Поэма хх век

Гражданская лирика / Читателей: 24

Инфо

Россия, сколько потрясений
Принес тебе хх век!
Судьбу творил не добрый гений-
Самоубийца-человек!

Рубеж веков всегда опасен
Тревожит буйные умы
Ответ им, кажется, так ясен
Из-за решеток их тюрьмы.

Чего же проще – вот свобода
Земля – крестьянам власть – рабам
Солдаты, ружья дайте сброду
И разойдитесь по домам.

Матросы, вешай офицеров
Они вас кормят чёрт те чем
Сидят, и ни чего не сделав
Глядят, как суп с червями ем.

Давай господ под парусину
Попа засунем тоже к ним
Пускай свинец вопьётся в спину
Не нам, а им.

Что может быть страшнее бунта?
Особенно на корабле.
Кругом вода не видно грунта
Мечтать лишь можно о земле.

На суше тоже всё не сладко
В войсках сплошные беспорядки
Народ мутят большевики

Своих кумиров вместо Бога
Они подняли до небес
Свою проложили дорогу
Сквозь прошлого дремучий лес.

Златые горы обещали,
Когда придёт народа власть
Низы теперь все обнищали
Потом жизня то будет всласть

Пустой идеей заразили
Неискушённые умы
Царя и веру заменили
Зловещим ликом сатаны.

С бородкой он немного лысый
Картавый, ростом невелик
Полёт его безумных мыслей
Во многие умы проник.

Его страдальцем представляли
За правду, волю и народ
Но демоны его рукой писали
И проклят был весь грешный род.

Да, это знатный был оратор
Позёр, кривляка и артист
Ну а кумир его, куратор
Братан - заядлый террорист!

Картавя, руку он тянул
И линию упрямо гнул
С огнём в глазах проникновенным
(он был психологом отменным)
Ульянов знал, на чём сыграть
И чем умы завоевать.

Солдатам – кончить воевать
Крестьянам – землю всю отдать
Ну а рабочим обещал
Всех кровососов на вокзал.

Народ смущался и кряхтел:
«А как же царь?»- он не у дел
Его мы свергнем, а потом
Жить замечательно начнём.

«А кто же править будет тут?»-
Кого крестьяне изберут.

От стачек, митингов, собраний
Свернуло дело до восстаний
Смертоубийство началось
Так дело круто завелось.

Начало века было жутко
Россия корчилась в огне.
И как шальная проститутка
Кривлялась в непроглядной мгле.

Народовольцы – террористы
И прочие авантюристы
Раз, убивали, в 10 лет
И в этом видели ответ.

А Ленин красные бригады
Направил строить баррикады
Кровь полилась на них ручьём
Страну согнуло калачом.

Но это было лишь начало
Невинная игра в войну
Потом картавое орало
Зальёт кровищей всю страну.

Но первую волну террора
Сумели власти усмирить
Пока не грянула Аврора
Могли ещё в надежде жить

Солдаты, пьяные матросы,
Бандиты, озверелый сброд
Куря в потёмках папиросы
На приступ двинулись ворот.

Никто их боем не встречал
Никто не разряжал стволов
Лишь в Зимнем господа скучали
Да рота юных юнкеров.

Та ночь без толку и без мысли
Россию ввергла в сущий ад
Мы все на волоске повисли
А сатана был только рад.

-Свершилось - дико завопил он
О чём давно мечтали мы
И час истории пробил
Вы все во власти сатаны!

И разделилась вся Россия
В гиене огненной горя
Одних возглавил лжемессия
Другие были за царя.

Из искры возгорелось пламя
Война идёт среди славян
У красных цвета крови знамя
У белых был один изъян:
Царь – батюшка, отец и вдохновитель
Покинув царскую обитель
Был заточён в чертог глухой
Со всей своей большой семьёй.

О той семье скажу особо
Царь и царица были оба
Покорны Господу и року
И крест несли свой одиноко.

Как зорька алая нежны
Сестрицы, юные княжны
Меж них Алёша, младший брат
Был воспитуем как солдат.

Не первый век тот царский род
Пытался погубить урод
Из поколенье в поколенье
Передавалось то мученье.

Рождались, девочки счастливы
А мальчики – больны да хилы
И если вдруг из носа кровь
Или в игре разбита бровь
Такая шалость крови хилой
Могла закончится могилой.

Страдал, болезнью тяжкой сей
И милый отрок Алексей

Царица с трепетным отцом
Над чадом вьются как птенцом
Но и цари не всё вольны
Их дети могут быть больны
И тут хоть бурым закричи
Не смогут лучшие врачи
Ни знахари, ни колдуны
Свалить с их сердца валуны.

На Рождество княжны- сестрицы
Надев из пуха рукавицы
Костюмы ангелов и вот
Ведут небесный хоровод
Средь них их братец невезучий
Но духом твёрдый и могучий
Не по годам смирён и тих
Как будто знал судьбину их.

По всей стране война пылала
А сатане всё было мало
Стояли фабрики, заводы
Раз в месяц подавали воду.
Жизнь лишь в деревне трепетала
И власть тогда туда послала
Вооружённый продотряд
Чтоб из амбаров всех подряд
Начисто выгрести, и вот,
Отправить комиссарам в рот.

Крестьяне тихо зароптали:
-Да кабы давеча мы знали
Что, нова власть так править
И нагло тружеников грабить

На это им один ответ:
-Мол, город пухнет, хлеба нет
Детишки бедные страдают
Как пахнет хлеб, давно не знают.

