Вверх по течению. Сборник стихов

Без компромисса

Конечно, глупо брассом плыть
вверх по реке.
Советуют умерить прыть
на волоске
от неудачи, что грядёт.
Ответ один:
“Упрямство - это тоже спорт.
Мы - победим!“

Мы переписываем мир
на свой манер.
Вернувшийся из черных дыр,
наш кролик - сер.
А мы, закрасив седину,
в строю Алис
стоим. И страх у нас в плену.
Прочь, компромисс!



Прописка

Разрез внес хаос в линии ладони.

За острый ум рукою без перчатки
хвататься даже гению опасно.

Сложился мир внутри забавным пазлом,
махровый солипсизм там правил бал.
Воздушный замок был совсем не шаткий,
и выбился из сил тот, кто шатал.

Прожить совсем не просто без печали,
и радость в чистом виде - это глупо.

Упорно препарировал под лупой
консилиум попкорном сытых тел
шальную душу. Мысли верещали,
спугнули замок. Шарик - улетел.

Бездомней кошки оказалось эго,
слезу платком смахнуло время-Яго,
а “вещь в себе“ накрылась белым флагом.
Осталось кармы - лишь на полу-чих...

Но микрокосм, устав по свету бегать,
прописку в макрокосме получил.

Гармония играла на гармони.




Исход

Смывает дождь потоки новостей,
в них здравый смысл,
устав бороться,
тонет.
Толкует сны мне бестолковый сонник,
маршруты чертят вилы
по воде.
Не выбраны ни Ной, ни Моисей,
статисты
примеряют рьяно маски.
Электорат посулами заласкан.
Всплывает мутно мудрость пескарей.
Но зреет мысль,
свернувшись в уголке
сознания,
о том, что все потопы
конечны. В гены нам заложен опыт
исхода.
Собираюсь налегке.




Музыкальный детектив

Клара у Карла украла кларнет,
не захотела тащить саксофон.
Карл умыкнуть собирался браслет,
серьги, колечко, колье и кулон.
Карл обыскал секретер и чулан,
стразы-кораллы валялись в пыли.
Клара украсила стройный свой стан
предусмотрительно всем остальным.
Карл откопал дома старый баян
и заиграл, злую долю кляня.
Медные трубы , гобой, барабан
в Кларину честь не смолкали три дня.




Всё плохо, но

Авгур прогноз негодный выдал,
пророчит беды гороскоп.
Ревёт некормленое быдло,
безмолвствует рогатый скот.
И каждой твари не по паре.
Нарушен солевой баланс.
Но нам опять надежда дарит
свои цветы, спасая нас.




Он был

Председатель профсоюза
с кислой миной на лице
говорил: “Послушай, Муза,
не грусти о подлеце!
Он был парень ненадежный,
рифмы - с полу подбирал.
Амфибрахий - это сложно,
рэп с хип-хопом - не хорал.
Аварийнее чем в Пизе
башня, где творил, прости.
Нравом - склочен и капризен,
с ним жила ты взаперти.“

Муза: “Но при всём при этом,
он отличным был поэтом!“




Треугольник

Арендую тебя у судьбы,
объявляю об этом в сети,
все обклею в округе столбы,
а купить не сумею, прости.
Слишком ты для меня дорогой,
у любви ограничен кредит.
Мы играем с тобой в шашки го
симультанно, и время летит
(арендуешь кого-то и ты,
хоть об этом почти что забыл).
Треугольник на ножках витых.
Арендую тебя у судьбы.



Дыхания

Дыхание твоё, дыхание моё,
как жаль, что мы с тобой отдельно дышим -
гораздо лучшим было б бытиё,
когда б дышали мы под общей крышей.

Но век гаремов в прошлое ушёл,
настала моногамии эпоха,
и это, в общем, даже хорошо,
хотя мне, почему-то, очень плохо.




Оптимизм

Пусть нет конца моим печалям,
упрямо верю я в одно:
какое б время ни настало,
я все равно не стану старой
пока не выпито вино
желаний, веры и надежды
любовь узнать кончины прежде.




Свидание

Сорвался с кресла, откинув плед.
В руках - букетик цветов осенних
И посвященный любви сонет.
Дошёл . Дождался. “Зачем мне веник?
А это что за бумаги клок?
Ну что стоишь, словно лох последний?“
И что ответить на это мог
Ей? Лишь сказал: “Извините, леди!“


Природа отдыхает на природе

Мысли набивают шишку
о промерзшую ледышку
воздуха. Кричит ворона
громко, ясно. Так природа
душу вдалеке отводит:
надо отдохнуть природе.



Квартирантка

Поселилась зима в квартире,
греет влажный холодный нос.
И в пространстве “три на четыре“
не достанет её мороз.
Чай с лимоном на кухне - утром,
на метели в окно глядит.
Ей со мною рядом - уютно,
у обеих - домашний вид.



Зимнее

Гравюра зимняя тоски
висит на тонком волоске.
Не важно, почему и с кем,
но расстаёмся. Пусть близки
мы были миг, один лишь миг...
Гравюра зимняя тоски,
пунктирный штрих.



Канитель

Воровала неумело
осень во дворе дрова.
Завели на осень дело:
ясно всё как дважды два,
только тянет канитель
в белом кителе метель.




Метаморфозы

Невыносимо жалкий,
бабочкой на булавке,
умер маленький страх.
С крыльев пыльца слетела.
Гордо застыла смелость
блеском стальным в глазах.

Давит асфальт отвага
четкой тяжестью шага.

Кровью следы замыты,
сверху положен битум
слоем из новых правд.
В белое конь наряжен
тот, что чернее сажи.
Медью гремит парад.

Шествуют скарабеи
в гости к усталой фее.




Невыносимо

В версте от рая, на перекрестке
дорог, которые в никуда,
жить даже с милым совсем не просто,
а c нелюбимым - почти беда.

Забрались воры в шалаш (шли мимо),
тайник искали - ушли ни с чем,
ведь наше счастье - невыносимо,
и неподъёмен сундук проблем.




Проникновенно

Истины река впадала
в море лжи,
ложь собою разбавляла:
жизнь есть жизнь.
Правду нагло ложь солила,
без числа:
истину, что в правде сила,
берегла.



Не четверг сегодня в королевстве

“Будешь Золотою Рыбкой!“ -
объявил мне утром рано,
одарив такой улыбкой:
сливки превратит в сметану.

Кавалеры, камергеры.
Я застыла в реверансе.
Ты со мной суров без меры,
мой король. Не заиграйся!

Близоруко щуришь очи
и в упор не видишь бури.
Надо мною власти хочешь,
и терпенью - не обучен.

