Симонетта Истомина, именно поэтому я тоже хочу поехать жить за границу — чувствую, что это придало бы моему таланту большей масштабности

Симонетта Истомина,  Ну Цветаеву и Набокова я люблю, это приятные исключения. И Бунина. Но заметьте, такой вот парадокс: чем больше русский писатель был связан с Европой и меньше с Россией, тем лучше он писал.

Политика это в высоких кабинетах с боржоми на столах. А когда у тебя за окнами свистят ракеты — это не политика, это что-то другое.

Когда-то я писал эссе о русской поэзии и пришел к выводу, не вдаваясь в нынешние политические споры, что часто хорошей русской поэзией считалась уже та, которая пишет о России. Это очень опустило уровень русской поэзии и всегда опускало, потому что в иностранной литературе стихи ценились действительно за качество, а в России за «правильность политической позиции». И так было во все времена, к сожалению. Я смотрел как-то передачу, с каким серьезным лицом два дегенерата коммунистического толка обсуждали, место ли Бродскому в русской литературе — Бродскому, до которого этим двум дегенератом как до уровня личности ползти ползком веками. Очень страшно, когда политика в глазах быдла заслоняет эстетику и что, например, очевидный гений Бродского кто-то может подвергать сомнению ввиду его шаткой политической позиции. Вот я украинец, его всем известное стихотворение «На независимость Украины» доставляет мне боль, что уж сказать. Но я выношу его за скобки, потому что понимаю, что Бродский — гений, а гению простительны и ошибки, и бравада, и некоторые неосторожности.

Хотя в чем-то я сам виноват, потому что мне по пути облегчено движение тем, что рекомендовано быть там, где меня принимают. Так что на рифы я налетаю сам.

Да и если бы вы подумали, то быть великим поэтом — не самое крутое, что можно пожелать. Может, я хотел бы Уорреном Баффетом быть. Я к тому, что судьбу глобальную не выбирают. Это назначение, миссия, а вы беситесь, что я просто пришел выполнять то, что на меня возложено.

Просто вы устраиваете хихоньки-хахоньки, а мне с этим приходится жить. С тем, что мне достались магические способности, которые с каждым годом лишь нарастают большим «мясом». Поэтому узнать что-либо о моей судьбе — мне это один вопрос буквально задать самому себе. Люди же считают меня высокомерным только потому, что я ЗНАЮ, что меня ожидает в будущем. Я же не виноват, что это моя судьба — быть в этой эпохе великим поэтом.

Ольга Авербах, а чего вы, собственно, хотите, я пытаюсь понять? Скандала? Мне нисколько не хочется защищать себя как поэта, потому что здесь все для меня известно. Мне элементарно неловко это делать. Вам бы я, наверное, просто посоветовал различать, кто с вами общается — условный проходимец или всё-таки тот, кем он себя заявляет. Потому что спустя 20 лет все станет слишком очевидно, но вы и тогда вряд ли пожалеете о своей нынешней позиции — ваша склочность не позволит вам этого сделать.