Крестьяне снова репу чешут
-Зачем же красные так брешут
Они сказали, власть возьмём
И как буржуи заживём.
Нас обманули лиходеи
Их сатанинские идеи
Нас подведут под монастырь
А на току теперь пустырь.
На что им кожаный ответил:
-Опять я контру злую встретил.
Привычно «маузер» поднял
И в грудь крестьянину стрелял.

Крестьяне ахнули: «стреляти
Да комиссары просто тати
Им дела нет, что мы в нужде
А что же Ленин? Правда, где?

Но кожаный зашёлся в раж
На куль залез, трясётся аж.
-Я б всех вас грохнул мироеды
Не время счас вести беседы
Моя б не дрогнула рука
Ну а пока вас всех в ЧК.

Крестьян связали и погнали
На что идут они не знали
Завыли бабы, детки плачут
Для них кормильцы много значат.

Собрались ночью мужики
На старой мельне у реки
Сидят, махру угрюмо курят
-Большевики лютуют, дурят
Своё добро не отдадим
Антихристов не пощадим
Винтарь торчит из под полы
Под утро спилены стволы
Решенье принято и вот
В леса идёт лихой народ.

Засаду сделали удачно
Обрез ударил гулко, смачно
Мешки простреляны и вот
Пшеничка, словно кровь течёт.
Отряд разбит, обезоружен
В ЧК страдать теперь не нужно.


Но только вот, что делать дальше
По правде что бы и без фальши
«В село назад нам не с руки»-
Так порешили мужики.
«Не пощадят нас коммунисты
В селе есть тоже активисты.
Комса да голытьба босая
Теперь мы все стоим у края.

А как же бабы, детки, кров.
Да стадо дойное коров?»-
О том забудьте, дьявол тут
Добро всё ваше загребут.

Растащат гниды, шантрапа
У нас теперь друга тропа.
Теперь дорога только в лес
И вся надежда на обрез.

Всё то, что было не вернуть
Нам предстоит кровавый путь
В деревню можно только ночью
Когда в лесу нет больше мочи.
Забрался тайно и молчи
Пока жена кладёт харчи.

Пожар заполыхал сейчас
Война в деревне началась
Но дьявол был ей только рад
Послал карательный отряд.

Подняли голову пройдохи
В чьих закромах живут лишь блохи
Пошли награбленное брать
В мороз детишек выгонять.

Забрали дом, усадьбу, стадо
Всё это коммунистам надо
Семье оставили сарай
Как хочешь, так и доживай.

В лесу крестьяне не дремали
Ночами тёмными стреляли
По светлым окнам дьяволят
Что заседают, а не спят.

Да отправляют на тот свет
Сельскохозяйственный совет.

Из искры возгорелось пламя
Нашла коса крестьян на камень
Хоть понимали что пропали
Но духом всё-таки не пали.
Идти решили до конца
Попить кровавого винца.

Закваска крепкая крестьян
Здоровье тоже без изъяна
Леса да реки всюду воля
Досталась божьим детям доля
Гулять отчизною родной
Да суд вершить над сатаной.

Слова их ёмки, мысли мудры
Не нужно не румян ни пудры
Огонь, вода да свежий ветер
И больше ничего на свете.

В России брат пошёл на брата
Внук предал деда- старика.
Чем были русские богаты
Сгубила ирода рука.

Всё разделилось на два края
Одни, идеей соблазняясь
Другие, веря в благость Рая
Предстали Господу смеясь.

В кремле Ильич не спит, томиться
Да и кому из красных спиться
В кольцо зажали Петроград
Ни кто своей судьбе не рад.

В деревне бунт, Сибирь не наша
Крутая заварилась каша
Казалось вот, еще немного
И красным в ад одна дорога.
Но дьявол на земле силён
И не допустит это он.

Пока здесь царь, удачи нет
Собрали красные совет
«Царь был под Питером с семьёй
Под оком стражи боевой»
Об этом знали и полки
Вели туда свои штыки
Что бы царя освободить
И всю Россию разбудить
От демонического сна,
В котором маялась она.

Но хитрые большевики
Сдержали царские штыки
А Ленин всю семью угнал
Под страшной тайной за Урал.

Ещё судьба царя держалась
На тонкой ниточке с небес
Надежда хрупкая осталась
Что побеждённым будет бес.

Да и Ильич был не глупец
Предвидел будущий конец
Царя убить, поднимут вой
Запахнет новой мировой.
До будущей лихой поры
Они убрали топоры.
Царя закрыли на запор
И стражей оградили двор.

Ещё стоял вопрос такой:
Что делать с остальной семьёй
Женой- царицей и детьми
Решили - лягут все костьми.
Коли оставишь отпрыск тут
Тот час же войско соберут.

Хоть в пору собирать поминки
Но царь горячку не порол
После обеда для разминки
Дрова у дворника колол.

Что на душе у Николая
Никто не мог тогда понять
На нём лежала стать былая,
Которую нельзя отнять.

Что думал любящий отец
Перед лицом ребячьей смерти
Какой предвидел им конец
В бесовской жуткой круговерти.

Княжны при матери сидели
Сын выходил гулять во двор
Тянулись долгие недели
Святые ждали приговор.

