Masjanja

Я сегодня ночью ушёл во тьму.
Я не спал, но все-таки видел сон.
Обнимал я женщину, но не ту,
издавал рычание, но не стон.
Я шептал любимая — только крик,
я пытался имя — но только вздох
замерзал побуквенно. И на них
проступало красное серебро.
В кулаках не волосы, а туман,
на руках не полосы — только кровь.
И в глазах не море, но океан —
Разобьются вдребезги, только тронь.

Сонет к Киплингу

Стакан воды. И мертвые слова,
рожденные под каплями покоя,
стерильность букв несовершенством кроют
Без толку! — мог бы я сказать* — но говоря,

шепча, крича, и не идя к церквям,
поставлю на кон жизнь. Твоей рукой я
глаза под медяками в вечность скрою,
и, расплатившись ими, приплывя

к замученной, затоптанной земле —
едва ступил, уже не виден след,
а на девятый день теряют имя —

я попрошу: не потеряй моё
среди равновеличности холмов,
и одинаковых крестов и снимков.

*Строка Р. Киплинга.

Ales

КАРАНТИННОЕ

монолог вымышленного лица ...

Не хочу выходить с карантина! Врос, расслабился, стал мягкотел… Помню, в детстве бывала ангина — тоже в школу потом не хотел. Я не прежний — а в школе все то же: мерзость утра, в учебнике чушь, дух несвежий, и все эти рожи неизменные… ну не хочу ж! Этим детство советское грезит: не вставать, не вставляться в пальто, не зубрить, а читать сколько влезет (я уже и писал кое-что).

Это правильной эры начало, непосредственно Божий приказ — чтоб работать страна запрещала. Ведь какая работа у нас? Имитация. Что нас держало? Только вид, но Сovid его сверг; в «сверхдержаве» мне слышится «ржаво» и вдобавок отчетливый «стерх». Стерх, да ржавый! И все наши цели, на позорище прочей земли, либо в воздухе где-то висели, либо пузом по грязи ползли.

Не хочу уходить с карантина. Власть привычки — закон естества. Полюбилась мне эта картина — совершенно пустая Москва. Сочетанье стекла и металла: обнажился столичный каркас. Ведь до стиля Москве не хватало одного: чтобы не было нас. И не стало толпы этой пестрой, и впервые за тысячу лет вдруг прорезался тонкий и острый, даже строгий ее силуэт.

По Арбату проходишь — красиво! Ни ремонта, ни плитки — хвала! Вообще без людей бы Россия удивительно чистой была.

Ни разборок, что всех задолбали, ни кафе, ни свиданок — нельзя! Только рикши летят с коробами, нам, незримым, еду развозя, и она ниоткуда, как в сказках. Словно Бог ее сбросил сюда. И гуляет полиция в масках, словно пряча лицо от стыда.

Не пытайтесь, товарищи, снова мне пришить людоедский посыл: этот вирус — беда для больного, но здоровым прорыв приносил. Безусловно, немногим заплатят, не избалован охлос вождем, но на месяц уж как-нибудь хватит, да не так уж мы много и жрем. Не топтаться в метро, на вокзале, в электричке, как скот на убой; заниматься не тем, что сказали, что велят, — заниматься собой!

В этом страшная логика, братцы, что когда карантины кругом — нам с собою самими остаться пострашнее, чем с внешним врагом.

Так и есть, не сочтите за дерзость: говорит в соцсетях большинство, что действительно нечего делать, если делать не скажут чего. Ни копаться в родном огороде, ни с ребенком играть в шалаше, ни подумать в возвышенном роде о почти незаметной душе. Как ни кинь, повредишься рассудком. Так и жить не захочется впредь, если в коментах сраться по суткам или сплошь сериалы смотреть. Ну так спи! И не парься, болезный, ведь во сне ты талантлив и крут — да и дрыхнуть гораздо полезней, чем корпеть, имитируя труд.

Не хочу уходить с карантина, вылезать понемногу на свет, и давно уже как-то едино — что открыты границы, что нет. Для чего нам была заграница? Мало пользы и много вреда. Лучший способ собой сохраниться — никогда не ходить никуда. Что нам римская эта волчица, Голливуд, барселонский прибой? Нам у них ничему не учиться, нам их тоже не сделать собой, а травить путешествием душу, тратя бабки на импортный хлам, — все равно, что пожившую клушу побуждать к марафонским бегам.

Нам на ихнее пялиться неча, все равно нас не любят везде. Было тут новгородское вече, и накрылось, и правильно сде…

Не хочу выходить с карантина. Сладок сон, и уютен тупик, да и слушать мне как-то противно рассужденья про плато и пик. Мы — страна, победившая НАТО, с точки зрения злобных старух, но не будет ни пика, ни плато, если просто сказать это вслух.

Разумеется, русское чудо — в торжестве ненасытных клещей и в победе словесного блуда над любым положеньем вещей, так что как ни ворчат привереды, но в июне свое торжество мы отметим парадом Победы и сплошным обнуленьем всего.

Если мы все равно в паутине, голоса за нее отдадим — но продолжим сидеть в карантине, органичней для нас карантин, а свободный режим для чего вам? Пусть зараза и правит страной, ибо грех притворяться здоровым, если ты стопроцентно больной.

Дмитрий Львович Быков