Впопыхах закинув невод
на глазах у верной свиты,
откуп ожидаешь нервно.
Получай...своё корыто.




Последний бал

Я сама себя отправила в кап-
канкан лихо выдал кордебалет.
Хоть была победа скользкой, как карп
в речке, камеры отсняли сюжет.
Мой день. Триумф. Меня не тронет
судьба, пока сижу на троне.

Оборки, рюши, кружева, про-
шва изящество не портит атлас,
и, к тому же, самый модный покрой.
Я довольна и назначила вас-
салом только не надо трясти -
толстяки у королев не в чести.

Улыбаюсь так - губам даже боль-
но приказ был получен: “Не ныть!“
Бал окончен и доиграна роль.
Запятая после слова “казнить“.




В избушке ледяной

1
“Когда растает снег?“
Не торопись, дружок!
Спеша к своей весне,
запомни, солнце жжёт
неласково порой,
своих не меря сил...
В избушке ледяной
пощады не проси.

2
В избушке ледяной
трещат дрова в камине:
февраль пришел домой
от холода весь синий.
Он трубку закурил,
плеснул в бокал вина.
Что сам себе не мил,
в том не его вина.




Февраль-мальчишка

Февраль-озорник сосульку грызёт,
и не боится простуды.
Щедро весне предлагает лёд,
та отвечает:“Не буду!“
Вскинула голову . Гордый вид.
Что же, держи, задавака:
в спину девчонке снежок летит -
веский есть повод поплакать...
Февраль - добряк, готов подойти,
сказать:“Извини!“... Проказник,
смеясь, насвистывает мотив
капели, подружку дразнит.



Февраль играет на дуде

Февраль играет на дуде,
мороз отплясывает джигу.
Зима ушла в загул и выгул
метельных белых лошадей.

Канючит ветер:“Быть беде!“
и серебро бросает в спешке
на кон: везёт фатально “решке“.
Февраль играет на дуде.




Из пешек - в королевы

Умен, насмешлив. Произнёс:
“Какой ты программист?
Ум - по длине сужу волос,
к тому же - белый лист!“

Улыбка. Взгляд - наивно-чист
(подходит к волосам):
все тайны Дельфи, программист,
без пыток выдашь сам!

И незаметно - шаг один:
не пешка - Лара Крофт.
Поёт влюбленный сисадмин
про интерфейс и софт...

Лихой Троян запущен. Есть
тебе “подарок“ в нём.
Нет, это - не святая месть,
а, просто,... ход конём.



Эпохальное

Линчуют личность:
явилась в белом.
«Не я? Отлично!» -
пропело тело.
Но уронило
слезу домкратом
лицо. Заныло:
«Не виновато!»
Бегут налево
коряво ноги.
«Эй, руки, где вы?»
Костры эпохи
их опалили
холодным жаром.
И птичка Сирин
в кустах заржала.
Скатилось в осень
упрямо лето.
И так же косим
мы под поэтов.



Гость Каменный

На пороге топчется,
мямлит что-то.
Я его по отчеству,
мол, чего ты,
проходи, Гость Каменный,
будь, как дома.
Ты, наверно, к Аннушке?
“Мы знакомы?“ -
и стоит, набычившись,
смотрит букой.
Перешёл на личности,
в общем, скука.
Чую всеми фибрами,
хоть не Анна,
я бы тоже выбрала
Дон Жуана.



Не приручай

Он был волшебником, почти,
и добрым, а не злым по сути.
Дожил легко до тридцати,
по жизни шёл, как водный скутер.

Она - магнит для всяких бед,
достоинство одно - упрямо
вставать и зло плевать в ответ,
скрывая синяки от мамы.

Судьба однажды их свела,
насмешница и интриганка.
Из любопытства, не со зла.
Принц в белом и в джинсе пацанка.

Дарил конфеты и цветы,
звал ласково её сестренкой,
сумев не перейти черты
невидимой и очень тонкой.

Обидеть вовсе не хотел,
но приручил, добрейший малый.
Застолье. Запах потных тел.
Невеста. Новых бед начало.

Вздохнула в уголке любовь,
чужим, увы, любуясь мужем.
Мир вздрогнул, принимая боль,
и где-то злее стала стужа.



Альтернатива

Сдана моя любовь давно в ломбард,
так лучше: нет волнений и обид.
Квитанция - надежда на возврат,
но от такой возможности знобит.
Просроченной удачей сундуки
забиты. Прикупил за медный цент
(грош предлагать мне было не с руки):
я здесь - хозяин сам, и сам - клиент.

Зачем Вы приходили, милый друг
и наследили? Не стереть Ваш след.
Вернулась, описав нечёткий круг
пыль, поглотив от лампы тусклой свет.
Ни сердцу, ни уму Вы не нужны,
но, почему-то, важен Ваш приход -
альтернатива мертвой тишины
хранилища “Любовь здесь не живёт“.



Тайное - явное

Пыльный путь. Следы темнеют
и куда-то нас уводят.
Неужели я и с нею
и сегодня?
Близость тайны. Ты ведь тайна?
Точно, тайна. Неуклюже
разгадал тебя случайно.
И теперь мы с тайной...дружим.
На любовь надежды нет:
в этом тайны был секрет.



Не любил

Было или не было. Уплыло.
Не догнать, ведь даже река - в песок.
Хоть причина прячется за предлог,
все равно проявится - дайте срок.

Мне твое молчание - приговор.
Подписи поставлены и печать.
Тишиной наказана. Коридор
горького отчаянья. Не сбежать.

Не прощаясь медленно уходил.
Было или не было?... Не любил.



Карандашное

Линии зимнего дня карандашные
тушью подправила ночь.
Тихо метель напевает: «Не ваша я,
раз прогоняете прочь.
Лёд для мартини задумчиво колете,
не предлагаете мне!»

Лунная кошка гоняет по комнате
звёздную мышку во сне.


Не свести

Я дошел. Я дополз.
Ожидания лопнула пленка:
резкий звук, горький вкус,
серый призрачный цвет.
На меня посмотрела
глазами больного ребенка
одиночества тень,
прошептав, что любви больше нет.

Возвращение дождь
отмечает и, молча, уходит.
Не привык он мешать,
но к порядку упрямо привык.
На остатках времен
так прозрачную память разводит,
как разводят мосты.
Жаль, потом не свести её встык.



Предчувствие Нового Года

Мандариновым эхом,
тенью приза под ёлкой
жизни прожитой вехи
бестелесны, но колки.
Это я, но другая,
это вещи, но ветхи.
Пусть меня отругают
за грехи и прорехи,
но опять мандарины
я в ларьке покупаю.
И хочу быть невинной
в мандариновом рае.