Вдали от дома инженера
Как будто видел, говорю
Ещё была у белых вера
Пробиться к своему царю.
И вот предприняли войска
Два своевременных броска.
Теснили красные отряды
До самой городской ограды.

Они не спали в эту ночь
Оделись в чистые одежды
Уже ни кто не мог помочь
Но тлелась искорка надежды

И вот пришли большевики
Готовые убить монарха
Мгновенным росчерком руки
Творит историю кухарка.

Обнялись дети, царь с царицей
Ни кто не плакал, уж не вмоч
Взлетели души их как птицы
И молча унеслися в ночь.

Ну а тела лежать остались
Им предстоял не лёгкий путь
Злодеи долго издевались
Не дав спокойно им уснуть.

Пока запас не расстреляли
Не успокоились бойцы
Детей штыками добивали
Что б спрятать в воду все концы.
Кидали в кузов, без одежды
Пока не родилась заря.
Травили кислотой Надежду,
Любовь и Веру и Царя.
Когда-то древний царь евреев
Младенцев души загубил
Таким отъявленным злодеем
В наш век Ульянов «Ленин» был.

У нас хоть мёртвых и не судят
Но здесь идёт другой подход
Такой урок кровавый будет
Потомкам на века вперёд.

О злодеяньи комиссаров
По всей Руси молва прошла
И словно зарево пожара
В оцепененье привела.
Все поминали Годунова,
Сгубившего невинного мальца
А суд истории вершиться снова
Страна в руках у подлеца.

И колыхнулось в православных душах
Волной промчалось по России всей
Слова колом вонзились в уши
Царевич Дмитрий и царевич Алексей.

А незабвенные царевны?
Глумились хамы над телами их
И плакал Бог в тот час наверно
Глядя на суженых своих.
Казнь видел он, так было надо
Что б кровью пропитался трон.
Когда-то собственное чадо
Собственное чадо
На лютую расправу отдал он.

Мы все пылинки в этом мире
Но не хотим того понять
Что б стать трибуном и поэтом
О Боге надо вспоминать.

А мы идём к нему у края
Когда нам некому помочь
Мы ищем призрачного Рая
Когда грехи не превозмочь.

И поняли сыны России
Пришёл к победе сатана
Ведь бес всегда в огромной силе
Когда в безверии страна.

Легли на поле офицеры
Под натиском отрепья и хамла
Невольники Царя, любви и Веры
Закончив все свои дела.

Ну а иуды, как ведётся,
Пошли на службу к сатане
Потом раскаяться придётся,
Когда пришьют свинцом к стене.

Ну а пока они хотели
Спасти изменой жизнь свою
Перебежать к врагу успели
Предав товарищей в бою.

Меж тем кухаркино хозяйство
Трещало вдоль и поперёк
А воровство и разгильдяйство
Давали красным свой урок.

Вставал тогда вопрос законный:
Кто виноват, что хлеба нет
Не по карману транспорт конный
И кто несёт за всё ответ?

- Ильич безгрешен – отвечали
- Он трудится и день и ночь
В него на митинге стреляли
Лишь он и может нам помочь.

А в бедах «контра» виновата
Она и гадит всюду нам
Но будет ей за всё расплата
Мы мчимся по её следам.

Железный Феликс, русских ненавидя,
Лечил, мечём всех россиян
От злобы ничего не видя,
Уничтожал друзей славян.

Нам объявили: всюду враг
За пазухой он камень носит
Но наш народ ведь не дурак
В ЧК он сведенья доносит.

Врагами стали все дворяне
Интеллигенты и мещане
Военные, лакеи и купцы
А также преподобные отцы
Писатели, художники, поэты
Гравёры, реставраторы, кадеты,
Эсеры, юнкера, меньшевики
И из охранки все шпики.
А так же коммунисты- уклонисты
Махновцы, демократы, анархисты,
Пособники, крестьяне- кулаки,
Которых надо на штыки.
Петлюровцы, казаки, белочехи
Мешали нам ковать успехи.

А так же внешний капитал,
Который нас в погибель гнал.
Вредители, бандиты, террористы
Певцы, чтецы и журналисты,
А так же царские артисты.

В деревне гниды- мироеды
Ведут враждебные беседы
А в Андижане басмачи
Точат на нас свои мечи.

Куда не глянешь всюду враг
Нас хочет сковырнуть в овраг.
Расчёт вождей был прост и ясен
Но так коварен и опасен
Что бы народ держать в руках
Надо посеять в душах страх.

Стали люди стен бояться
А врагам сопротивляться
Кто быстрей принёс донос
Тот утёр соседу нос.

Поднят был кровавый флаг
Начал строиться ГУЛАГ

А тем временем Ильич
Перенёс свой паралич
В Горки тихо удалился
И от власти отдалился.

За долги пришёл платёж
От какого не уйдёшь

А соратники и рады
Нет теперь к рулю преграды
Хитрый Коба - азиат
Не любил таких преград
Горки стражей окружил
Информации лишил.
Сон нужнее Ильичу
Ему руль не по плечу.

Ленин от обиды плакал
На жену слезами капал
Но какой в слезах был прок
Поздно понял он урок.

Он стал глупый как дебил
Яд у Кобы попросил
Добивался с хитрым встречи
Но лишился дара речи.
И была на то причина
Как у Ирода кончина.

