Аньке в терзавших его пламенных чувствах. Как только Ланцова проходила мимо, наш герой терял дар речи и мог только, насупившись, смотреть вслед уходящей зазнобе.

Однако, устроил себе наблюдательный пост на крыше веранды соседнего школе детского сада. И даже для дела слежки выменял одну из своих главных драгоценностей – вкладыши – на армейский бинокль.

В его окуляры он сейчас и наблюдал свою любовь, лёгким и пружинистым шагом направляющуюся домой.

Послышался далёкий собачий лай. Чеков нехотя переместил бинокль правее и грязно выругался:

– Мишка, зови пацанов, опять Челкаш объявился.

Мишка коротко утвердительно кивнул и сверзился с веранды.

Челкаш – матёрый огромный кобель со своей бандой дворовых собак изредка терроризировал близлежащие территории, считая их своими охотничьими угодьями. В прошлом году собаки сильно подгрызли пьяненького и безобидного дядю Валеру, возвращающегося со смены поздним ноябрьским вечером. А в марте пацаны, чудом оказавшиеся неподалёку, еле отбили Ленку с маленьким Егоркой в коляске от банды Челкаша. С той поры мальчишки воевали с собаками, даже пытались отыскать их логово, но хитрый Челкаш каждый раз уводил стаю от неминуемой гибели. И вот они появились вновь.

Чеков вновь посмотрел в окуляры на далёкую уже Ланцову и голос его стал глухим:

– Дура!

Анька заприметила собак издалека и вместо того, чтобы нырнуть в ближайший подъезд, заперев дверь, со страху бросилась по хлипкому дощатому настилу вдоль забора, огораживающего территорию воздвигаемых новостроек. Чеков знал – впереди, как только закончится забор – тупик. Строительными плитами перекрыт проход. Там не спастись.

Псы увидали одинокую фигурку и неторопливо приспустили за Ланцовой, подбадривая себя хриплым яростным лаем.

Гудрон спрыгнул с веранды, сгруппировался, в одно мгновение оказался на ногах, перемахнул через детсадовский низкий заборчик и понёсся вслед за Анькой. На бегу скинул лёгкую куртку и намотал её на предплечье. Нашарил в кармане вторую свою драгоценность, которую не обменял бы ни за что на свете – мечту всех соседских мальчишек – автоматический складной нож – раскрыл его, перехватил обратным хватом, поудобнее разместил в ладони.

Собачий лай раздавался всё отчетливее. Но он успевал. Вот всё ближе спина Аньки, её вздрагивающие от ужаса и бега девичьи плечи.

Тупик. Ланцова затравленно обернулась и увидела Чекова – маленького, взъерошенного, разъярённого. Псы неспешно приближались – добыча никуда уже не уйдёт, загнали. Гудрон закрыл Аньку своим тщедушным тельцем, сделал шаг вперёд по направлению к стае, чуть пригнулся.

Псы обнажили клыки, зарычали, уступая право первого броска вожаку. Вперёд выдвинулся Челкаш – со свалявшейся густой шерстью метис, в отцах которого легко угадывался среднеазиат.

– Ну чо, гад, давай! – Чеков пытался говорить угрожающе, но подростковое горло подвело – некрасиво, не по-геройски взвизгнул.

Челкаш помотал косматой головой, внимательно посмотрел на мальчишку и прыгнул – без предупреждения, без лая, с места, метя в горло. Гудрон в последний момент подставил обмотанную курткой руку, закрыв лицо, и жёстким коротким движением вогнал по самую рукоять нож в шею Челкашу. Кобель дёрнулся, Гудрон вытащил нож и ещё раз погрузил лезвие по рукоять.

Сзади тоскливо взвизгнула течная сука – Челкаш был мёртв.

Чеков отпихнул бездыханное тело от себя и приготовился к новой атаке.

Вдалеке за спинами стаи послышались ругань и крики людей – Мишка не подвёл, привёл подмогу. Псы ещё с минуту постояли, не решаясь к новому нападению, и обратились в бегство, растеряв без вожака всю смелость.

Анька заплакала навзрыд, размазывая чёрные дорожки от слёз по своему красивому надменному лицу. Прикоснулась к плечу Гудрона – того била мелкая запоздавшая дрожь. В глазах стояли слёзы от произошедшего. Слёзы от первого настоящего убийства. Слёзы от первого настоящего мужского поступка – защиты любимой женщины.



***
С той поры Ланцова и Чеков редко расставались. Притязания кавалеров на Анькино внимание были забыты – все помнили историю с Челкашом, страшный взгляд Гудрона и зажатый в руке окровавленный нож.

Чеков после школы ещё год до призыва подрабатывал грузчиком в магазине и в любой возможный момент навещал Ланцову в институте, невыносимо терзаясь в одиночестве и боясь, что кто-то сможет увести у него так сложно доставшееся ему счастье. Однако людская молва докатилась и до стен ВУЗа, и с сумасшедшим, помешанным на Аньке Гудроном, никто не рисковал связываться.

Ланцова дождалась Чекова. Сыграли провинциальную хлебосольную свадьбу. Ланцова, невзирая на не самую благозвучную фамилию супруга, стала Чековой. Гудрон же подписал контракт и связал свою судьбу не только с любимой женщиной, но и Родиной, поняв наконец, в чём истинное его призвание – защищать всё, что ему дорого.
“Четвёртая Столица“, автор этой главы Денис Пикляев (Водярной) трудился над ней в одиночестве.