Дельфины, черепахи и киты

Усталый мир, он хочет возлежать
на спинах черепахи и кита.
Но разучился. Право, очень жаль.
Вонзает время истины кинжал,
что шар, и надо в космосе летать.
И уплывает сладкая мечта
на спинах черепахи и кита.

Покатый мир, мы по нему скользим.
Спасают нас дельфины и киты.
Мы избежать хотим холодных зим,
к вершинам рвёмся из своих низин,
и застреваем в словесах витых,
которые — ограда для мечты.
Спасают нас дельфины и киты.

Важнейшая из многих аксиом:
мы с миром - в мире и давно на «ты».
И стадо наше ревностно пасём,
ведь собраны реликтовые в нём
дельфины, черепахи и киты.



Моё несчастье

Модная небритость тебе к лицу.
Отстранено вновь фиксирую это.
Мысли запрягают тоскливый цуг,
едут на бессоннице до рассвета.

У свободы жёсткие кулаки,
бьёт умело, плакаться запрещает.
Жаль, тебя запомнила я таким
уходящим, бывшим. Моё несчастье.



Тестер сломался

Тестер сломался и тостер тоже.
Кто-то ушёл в реал безвозвратно,
кто-то сегодня шутить не может,
глупо вступив в не шутящих братство.
Смайлик надену поверх короны
той, что невидима без диоптрий.
И снова в лужу меня уронит
мерзкий характер и нагло смотрит,
как я барахтаюсь в этой луже.
Брызги до неба легко взлетают.
Выпущу смех поскорей наружу,
стану похожей сама на смайлик.



Финист Печальный

Железные башмаки
до ржавых сносила дыр,
приблизился горизонт -
у сказки есть тоже край...

Любви напиток прокис,
и пить его - не резон:
запаса живой воды
не хватит двоим. Прощай.



Диссонанс

Остывший чай на столике скучает,
печален запах поздних хризантем.
Звук дрели сверху - выстрел из пищали -
нарушил грустный с осенью тандем.



Кошки-мышки
Жизнь - игра. В кошки-мышки.
Я ловлю и ловима.
Спросишь ты:“Как делишки?“
“Всё в порядке, любимый.“
И давлю я на жалость
в ожидании чуда.
Ты - поймал? Я - попалась?
Навсегда. И прилюдно.





Сон нежности рождает нежность

Случайных мыслей суета,
друг другу - лишь кивок небрежный.
На дно души упала нежность,
парить над пропастью устав.

Уснула, но не умерла,
возможно, впала в летаргию.
Во сне мы видимся другими,
нездешними. И мера зла,
от возмущения шурша,
унесена попутным ветром.
А, впрочем, главное не в этом:
согрета нежностью душа.




Злопамятное

Снова сижу у памяти на поводке,
словно нашкодивший глупо смешной щенок.
Я для тебя осталась совсем никем,
меньше пылинки, затоптанной сотней ног.

Бедный щенок, пожалуйста, не скули.
Новость узнает однажды мир из газет:
недосчитались пылинки одной в пыли
и уловили звезды безымянной свет.




Клубок печали

Смотались чувственные дни
в клубок печали.
За кончик нити не тяни.
Мы отыграли
историю с ничьей виной
за медный грошик.
Он в кружку нищенки, на дно
небрежно брошен.

Но пальцы стиснуты в кулак,
до боли: сжали
на бедность поданный медяк.

Клубок печали.




Толстовка

Мальвина выросла и стала Аэлитой.
Вокруг - лишь буратины и пьеро.
Явился Карабас с улыбкой сытой:
Мальвина не пустила на порог.
Красавица последнего разлива,
ей снится по ночам родимый Марс
и космонавт. Раздувшийся от пива,
противен бородатый Карабас.
Но Барабас тот был не без таланта,
к тому же, жизнь он плотно повидал:
явился с “лучшим другом“ , бриллиантом,
сияющим почище, чем звезда.

От блеска испарилась Аэлита,
Мальвина стала куклою пустой.
Танцует, если дергают за нитки...

В тоске великой Алексей Толстой.



Чечетка

Чутко четко, словно четки,
чет и нечет. Сумма. Разность.
Дней летящая чечетка
дразнит.



Сезон нечудес

У Золушки усталый вид,
и надо выгребать золу.
А в замке музыка гремит,
танцуют принцы на балу.

Но фея крестная храпит,
как два здоровых мужика.
Волшебных палочек лимит,
увы, исчерпан на века.

Ликует злая мачеха:
для черных дел настал сезон.
Лишь два хрустальных башмачка
всё рвутся прибежать на зов.




Мир тесен

Мир тесен исполинам:
не встать им в полный рост…

Прекрасна и невинна
на лепестках от роз
Дюймовочка уснула.
Ночь чудною была:
надежды и посулы,
добро сильнее зла.

Проснулась: камни мЕлки,
нет – это не мираж:
по самым скромным меркам,
прозрачная нора.
Крот шубу снял, поганка,
оставил неглиже.
Вся жизнь – пустая банка,
и навсегда уже.
Судьба толкает в спину.
В глазах застыл вопрос:

мир тесен исполинам,
не встать им в полный рост?



Пере…

Ты мне сказал:“Прости,
такого не прощаю!“
Слеза упала в щи.
Пересолила. Знаю.



Зрелость

Все хорошо, спокойно, тихо,
уютно, сытно, подогрето.
Диван, торшера свет над книгой:
чужие чувства. Зрелость - это?
Печально. То, чего хотелось,
сбылось. Где новые “хотенья“?
Душа догнала возраст тела.
Печально, но ведь не смертельно.



Лучше

Диван, торшер, пушистый плед.
Нет ни волнений, ни обид.
Всегда накормлен и согрет:
налажен наш нехитрый быт...

Недолгих сборов суета.
Дорога. Слякоть. Неуют.
Услышав зов, спешу туда,
где, может быть, меня не ждут.

Не вспомнить через много лет,
цвет журавлиного крыла...
Мне обреченно смотрит вслед
синица, что в руках была.


Sorry

Наперстком вычерпала море
тоски-печали.
Но радость мне сказала:“Sorry!“
и, сняв перчатки,
пошла лепить кулич песочный
с соседским внуком.

А я теперь увязла прочно
в болоте скуки.



Гриппует зима

Гриппует зима, не до игрищ метельных зиме.
Коньки, лыжи, санки ненужною грудой лежат.
А ведь как недавно ругали мы холод, заметь,
и снег проклинали. Опомнились поздно, а жаль!