В январе мороз крепчал
Хоронили Ильича
Мёрзли войны в оцепленьи
Коба рад, а им мученье.
Долго с трупом все прощались
Хоронить всё не решались.
Мёрзли в давке сапоги
Берегись теперь враги.

Сталин горевал, но скупо
А потом вдруг предложил
Сделать мумию из трупа
Что б Ильич навечно жил.
Что бы стал он выше Бога
И указывал дорогу,
По которой поведёт
Свой измученный народ

Все конечно поддержали
Стоя «за» голосовали
Труп напичкали, И вот
Наш Ильич опять живёт

Только Коба взял за руль
Полетели стаи пуль.
Для начала расстрелял
Кто о прошлом его знал.
Он абреком был, когда-то
Грабил банки и богатых.

А потом взялся за тех
Кто имел, какой то грех.

А грехом теперь считалось
Всё, что при царе казалось
Детской шалостью свободы
Но теперь другие годы.

Если ты берёшь газеты
(Где лишь Сталина портреты)
И кладёшь у унитаза
Можешь в гроб ложиться сразу.

Острый сказан анекдот,
В ночь тебя ЧК берёт.
У жены под одеялом
Поругал парторга ты
10 лет за это мало
Тут же донесли скоты.

В тексте спутался артист
И теперь он террорист
Агитатор, провокатор,
Подпевала, анархист.
Пьеса кончена и вот
Воронок его берёт.

Пьяный бред, какой то нёс
А товарищ не донёс
Их обоих утром взяли
И в Бутырку повязали.
Это был идиотизм
И советский терроризм
Против своего народа
Так и жили год от года.

Год от года рос ГУЛАГ
В море зла архипелаг
И в стране бесовских грёз
Новый тип народа рос.

Что б дожить до долгих лет
Нужен красный партбилет
Он как пропуск в высший свет
Но не защитит от бед.

И искусство стало тоже
На лукавого похоже
Если в фильме, светлый путь
В жизни день бы протянуть.

Горлопан стихи ковал
Словно молотом махал
Но потом сломался, спился
И в итоге застрелился
Были светлые ростки
Но завяли от тоски.
И тому явил пример
Мрачный номер в «Англетер».

Отголоски прошлых лет
Где ещё был в жизни свет
Но к тридцатым таковых
Не осталось уж в живых.

Спасся, кто был за границей
Там жилось им вольной птицей
Но без Родины своей
Не видать счастливых дней.

Там живёшь ты как чужак
И посмешище зевак
Ни кому совсем не нужен
Оттого обезоружен.
Впрочем Сталин достаёт
Кто и в Мексике живёт
Ледорубом по затылку
Можно миновать Бутырку.

Вереница мрачных лет
Свой ведёт кровавый след
Но природу не сгубить
Люди продолжали жить.
Ждать, надеяться, любить.
И детей своих растить.

Русский человек живуч,
Он историей могуч,
Сам не знает, что он может,
Но Господь ему поможет.

Сколько было испытаний
В череде лихих веков
Мук, позора и скитаний
Видно крест его таков.

На костях его познали
Славу русские цари.
Города как в сказке встали
Бой вели богатыри.

Но судьба его такая
Вечный бой, покоя нет
Он всегда стоит у края,
Как сказал один поэт.

Он чужой в своей отчизне
Чужеземец занял трон
Рай сулит при коммунизме
В окружении ворон.

Гниды славили тирана
Он подкармливал воров
У России в сердце рана
От судьбы сынов – рабов.

Вольных русских как рабов
Заковал в вериги он
Что бы звону их оков
Рад был новый фараон.

Величавые громады
Встали на костях рабов
Те, кто вольный были рады,
Мало учат дураков.
Вознеслися до небес
Как задумал фараон
В нём сидел гордец и бес
Строил новый Вавилон.
Думал время обмануть
Будто не было людей,
Тех, кто торил этот путь
В упоеньи от идей.

А размноженный Ильич
В каждом городе сиял
Как в фундаменте кирпич
В мавзолее гроб стоял.

Он смотрел с груди детей
Комсомольцев, вожаков
Проповедников идей
Зачеркнувших ход веков.
На знамёнах, орденах.
И в парткоме на стенах.
И из каждой красной книжки
Из учебника мальчишки.
И с плакатов и листков
Пялился с половиков.
Всюду он его так много
Буд то стал он выше Бога.

А после идола, второй,
Стал, кто был ещё живой
Душ, владелец, шизофреник
Буд то сатанинский веник
Он размёл родных людей
По хмурой вотчине своей.

Детей и взрослых с лона неги
Грузили в грубые телеги
И отправляли в мёрзлый край
Где волку северному рай.

Там оставляли средь снегов
Из льда и моха строить кров.
А чем согреться? Хоть бы пень,
Но лишь копытом бьёт олень.

Но кто-то выжил даже там
Назло болотам и снегам
Вот только дети не смогли
Прижиться в той гнилой дали.
И часто рыли люди те
Могилки в вечной мерзлоте.

Всё это ссылкой называлось.
Но лютой казнью оказалось.

А тем, кого хватали в ночь
Уже ни кто не мог помочь.
Теперь они враги народа
А это вещь иного рода.
А если этот враг отец
То всей семье пришёл конец.

В артели матери – расчет
Жене врага предъявят счёт
Соседи тычут пальцем жирным
Им не докажешь, что невинны.

А детям в школе свой бойкот
То травят, то закроют рот
Последний урка, пьянь и псих
Теперь намного выше их.

Мать на базар несёт что есть
Ведь детям надо, что - то есть
И за бесценок отдаёт
Меха и новый шевиот.

У русских, если в дом беда,
Открой пошире ворота
И вот теперь жену берут,
Жильё в ЧК, детей в приют.

Там все равны, на всех клеймо
И смотрят, словно на дерьмо.
Отречься, учат, от отца
Не помнить матери лица
А за отца теперь считать
Того, кто отнял у них мать.
Ребёнок  мал, не ведал суть
Его не трудно обмануть, 
Но тот, кто грех вершит такой
На век утратит свой покой.
Когда-нибудь придет расчёт
И в ад лукавый заберёт.

А каково домашним детям
Жильём довольствоваться этим
Где беспризорник и блатняк
Зовёт их всех народный враг.

Так цвет великой русской нации
Спустил тиран в канализацию
Шёл нескончаемой волной
Поток людской страны большой.
Не даром говорит народ
Как поп такой же и приход.

А Сталин просто был больной
Причём страдал болезнью той
Чем болен не один тиран
Над пепелищем многих стран
Витала проклятая хворь
Хоть спорь со мною хоть не спорь.

Весной и осенью ненастной
Он был особенно опасный.
Ночами мучила тревога
В тот час тиран не ведал Бога.
А лишь приляжет на подушку
Сон прочь и крутит вновь вертушку.

Не спали все, кто был при власти
Друзья народа всякой масти
В ЦК, советах и обкомах
Боялись дать в работе промах.

Клевали носом, но сидели
На аппарат с гербом глядели.
В ЧК работники не спали
Врагов народа истязали
И добивались оговора
Для вынесенья приговора.
Не спали, просто москвичи
Поскольку знали, что в ночи
Кружат по улицам пустынным
Как стая воронья машины.

В деревне тоже плохо спали
Ночных гостей всё поджидали
Там выселяли в божий свет
Кого назначит сельсовет.

А в сельсовете заседали,
Кумекали, решали, мозговали,
Кто здесь кулак Кто мироед
Кому не нужен этот свет
И выходило, вся страна,
Уже давно не знала сна.

Всему виной один грузин
Усатый бес, собачий сын
В его больном воображеньи
Витали странные виденья:
Наркомы заговор плетут,
А дачу плохо стерегут,
Еду проверить срочно надо
Не то тот час подсыплют яда.
А Киров сильный стал опять
Его бы надо расстрелять.

Надёжных нет, одни иуды
И как назло опять простуда
А может красного вина
Тогда познаю радость сна.

Иль закурить «Герцеговину»
Нет, и под креслом ищет мину
Всё подозрительно, тревожно.
А может, болен я серьёзно?

И вот, с премьеры, из театра
Везут на дачу психиатра.
Сильней в России нет врача
Он осмотрел, и сгоряча
Не тот диагноз написал,
А через день «концы отдал».

Росли ГУЛАГА метастазы
Как вирусы чумной заразы
Всё начиналось с Соловков
В Тюмень везли теперь врагов.

Мороз за 40, блатняки
Как не отбросить тут коньки.
Разденут урки и разуют
А ветер во все щели дует.

Профессора, в пенсне, с бородкой
Им бы с мороза рюмку водки
Но тут и кипяток в обрез
А пайку урка снова съест.

Ну, как тут выжить без прислуги,
Без ласковой жены- подруги,
Но оказалось, что и тут
Они призвание найдут.

Вору без дела плохо спиться
С обжорства в животе бурлится.
Шестёрки слушают приказ:
Бугор желает пересказ.
Романа, повести былинной,
Шахерезады сказки длинной.
А кто тут может быть оратор
Профессор, хилый литератор.

Учёного кидают с нар
И обещают гонорар.
Со сна профессор жалкий мнётся,
Но пересказывать придётся.
Не то пером пощекотят
Они и мать не пощадят.

И вот пока бугор рыгает
Рассказ профессор начинает
О славной русской старине
Лихой Мамаевой войне
Славянских рыцарях бесстрашных
Врагах, жестоких и ужасных
Ворюга головой кивает
Потом совеет, засыпает,
Затем совсем уж крепко спит
И, наконец, как конь храпит.
Но знатока не отпускают,
Рассказ всю ночь он продолжает.
А утром заспанный бугор
Ему смягчает приговор.
Поит густым чайком «в накладку»
И говорит: «не слишком сладко?».
А от работ освобождён,
Но в ночь выходит снова он.

Так, словно говорящий ящик
Профессор стал ворам рассказчик.
Но вор изменчив, надоест
На знатоке поставят крест.

Теперь страна большая зона,
А каждый пятый в ней зека
Не слышно больше в пасху звона
А вместо Господа ЦК.

На воле тут громада планов
Героев новых имена
Стаканов стал теперь Стаханов
Его узнала вся страна.

Народ зажгли идеей глупой
Ещё чуть-чуть и в коммунизм
Вот только надо рвать нам путы
И свято верить в Ленинизм.

А лозунги святые взяли
Но только вот наоборот
Что о врагах они писали,
Здесь речь о дьяволе идёт.

Благую Весть переписали
На свой антихристовский лад
Что переврали, что украли,
Поставив Бога в нижний ряд.

Колокола летели в переплавку
Взрывали вековой кирпич
Из всех орудий били в кладку
Как завещал родной Ильич.