Предатель-мороз ускакал на лошадке гнедой.
« На север ! На север! Подальше от вашей зимы!»
Истаял подарок последний, вечерний ледок,
и след по-хозяйски дождь утренний тут же замыл.



Трудный выбор

Старое счастье сносила до дыр,
не помогают заплаты и штопка.
Новое топчется рядом, но робко,
с ним, почему-то, пока не лады.
Не доверяю ему и боюсь,
что не придётся к лицу и по росту.
С прежним привычным расстаться не просто,
вечным казался недавно союз.

Сядем втроём за накрытым столом:
Счастье, Я, Счастье. Простор для желаний.
Поздней порой, а , возможно, и ранней,
кто-то уйдёт по-английски. Золой
станут дрова разговора. Молчать
легче окажется двум виноватым,
пусть без вины. Между рамами вата
мягко впитает виновности часть.



Весеннее злое

Ни сердцу, ни уму.
Осталось - тело.
Зачем и почему
тебя хотело?
Возможно, просто май,
туман сирени -
как хочешь, понимай.
Букет твой - веник.





Прогулка

Я иду и вижу крыши:
спину выпрямить полезно,
голову поднять повыше,
наплевав на все болезни
и души своей, и тела.
Солнце высушило лужи,
чтоб случайно в них не села,
ветер в пыльном танце кружит.
Фантик новогодний праздник
вспомнил и взлетел на ветку,
серебром ворону дразнит,
крепкоклювую соседку.
Будет кража, не иначе,
не хочу быть третьей лишней.
У меня своя задача:
рассмотреть весну сквозь крыши.



Торопливое

Непостоянно солнце в марте,
как счастье женское капризно
(хотя капризно и мужское, но эту тему мы отложим).
Весна пока еще на старте,
и от зимы ушла на мизер.
(Поглажу почку я рукою, смахнув снежинку осторожно).





Лимерики с “Парнаса“

У соседа пропала машина.
Плачет горько серьезный мужчина:
Ведь теперь в гараже
Не зависнешь уже -
Нету повода вместе с причиной.

Целый день за плетень ни ногою:
Под плетнем баньша наглая воет.
Жду с утра Ведьмака,
Но его нет пока,
А я сам не готов быть героем.

Мой сосед приобрёл буль-мастифа,
морда словно из грустного мифа.
Не работает лифт,
но соседа мастиф
на прогулку дотащит без лифта.

Я спросила вчера попугая,
не знавал ли он Цезаря Гая.
’Жребий брошен!’ - мне он, -
Подавай Рубикон!’,
Клеопатрой меня обзывая.

Мерчандайзер компании ’Майя’
от ацтеков опять огребает:
не завез календарь
на грядущий январь -
и все маются даже не в мае.

Белокурая дама из Риги
из белья носит только вериги,
молчалива, скромна,
если дома она,
а вне дома - разврат и интриги.

НЛО прилетают зачем-то.
Может быть, с пирамид у них рента.
Только с мумий что взять?
И Хеопсову мать
поминают Сатурна агенты.




Монолог тургеневской девушки

Не верю я словам: “ Не идеальна
любовь!“ Ведь идеальна я вполне:
в простом наряде или в платье бальном.
Хочу мечтать, вздыхая при луне,
о суженом. Он должен быть героем:
чуть что не так, пожалуйте - дуэль.
Но так несправедливо мир устроен:
мечты садятся иногда на мель
или струятся вдаль банальным дымом.

Пусть! Не могу не верить в идеал!
Старею, жизнь проходит как-то мимо.
Бразильский надоевший сериал
смотрю который год, глотая слёзы.
Ах, Рудин, ах, Инсаров! Где же вы?

Вновь на диване примеряю позы
и в зеркало смотрюсь. Мой томный вид
аристократки в третьем поколенье
и бледность, как сокровища, храню,
тружусь, не зная выходных и лени,
а все вокруг - сплошные парвеню.



Ковёр

Живут в Америке в кредит,
мы тоже так пожить решили.
Ковёр турецкий прикупили,
он гордо на стене висит –
дамоклов меч: вынь да положь
к 20-му числу платеж.

Не пью ни водки я, ни вин,
жена модельно похудела.
Страданьям нашим нет предела.
Не жизнь, а полный нафталин:
гоняем с коврика мы моль.
Заёмщиков ужасна роль.

Ничто не вечно, между прочим,
кредит наш выплачен. Ура!
Жизнь половая у ковра:
его мы с наслажденьем топчем!

Жена заводит разговор,
что нужен новый нам ковёр.




Рокировка

Ход умный твой:
ты сделал рокировку
и спрятался за спинами “быть может“.
ведь может и не быть. Ты осторожен,
любовных битв испытанный герой,
в атаке и защите равно ловкий.



Муки выбора

Не даты, и не имена -
в веках прославлены идеи.
От выбора ум холодеет:
их много, я - совсем одна.



Охота и рыбалка

В круг замкнутый проекцией спираль
загнало, заигравшись, “либо-либо“.
И истину на кончике пера
вновь заглотнула праздных мыслей рыба.




Утренние этюды на тему “Осень“

Листья к земле спешат,
разноцветная стая.
Раз один, но летают.
Дворник совсем не рад.
***

Нахальный воробей
украл с лотка орешек.
Словами птичку режет
на части продавец.
Воришка - всё смелей:
“Чирик! Я - молодец“
***

Мальчик в теплой куртке,
но с голыми ногами,
пинает мяч. Да, утро,
сплошное оригами.
***

Дворник с ветром дружно
подметают лужи.
Труд их крайне важен,
и почетно нужен.
***

Ветер в кучу сгреб бумажки,
прикрывая их листвой.
И промолвил с миной важной:
“Я находчивый такой!:)))



Ноябрь

По лужам ноября бежит нескладно осень,
закутавшись в промокший плащ дождя,
свой золотой запас под ноги щедро бросив.
Снежинки ей в лицо кокетливо летят,
и, от избытка чувств наивных, быстро тают.
Зима издалека за ними наблюдает.





Вышивала крестиком

Ветер шуршит в листьях.
Осень крадется мышью.
Я же про них триптих
на облаках вышью.
Осень обиду глотает,
не узнаёт себя.
“Я совсем не такая“
Что ж, вышивать - не судьба.



Осенний гость

Причины радоваться нет,
ведь осень - это, все же, осень,
и дождь пустить погреться просит,
в моем окне увидев свет.
Ему скажу я: “Заходи“,
поставлю мокрый зонтик в угол:
с весельем, правда, нынче туго:
что тут поделаешь, дожди.

От сентября до ноября
От сентября до ноября
дождь проливает слёзы зря.
У осени усталый вид.
И то ли грезит, то ли спит
она на листьях золотых.
А, может, охраняет их
от посягательства метлы.
Кораблик по ручью уплыл.
За ним спешит смешной малыш.

Ты тоже грезишь или спишь...



Листопад

Лукавя, солнце льёт тепло
И говорит: “Ещё не вечер!“
Ссутулил клен устало плечи,
Теряя листья. Тяжело
Остаться лысым и нагим,
Просящим у зимы отсрочки.
А осень щедро шлёт сорочку
Дождя и ветра сапоги.




Ещё не поймана
Ещё не поймана строка,
глагольным хвостиком виляет.
Сачок дрожит в руке . И слякоть,
как кошка молоко, лакать
восходит солнце.Тишина.

Наивно снова удивляюсь:
лист под строкой теряет глянец,
и пленена строка. Одна.

К ней пару ухожу ловить
на улицу, где свежий ветер.
Плоды каштана, словно дети
смеются, полные любви.

Взаимность малышам дарю,
кладу в карман плаща бедняжек.
А мир уже вполне наряжен
и на смотрины - к октябрю.




Следопыт

Следы дождь собирает, как грибы,
но только, почему-то, их не сушит.
Следы пищат,в подмышках прячут уши,
а убежать не могут: так слабы.

Быть Натом Бампо лестно для дождя.
Он следопыт, шуршит по лесу тихо.
Вдруг небо чертит молнии шутиха.
Скользит дождь Чинганчгуком, уходя.



Сентябрь

Сентябрь оделся в ветра плащ,
дождем подбитый.
Поцеловались? Ну не плачь!
Платок, расшитый
нежарким солнечным лучом
сентябрь получит.
А ветер ссорится с дождем,
уносит тучи.



Пора на трон!

Привел сентябрь под руку осень.
Роскошный бал: муар и бархат.
О чём-то в окруженье сосен
Щекастый гриб вещает барски.
А тонконогая осинка
Надела золотое платье
И оробела. Ведь в новинку
Ей с летом на балу прощаться.

Кем-то забытый зонт.
Он о дожде грустит.
Рано и не резон:
Осень уже в пути.
Лужи - осенний след .
Едет по ним сентябрь.
В яркий камзол одет,
А что промок - пустяк.




Осенний призыв

Военным - первый поцелуй,
и это - свято.
А первый парень по селу
идет устало.
И осень листопада медь
зовёт в солдаты.
Пусть ей придётся умереть,
но под литавры.




Долгие проводы

Не ожидали, осень,
вы же ... пришли с приветом.
Не трын-траву здесь косим,
а провожаем лето.

Проводы затянули.
Осень, простите, право.
Сладкий кусочек дули
скушайте: не отрава.

Мы просвистим вам фугу
вместе с токкатой Баха.
И все долги друг другу
вмиг обернутся прахом.



Четверостишия

Моя любовь - недорогой подарок,
а, впрочем, кто об этом может знать:
зависит от того, кому подарен,
цена подарка - значит, будем ждать.
***

О чем печалится я стану,
когда пройдет и этот май:
о том, что мне уже не “рано“,
не поздно ли? Поди, узнай.
***

Беда тебе со мной,
а мне с тобой беда.
Но не могу другой
стать, к счастью, никогда.
***

Ты дотронься до меня,я - струна.
И хочу я зазвучать для тебя.
Неужели свои звуки должна
хоронить я, терпя и скорбя.
***

Ну вот, дождались губы поцелуев.
Их ненасытность стоит порицанья,
но так они томились ожиданьем,
что осудить их, все же, не рискую.
***

Возможно, я желала невозможного,
согласна, не достичь с тобой согласья.
Я не лгала, когда боялась ложного:
быть не обманутой - уже большое счастье.
***

Я и старше теперь и умнее,
или это лишь кажется мне,
ведь все также я “жить не умею“.
Да и что это значит, уметь?
***


Ангел страсти, демон страсти,
я горжусь твоею властью
над душой своей и телом:
я хочу и буду смелой.
***

Когда болит - любое средство благо,
когда болит.
Я доверяю боль свою бумаге,
пусть исцелит.
***

Путь пройденный шагами не измерить,
бед нажитых слезами не залить.
Училась я надеяться и верить,
хотя хотелось - верить и любить.
***

Как грустно над самой собой смеяться
и как смешно оплакивать себя.
Любви я научилась не бояться,
по-прежнему, жить страшно, не любя.
***

Может быть, мне вредно быть хорошей.
Хризантемы терпко будоражат осень.
Вновь бесенок страсти точит свои рожки,
хоть его я трезво щелкаю по носу.
***

Я боролась с своей любовью,
голой кожей тушила пожар.
Гнать любовь - обжигающе больно,
жить с любовью ненужной - кошмар.
***

Играем в “дурака“, не ведая забот.
Простейшая игра, но результат не ложный:
кто проиграет в ней - любим сильнее тот.
Кто вечно в “дураках“, мне угадать не сложно.
***

Все вернулось на круги своя:
я - люблю, и, значит, я есть я.
И, теперь, любые катаклизмы,
не страшны моей счастливой жизни.
***

Боюсь я очень не успеть
с тобой за счастье расплатиться:
его ведь горы, не крупицы -
мне стыдно им одной владеть.
***

Сейчас я только поняла,
когда вернулось все в начало:
казалось лишь, что я жила,
теперь я знаю - выживала!
***

Как без тебя жила - не понимаю:
ты самый умный, добрый и любимый.
Я это знаю, очень твердо знаю -
все возраженья пропускаю мимо.
***

Снег очень тихий, нежный даже,
как обещание удачи.
И верится, не весь истрачен
запас надежд. Каких - не важно.




Развод в разводе

Развод – развод. Формально, мы – чужие.
Я на тебя весь бизнес записал.
И даже если вытянут все жилы,
я – БОМЖ. И пусть кричат враги: «Нахал!»
Любимая, тебе я верю свято,
активы наши пустим в оборот.
А это кто? Он не похож на брата…
Любовник? Вот, действительно, развод!





Тепло ли тебе в оттепель?

«Тепло ли тебе, дЕвица,
тепло ли тебе, славная?»
Спросить об этом осмелиться
никак не решался. Слайдами
мелькали деньки январские,
одетые в шубы белые.
Грустили вдвоём мы с Барсиком
(весна его Барсом делает).

Но, всё же, согрел зИму я,
старался. Звоню на сотовый:
«Привет, как дела, любимая?
Тепло ли тебе в оттепель?»