Святые мощи на помойку
Живым священникам - расстрел
На нары заменили койку
Тому, кто верил и терпел.

Процессы бесконечной чередою
Как много зла, иуд не счесть.
Хамло клеймило как изгоев
Кто знал, что значит слово честь.

Над тем, что людям было свято
Глумились коммунисты всласть
Любовь и Вера вновь распяты
Ликует богоборческая власть.

Но разве люди виноваты
На грех сподвигнули вожди
Топтала чернь, что было свято
Смывали старый мир дожди.

Но внешне было всё как в сказке
Энтузиазм, прорыв вперёд
Страна по Сталинской указке
К «свободе» набирала ход.

Под бодрый звук победных маршей
Народ работал на износ
Питались хлебом, постной кашей
Что б утереть акулам нос.

Плотины реки перекрыли
Стране понадобился ток.
Рабы – зека каналы рыли
Меняя рек привычный сток.

Назло заокеанским боссам
В Москве дома уходят ввысь
В Поволжье голод, дети босы,
Умри, но к лучшему стремись.

Шпиономании нам мало
Гигантомания теперь
Что бы до неба домна встала
И в космос отворилась дверь.

Но кто всё это будет делать?
Специалисты в лагерях
Им довелось с лихвой отведать
Как жить при Сталине в рабах.

И понял Коба, тех, кто нужен
Того придётся выпускать
Теперь шпион обезоружен
И будет людям помогать.

Вот бывший враг опять на воле
Неведомой покорен доле
Как в сталинизме не крутись
Но без мозгов не обойтись.

И вот, все те, кто стал элитой
Придворною кремлёвской свитой
Прошли  в 30-х лагеря,
Ни что не делается зря.

Что б оградить людей от мира
Который за жил
Пришла шальная мысль вампиру
И он границы перекрыл.

Огородил стеной стальною
Хоть и не видел её глаз
И объявил, что мир гнилой
И дурно действует на нас.

А это значило, что тот
Кто свет на западе найдёт
Народный враг, слепой урод
На рудниках, в рабах сгниёт.

Но как торговля, дипломатия,
Вся эта ветреная братия?
Годами в Лондоне живёт,
Средь загнивающих господ.

Они то жизнь могли сравнить
И правду людям разъяснить
Да только кто захочет так
Сменить отель на злой барак.
А говорили небылицы?
Преступность, пошлые девицы
Капиталисты, наркоманы,
Ворюги чистят все карманы.
Рабочих держат в чёрном теле,
Обман и алчность в каждом деле.

Продажны суд, прокуратура,
В бандитах ходит вся ментура.
Надули цены спекулянты,
В земле закопаны таланты.

А процветает только серость
Такая вот в Европе мерзость.

За океаном терроризм,
Убогий, злой капитализм.
Его от кризисов трясёт
А платит всем простой народ.

У нас же солнце, светлый путь
Великий вождь, не кто нибудь.
Ведёт нас прямо к коммунизму
Мы скажем дружно - нет расизму.

Всё разделилось на два цвета
Но кто же прав? Ответа нету.

Но невозможно утаить
Как мы могли бы тоже жить.
Ходили слухи, за границей,
Одеты бабы как царицы.
Танцуют танго и фокстрот
У них подтянутый живот.

У наших баб отвислый зад
А грудь свисает аж  до пят.
Одеты в латаные юбки
И воткнута цигарка в губки.

Таков уж пролетарский стиль
А прошлое сдано в утиль.

Забыт придворный этикет
В ходу кожанка да берет.
Деликатес тут сахарин
Да самогон один из вин
Живут советские в каморках,
Как мыши, в грязных, тесных норках
Как мыши в пакостях проворные
На сотню поп одна уборная.

В домах, где жили господа
Теперь сплошная чехарда
На кухне ругань, ссоры, пар
Еду готовят двадцать пар.
И ночью, очередь к сортиру,
Но любим мы свою квартиру.
Зато теперь мы все равны,
Кто не сумел схватить чины.

В начале равенство сулили
На всех имущество делили,
Потом примолкли, поостыли,
Распределители открыли
Для «членов» и для их семей.
И стало так в России всей.

И оказалось без прислуги
Не могут жить, народны слуги.
Не могут, есть одну картошку,
Не могут, что б кусали блошки.

И жить не могут в коммуналках,
Весьма нуждаются в кухарках,
Не любят матерный трамвай.
К подъезду им авто подай.

А любят залы – кабинеты
Где Сталина висят портреты,
Коммерческие рестораны,
Поездки, дальние, в капстраны.
И декольте секретарей,
Что б руку запустить скорей.

А любят летом, на госдаче,
Решать народные задачи.
Приятен им спецпляж в Мисхоре,
Весёлые поездки в море.
И кислый Ракатацители,
Когда виски и лоб вспотели.
Нужны им так же спецбольницы
В окрестностях родной столицы.

Всё это нужно им затем,
Что б строить счастье людям всем.
Где взять на всех, подобных благ?
Кто жрёт в три горла, а кто наг.

Что бы пробиться в эти слуги
Потребны дьяволу услуги.
Хоть гору перерой в руду
Получишь строго по труду.
Бери кайло, строй светлый путь,
Но можешь ноги протянуть.

Защита первая от бед
Невзрачный красный партбилет
Но значит он не в меру много.
С ним открывается дорога
В социализм и коммунизм,
Как обещает ленинизм.
И эта сказка станет быль
На территории 5 миль.

В лесу сосновом, где госдача
И не покинет вас удача
Пока ласкает членов бес,
Их ожидает мир чудес.

Но кто лишиться партбилета
Рискует потерять всё это.

Конечно рядовые члены
Всего лишь винтики системы.
Исправно взносы в кассу платят
Но благ для них, увы, не хватит.

Зато разносят на парткоме
За быт, работу, склоки в доме.
Но этого всего им мало
Залезут и под одеяло.



Бывало так отвратно члену
Коль речь заводят про измену
Жене, а значит коммунизму
Как будто он предал отчизну.

Но винтик хочет стать зубчаткой
И терпит глупые нападки.
Но что бы шестерёнкой стать
Премудрость беса надо знать.
Не то потребуют ответ
На стол положишь партбилет.

Наука эта не проста
И ей учиться лет до ста.
Потом в наследство передать
И повториться всё опять.


Лукавый любит соблазнять
И понемногу власть давать.
Сначала  ты простой рабочий,
Но это, в общем, то не очень,
А что бы бригадиром стать
Кого – то надо понукать.
А после в партию вступить
И в ней активным членом быть.

А это значит: подсирать,
Стучать, кого - то закопать,
По трупам вверх упрямо лезть
И, наконец, на кресло сесть.

А кресло это всем знакомо
А первый чин- бугор парткома.
Вести активную работу
Заставить вкалывать в субботу
С утра до ночи заседать,
С бюрократизмом воевать,
Врагов народа выявлять
И в ГПУ их направлять.

Ну и конечно на приём
По чаще посещать райком.
Со всех трибун хвалить ЦК
Пока не завелась рука.
Которая тебя тайком
Поставит замом в свой райком.
Тебя прикрепят к магазину
Дадут шофера и машину.

Вчера ты был разут и наг
Сегодня вкусишь первых благ.
И вот ты словно наркоман
От кайфа власти сыт и пьян.

А власти хочется всё больше
И вот уже пускают в Польшу
А там глядишь и за бугор
Откроется стальной забор.

Такой работы года три
Из замов прыг в секретари.
Решил мудрёную задачу
Получишь в Подмосковье дачу.

А вместе с дачей власти дозу
Врагов повесишь на берёзу
Теперь ты сам вершишь закон
А твой завод скота загон.

Но говоришь всем, между прочим,
Что начинал простым рабочим.
Голосовал, бесспорно «за»
И вся анкета как слеза.

Клеймил партийных уклонистов
И обличал оппортунистов
Автограф ставил в приговор
И объявлял: «Зиновьев вор».
В подмётных письмах подпись ставил
И многих в мир иной отправил.

Зато живёшь при коммунизме
И служишь бесу и отчизне.
************

Не мало было их в стране
Так надо было сатане.

Но страх терзал номенклатуру
Все знали Сталина натуру
Одно лишь слово не  впопад
И прямо с дачи едешь в ад.
Или с рассвета удишь рыбу
А вместо завтрака на дыбу.

Что б выжить просто повторяли
Что из речей грузина знали.
Но надо было слово в слово
Иначе станешь безголовым.
Пришьют АСА иль терроризм
И станет стенкой  коммунизм.

Но ушлые, за время власти
Преодолели все напасти
Скопив изрядный капитал,
Который впредь наследством стал.

Не только хамы да крестьяне
В стране остались и дворяне
Осколки старого режима
Но избежавшие нажима.

Их положенье было шатко
Они таились от нападков
Меняли место, имена,
Но всюду их ждала стена.

На чёрный день у многих было
Что мать для дочери скопила,
Иконы, золото, серёжки,
Фамильные серебряные ложки,
Картины старых мастеров,
Да блеск Георгевских крестов.

Но что теперь их бриллианты,
Гуманитарные таланты
Когда порой нет в доме хлеба
И не поможет даже небо.

А по стране гуляет голод
В домах их утлых грязь да холод.
Они унижены рабами
Как дальше жить не знают сами.

А в это время нынешняя власть
И ест и пьёт и дышит всласть.
А у дворян дома отняли
И новым господам отдали.
Иль разделили на каморки
И сделали рабочим норки.

Куда идти им, где их примут?
Среди рабочих сразу сгинут.
На руки только поглядят
И в каталажку отрядят.

И вот уходит за буханку
Всё, что лежало раньше в банке.
Парторги, новые артисты,
Комса, евреи, активисты
Кто был на хлебных должностях
Разбогатели на костях.

И вот украсят кабинеты
Фламандских мастеров портреты.

На всех делить не получилось
И всё ученье развалилось.
Создали новый класс господ,
У коих ненасытный рот.

Но чтобы всё обосновать
Лапшу навешали опять.
Цель оказалася не близкой
А к коммунизму путь осклизкий.

Сначала надо базис строить
На нём социализм  устроить
Затем развить социализм
А там дорога в коммунизм.

Тут работяги подувяли
Но им серьёзные сказали,
- Смотрите, передовики
В работе сбили башмаки.
Они то верят в светлый путь
Вы гегемоны или муть?
Где ваш порыв, энтузиазм
Или ударились в маразм?
Или поверили врагу?
У нас нет слова «не могу».
А есть такое слово «надо»
И в будущем найдёт награда.