Любовь сильнее

Не смотри в ночное небо,
не надейся на удачу,
он, конечно, прилетел бы,
но, недаром, звёзды плачут,
метеоры посылая,
словно SMS-ки, снова.
Над тобою тьма сырая,
ты твердишь два главных слова:
«Я люблю!» в ночное небо.
«Звёзды, главное, поверьте!
Перечёркиваю небыль,
ведь любовь сильнее смерти».




Разведка боем

Протянул мне сирени ветку
и поправил смешной берет.
«Я с тобой бы пошёл в разведку,
ты, почти, как радистка Кет».
Вызов принят, мой Штирлиц хитрый.
Сердце сердцу морзянку шлёт,
но , тебя в командиры выбрав,
говорю всё наоборот.
Мол, берёшь на себя ты много,
и сирень не люблю совсем,
и берет мой не надо трогать
и боксёр у меня сосед.
Улыбнулся, в глаза мне глянул:
«Не укрыть подо льдом тепла,
не поверю словам обманным:
шифрограмма твоя дошла!»






Разговор с другом

Способен умирать лишь тот, кто жив,
и забывать лишь тот, кто что-то помнит.
И кажется: всё круче виражи,
но ты ко мне опять спешишь на помощь.
С тобою вольно связаны. Зачем?
Вопрос смешной оставим без ответа.
Раскачивает мир свои каче-
лирично наложив на драмы вето.

Забавы мысли разбавляют жизнь
и делают её вполне терпимой.
Не так страшны реальности ножи
и пули злости пролетают мимо.
Возможно, кто-то скажет:“Суета,
и в вечность не купить билет за это!“
Но мыслим мы, и это неспроста,
скажу тебе я, Алекс, по секрету.




Карма смайлика

У смайлика всегда надёжен грим,
и тушь не потечёт от слёз и смеха.
Ведут дороги, априори, в Рим,
так , может быть, совсем не стоит ехать?

И снова черно-белое кино,
заявленное нагло, как цветное.
И где-то кем-то что-то решено
и выдан список тварей строго Ною.

Себя мы ищем в списке, хоть тонуть
не собирались. Разве что чуть-чуть,
чтоб серых будней ход разнообразить.

Пихаем карму впопыхах в карман,
всерьёз уже пугает океан,
хотя он нас, на самом деле, дразнит.




Романтики сети

Вечерняя романтика сетИ
без времени, без возраста, по-сути,
в неё уходим мы, когда хотим,
ещё не боги, но уже не люди.

Какой-то третий, идеальный вид,
законы гравитации нарушив,
спешим на поиск новых Атлантид,
босые не боимся ранить души.

И не нужны ни отзыв, ни пароль,
фантомная объединяет боль -
друг друга узнаём мы с полуслова.

Звучит гитара скрипке в унисон,
и вечный для романтики сезон
открыть , как пионеры, мы готовы.



Из муз в фотомодели

Упаковав сонетки в чемодан,
сказала Муза:“Неразборчив почерк!
А Вы поэт, не доктор, между прочим,
перо, как инструмент, не зря Вам дан.“

Ушла в народ. Куда ещё идти
с таким совсем не модным чемоданом.
Устала. Села в лужу. Зарыдала.
Поймал её фотограф в объектив.

За хвост удачу этим он поймал:
продал то фото в глянцевый журнал -
и в луже Муза смотрится красиво.

На подиум проложен Музе путь
и некогда ей вечером взгрустнуть.
А чемодан? Пылится сиротливо.




Косточка

Я увяжу мечту свою в котомку:
она сложила крылья терпеливо.
И выйдем мы, бездомные, из дому,
где нам досталась косточка от сливы.
Ядром хрустит усталость осторожно,
её за это порицаем молча,
ведь мы горды давно и безнадежно -
такая от судьбы награда-порча.



Супер-нарцисс

Как первый Терминатор крут:
не зная страха и сомнений,
с утра легко бежал от лени.
Возможно, что легенды лгут.

Упруги мышцы, как батут,
прочитаны все в мире книги.
Играл он с жизнью в высшей лиге.
Я думаю, легенды лгут.

Себя любить - тяжелый труд,
когда вокруг одни печали:
развеял взглядом злые чары.
Наверное, легенды лгут.



Игра

Ты играешь со словом “любовь“,
ты его словно мячик катаешь.
Осыпается блестками тайна
с черно-белой структуры слоёв.
Понимаешь, вдруг: что-то не так.
Губы дуешь по-детски капризно.
Полинявшая радость не призом -
стала ношей тяжелой в руках.
Эта тяжесть тебе не нужна,
и её ты бросаешь поспешно,
отряхнув с рук прилипшую нежность...
Ты играешь со словом “вина“.


Спасение мечты

Мечту пленить смог злобный маг.
Связали крылья, посадили
в тюрьму надежней ста Бастилий,
повергнув в ступор сто зевак.

Зеваки сочинили вздор
про монстра с трёхметровой рожей.
Их рыцарь выслушал прохожий,
измерив мысленно забор.

Родился хитроумный план,
как тайно посетить темницу.
Жаль, умыкнул перо Жар-птицы
какой-то третий сын Иван.

Но дело спорилось. Готов
отважный витязь к маскараду,
достал кольчугу, алебарду,
лицо припрятал за щитом.

Прошёл неузнанным, нахал,
распеленал умело крылья...
Враги бежали следом в мыле.
Народ вверх чепчики бросал.



Круговорот меня в природе

По древу растекался я,
был ’аш два о’ в хорошем смысле,
прозрачней горного ручья,
но воспарить всегда стремился.

Так от добра добро искать
идём все, вопреки советам.
Заоблачное - благодать.
Туда лечу с попутным ветром.

Я - пар, и, значит, я парю.
Но что со мной? Теряю лёгкость,
твердею. Новую зарю
кристаллом встречу. Это - плохо.

Из тучи снегом вниз, туда
где прогрущу до марта нервно.
О счастье, снова я - вода,
и, словно мысль, теку по древу.



Скромные виртуальные радости

Я счастлива от чепухи
и выливаю радость в строчки.
Хочу – и нагло ставлю точку,
желаю – и пишу стихи.
Слова послушно стали в ряд
и строй их охраняют рифмы.
Водой метафор смысла рифы
укрою. И – скорей нырять
за жемчугом. Найду – удача.
А если, вдруг, не повезёт
надежно Интернета зонт
меня от серой скуки спрячет.



Ученье - свет?

Учитель - жизнь. Прилежный ученик
конспекты разложил на первой парте
и повторяет: “Больше знаний дайте
тех, о которых нет ученых книг“.

Смеётся жизнь: “Я знаний не таю!
Но эксклюзив, порою, больно ранит.
А если сядешь ,вдруг, в чужие сани,
то может ожидать тебя каюк,

хоть и с веслом, но не совсем он лодка.“
“Спасибо!“ - ученик вздыхает кротко.



Девушка с веслом

Судьба метаморфозами дурачит:
тут - полный сил скакун,
там - немощная кляча.
В ответ - играю желваками скул.
Взирает жизнь на жалкие потуги,
молчит, не хочет даром тратить слов.
Несется без седла и без подпруги,
вольна. А я - как девушка с веслом.




Последняя любовь

Лезвие режет вены.
Лезвию – безразлично.
Красная шапка пены.
Как во языцах притча,
мысль затухает сонно.
И не важна причина.
Смерть, прекрасная донна,
любит тебя, мужчина.



Скупой

Вы счастье унесли, и даже тень
его с собою скупо прихватили.
В какой Вас школе этому учили?
Об этом Вы молчите, как кремень.

К дождю разумно приготовить сень
и растянуть её потом на мили,
ведь не стоит вопрос так: или - или,
и будет снова нашей встречи день.

Тень счастья выползает как улитка,
антенны посылают робкий “сос“.
Она решила убежать всерьез.

Вот только кто поможет? И вопрос
повис, повесив насморочный нос,
Ведь к счастью тень привязана, как нитка.




Гороховый секрет

“Шут!“ - вердикт пропели боги.
И нашелся не в капусте
я на грядке, а в горохе.
Стать могло причиной грусти
это, но сбежала первой
от моей потешной рожи
грусть: не выдержали нервы,
ведь смеяться ей - негоже...

Шапито под звездной крышей.
Я пока храню в секрете:
каждый хоть немного рыжий
на горошине-планете.



Право выбора

Ухожена дорога проторенной судьбы,
Из чепчиков ковер обочины укрыл,
На серую мечту повесим бирку “быль“,
Продев её в кольцо над парой вялых крыл.

Свернулось в уголке желание ходьбы,
Забытое почти, синюшное от жил.
По графику в кредит мой украшает быт
Иллюзия любви - страстей минутных пыл.

Всё было. Было, есть и будет навсегда.
Задуматься пора, когда сказала “да“
Там, где ответ один и непреложный - “нет“.

Поводырем слепым не хочет быть звезда,
В районе черных дыр исчезнув без следа.
Мерцает стразов ложь. Тень - от звезды привет.




Заметки на полях

Упругими шагами ночь измерена,
Подсчитаны верблюды и слоны.
И жеребца отличия от мерина
Бессонницей в таблицу внесены.

И действие мелиссы мной проверено:
Скользят неуловимо мимо сны.
Придворные Двора Любви размеренно
Танцуют менуэт. Не ждут весны.

На танец этот я взираю издали,
Листая том, написанный и изданный
Любовью. Ясен смысл, но скрыт секрет.

Добавлю пару фраз, что в муках вызрели.
Заметки на полях. Лучами-брызгами
Поставит многоточие рассвет.




Садовница

Она со звёздами говорила.
В глазах девичьих - грусть, не испуг,
когда, “прощай“ прошептав, светило,
как уголёк остывало вдруг.

Вставала девушка на рассвете,
кричало Солнце радостно: “Здравствуй!“,
и провожал в палисадник ветер:
там расцветала новая астра.



Я не боюсь

Прошедших лет листаю календарь,
В нем проступают памятные даты.
Я ворошу минувшее предвзято:
Сама и антиквар, и золотарь.

Событий крылья спеленал янтарь
Лжи прошлой и давно ненужной правды.
Пустые ведра встрече нашей рады,
Их наполняю рифмами, как встарь.

Сквозь времени прозрачное стекло
Упрямое “не верю“ проросло:
Сажусь в трамвай под номером тринадцать.
Кот черный вслед мяукнул как-то зло.

Счастливой быть постигнув ремесло,
Я не боюсь несчастной оказаться.



Принципиально

Случайно прикупила на пятак
удачи и припрятала в кубышку.
Но, почему-то, радуюсь не слишком:
капризы и сплошная маета.

Несёт про несвободу пошлый бред,
наверное, учили плохо в школе,
не ведает, что где покой и воля,
принципиально, вовсе счастья нет.



Утренняя мелодия

По виску стучат секунды,
словно капли по стеклу:
вечер - утро, вечер - утро.
Ты целуй меня, целуй.

Рвёт судьбу мою на части
этот наглый перестук,
о печаль удачу гасит...
Сигарету, милый друг?

О здоровье ты печешься?
Как красотку на балу,
ты меня целуешь в щечку:
разве это поцелуй...

Этот медленный гавот
бережёных бережёт.





Блуждающая кожура

Созревший год поджарим на огне,
приправим мягкой пряностью сонета:
в нем соль и йод, китайских яблок лето,
и запах в камень въевшихся теней.

И, память успокоив дозой слез,
на тонкой кожуре скользим невольно.
Паденье. Подниматься стыдно больно.
С базара провезли дровишек воз.

А следом пронесли охапку роз.
Повис никем не заданный вопрос,
который, как репей в собаку, впился:

зачем же эти улицы узки,
извилисты? Вязал я узелки,
но, все равно, досадно заблудился.



Июльское

Разноцветная чашка
расписного июля.
Ясных дней неваляшки
на боку прикорнули,
чтоб вскочить до рассвета
и по сельской дороге
увести город в лето
от жары и тревоги.


Июнь, июль,август

Июнь играет в поддавки
с весной. Она смеётся звонко.
В прохладную любовь реки
ныряю с дерзостью ребенка.

Июль приходит, и права
берет себе без проволочек.
Пожухла на лугу трава.
Пусть лето этого не хочет,
но есть законы бытия:
перетекает юность в зрелость.
Не вечны прелести наяд
в наряде пляжно-загорелом.

Подарит август звездопад,
меня, зачем-то, утешая.
Он близкой осени не рад,
но я ведь девочка большая.



Жаркое

Засохшее дерево на берегу
в воде отражает усталую мудрость.
Реке говорит:“Для тебя берегу,
ведь должен быть опыт мой нужен кому-то“.

Река отвечает улыбкой волны,
зеленый побег у корней заприметив:
“Похоже, друг другу мы точно нужны
на этой прожаренной солнцем планете“.



Августовское

Август. Стареет лето.
Пахнет вода арбузом,
и облака искусно
блеск жирный неба пудрят.
Иве поглажу кудри,
брошу в волну монету -
грусть мне на сдачу грузом.
Август. Уходит лето.



Не судьба

Судьбы неписанный устав
читать, в который раз, устав,
не зазубрив параграф третий
про глупость всех, вступавших в спор,
я наглоталась вредных спор
на нашей ветреной планете.



Ненаписанный романс

Фривольность и фристайл остались в лучшей жизни,
которая горда, почти как фрекен Бок.
Но мне опять шепнул аппендикс с укоризной,
что я не берегу пока здоровый бок:

стою на сквозняке, а он коварней пули,
с размеренной ходьбы перехожу на бег...
Фривольность и фристайл вдруг дружно оглянулись
и подмигнули мне. Судьба? Судьбы? Судьбе?




Локтевое

Смотришь, словно на вошь солдат.
Мне - не прыгнуть, не укусить.
Ты любовь просеял стократ
через тысячу мелких сит.
И остаток сух, невесом,
и прозрачен: почти фантом,
что совсем растворится, ждешь -
смотришь, словно солдат на вошь.




На полустаночке

Пришла к тебе в кургузом пальтеце,
и макияж намеренно был беден.
Лимоннокислой миной на лице
ты сразу выдал с головою, денди,
всю суть свою - банальный Крокодил...

По Скайпу так красиво говорил
о душ родстве, картавил очень мило.
Лимерики и хокку мне читал,
прислал портрет персидского кота
(призналась, что люблю котов) по “мылу“.
О встрече наяву меня молил,
и даже посвятил сонет и оду,
а ник твой звучный, Данди-Крокодил,
известен был в сети давно народу...

И вот - на полустанке в полушаге.
Ты вертишь головой, кого-то ищешь...
Я стала, априори, третьей лишней,
меня ты даже не узнал, бедняга.

Не выдержал тест пальтецом кургузым.
Прощай поэт, иду к другому. Муза.




Сад камней

У мечты на разрыв
вязкой горечи вкус.
Сад камней,
я его почему-то боюсь:
то ли скол,
то ли это блестит чешуя -
притаилась под камнем
гадюка-змея.
Чахлый кустик травы
прорастает едва,
и мне кажется здесь
ненадежной трава.



Подиум

Время текучей амёбой
передвигалось аморфно.
В небо кричало: «Попробуй
жить так, совсем без формы!»
Люди пришли, одели
от головы до пяток,
дни сшивая в недели.
И привели в порядок
весь гардероб. Меняют
календари-наряды.
Были такие, майя,
преподнесли от “Прадо“.




Не оставляйте без присмотра жён

Зачем уехал Менелай на Крит,
жену свою оставив без присмотра?
В веках рогами будет знаменит,
известность, но сомнительного сорта.

Возьмут герои Трою в оборот,
и кровью будет поцелуй оплачен.
Кто виноват? Я думаю, что тот,
кто без жены один сбежал на дачу.



Слепой

И снова туз козырный в рукаве,
в карманах - ветер.
Идеи, как спасти мир, целых две,
в пути - за третьей.
На веру и любовь надежда есть:
развеют чары.
Намерен победить враньё и лесть
одним ударом.
Ах, витязь, до чего же ты смешон
в доспехе ржавом.
Смущаешь юных дев и зрелых жен,
ждёшь крика “Браво!“.
А за тобой давно бредет одна
девчонка, витязь,
с пеленок безнадёжно влюблена.
Слепой, не видишь.
“От злобных чар избавь себя скорей,
открой забрало,
ведь рядом воплощение идей!“ -
весна сказала.



Загнанных - пристреливают

Как цирковую лошадь,
гоняю мысль по кругу.
Она была хорошей,
блестящей и упругой.

Пока могла - бежала,
но лопнули подпруги.
Убью её, пожалуй,
на предпоследнем круге.



Неисправима

Веду с собой тяжелый разговор,
корю за все, что в жизни не свершила,
за мыло, что променяно на шило
(его давно не вижу я в упор).

В углу лежит сентиментальный хлам,
который я за годы накопила
(казалось раньше - золотая жила).
Пожалуй, все старьевщику отдам.

Он мне подарит шарик со свистком.
Возьму зеленый, розовый - не надо.
Я свистну. Сивка-Бурка у ограды.
Вираж судьбы? А, может, ход конём?




То ли

То ли кружево, то ли крошево.
Уходи, дружок, по-хорошему.
То ли мучались, то ли пОжили,
но ,спасибо, хоть не размножились.
Поливает дождем осенним
ту надежду, что на спасенье.




Любить и быть

Насморочный сезон.
Минус напуган плюсом.
Чувства срывают шлюзы -
слабый заслон смешон.
Снова “любить“ как “быть“
сердце твердит упрямо.
Не устояла дамба
если бы да кабы.




Лето в Африке

“Лето в Африке - не лето в Сибири“ -
строка привязчива, словно чирей:
экзотики в однокомнатном мире,
как в фотографии “три на четыре“.

Черные женщины вертят бедрами,
белые женщины пьют кола-колу.
Вокруг все зною в рабство отдано,
и даже звезды в небе - голые.
На все “нельзя“ налагаем вето:
песок в бархане от страсти стонет -
в мохнатых лапах зажав стилеты,
табу за нами ведут погоню.

Но, ведь не даром мы черного цвета:
нас ночь проглотила, запив рассветом...
Да, лето в Африке - это лето!
Любовь же в Африке не то, что где-то!





Тогда мне было 18

Снова осень руки греет
над костром опавших листьев.
Я хочу тебе поверить
и, поэтому, могу.
Знаю я, что безусловных
в этом мире мало истин.
Ты - одна из безусловных!
Я надеюсь, что не лгу.
***

Я знаю, есть такое королевство,
где ждут меня на должность королевы.
Там для меня всегда готово место,
дорога есть направо и налево.
Когда я засмеюсь - там все смеются,
там знают все лишь то, что я желаю,
там все мои затеи удаются,
а глупости за мудрость принимают.
Но рано или поздно я сбегаю
туда, где жизнь моя полна печали,
к тем, кто меня пока не понимает,
а это надо, чтобы понимали.
***

Я целый день куда-то спешила,
я целый день от себя бежала.
Но все равно ведь остановилась
и убегать от себя устала.
Мне почему-то немного грустно
и мне никто сейчас не поможет.
А где-то реки меняют русла,
и я на эти реки похожа.

***
Я себе не желаю зла.
А чего я себе желаю?
Я хочу, чтобы край стола
помнил руки твои. Пожалуй,
я хотела б поцеловать
губы те, что дождем умыты.
Только где же дожди мне взять?
Разве что, принесешь мне их ты.

Автор: Бурель Любовь (http://poemach.com/burelluba)