Вожди давали им советы
И шли обедать в кабинеты,
А пролетарии опять
Пудовым молотом махать.
*************
Давно уж Кобу убеждали
Собрались тучи над страной
Даже враги предупреждали,
Что пахнет новой мировой.

Но Сталин был, как - будто слеп
Порой наивен и нелеп
За друга Гитлера считал
Гестапо и ЧК венчал.

Вокруг твердили, у границы
Скопились вражеские птицы
Но Сталин всё про честь и такт
Ссылаясь на совместный пакт.

И вот дождались, на рассвете,
Пошли в атаку птицы эти.
Так проутюжили огнем
Что мрак объял всю землю днём.
А бутафорские заставы
Горели стружкой в пламе лавы.

А после двинулась пехота
Коля штыком, вдруг выжил кто-то.

Летели сводки в кабинет
Но Сталина как будто нет
Тиран оглох и онемел
А вновь сказать,  ни кто не смел.
Все знали, за такую весть
Наверняка голов не снесть.

Он ни кого не принимал
И указаний не давал
Толпились маршалы в приёмной
А он томился в зале тёмной
Алиготе глотками пил
Да трубку вечную курил.

Минута стоила полка
А у него тряслась рука,
Когда читал он вновь и вновь
Какая в битве льётся кровь.

А враг бомбит всю Украину
Стреляет русским войнам в спину.
Те кроют матом подготовку
На трёх солдат одна винтовка.
А что такое автомат
Не знает ни один солдат.

А у арийцев автоматы
Они весёлые ребята.
Идут себе как на прогулку
По украинскому проулку.

Они привыкли, что в Европе
Пред ними ползали на попе
Но вот загвоздка, город Брест
Хотели тут найти невест
Да только лупят пулемёты
Хотя давно разбиты доты.

Ушла вперёд передовая,
Но русские, того не зная,
Упорно крепость не сдают
Из катакомб по немцам бьют.

Тут призадумались арийцы
И стали мрачными их лица
Ни как советских не поймут
Ведь всё равно они умрут.
Но ведь погибнуть, смысла нет
И в чём здесь суть и где ответ.

А ведь не даром говориться:
Чем русский жив, то смерть арийцу.

Один, остался, только цел,
Кто в девятнадцать поседел.
Он молча вышел под прицел
И немец щёголь-офицер,
В ком благородство тоже есть
По стойке смирно отдал честь.

В кремле всё мрачно, тишина,
В гнезде укрылся сатана.
Звонок в приёмной, на совет
Зовёт властитель в кабинет.

Вошли солдаты, лица грубы
В петлицах розовые кубы.
И задаёт вопрос совету:
-Где военкадры?- кадров нету.
Давно все кадры в лагерях
Свой грешный путь влачат в рабах.

- А кто же будет воевать?-
Он задаёт вопрос опять.
Молчат, боятся отвечать
Сейчас сподручнее молчать.

-Освободить всех командармов,
Раздать подробный план плацдармов
И на передовую быстро
Но всем приставить особиста.

Потом раздался звук скрипучий
По всей родной стране могучей
У репродуктора стояли
И речь диктатора внимали.
Не зря он столько цепенел
Сердца он пафосом задел.
А голос, словно из могилы
Придал советским людям силы.

И снова о себе  забудь,
Клади сухарь в мешок, и в путь.
А кто остался не до понта,
Всё для победы, всё для фронта.

Долой корыта и лоханки
Даёшь снаряды, ружья, танки.
Махнул лишь пальцем сатана
И вверглась в пламя вся страна.
А кто такой простой солдат?
Идет туда, куда велят.
А если бездарь командир,
Он их как смерть косой косил.
В бою, куда не погляди,
И сзади смерть, и впереди.

Промозглой осенью мученье,
К Москве катилось выступленье.
И вспомнилось Бородино
Вселило в русских дух оно.
Но та война была иной
Дорога узкой и прямой
Теперь же клином шла армада
Какая выдержит преграда?!

В кольце великий град Петра
Бомбят Исакий юнкера.
А где же наши ястребки?
Глядит народ из-под руки.
Один, а мессиров десятки.
Умрёшь или покажешь пятки.
Повсюду ропот: как же так?
Не может Сталин быть простак.
О немцах даже малый знал
Так что ж отпора он не дал.
У нас нет пушек, пулемётов,
Не видно наших самолётов.
Одна винтовка на троих,
Нет командиров. А у них?

Но особисты не дремали
И в этот час народ сажали.
За клевету и паникерство
До Колымы считали вёрсты.

Ноябрь для красных как святой
С парада шли передовой
И гибли в первом же бою
За Сталина и Родину свою.

Но верхнему на это наплевать
Решил убитых не считать
А тех, кто сдастся расстрелять
И новых бросить в бой опять.

Легло, не меряно славян,
Хохлов, чухонцев, молдаван.
Им суждено за всё платить.
Иль умереть, иль победить.

Воткнулись фрицы в этот риф
Так был развеян гордый миф.
Тут вдруг зима, а фриц в окопе
Штаны примёрзли к толстой попе
Забыли про славянских баб-с
Не согревает даже шнапс.
Сидят, жуют свой шпик, лопочут
А в русских боль и гнев клокочет.
Пошёл крутиться маховик,
Славянин к этому привык.

Подставив ящик под станок
Сверлит снаряд бойца, сынок.
В деревне, вместо лошадей
Впряглися бабы в створ саней.
Мужчины в поле фрица бьют
А лошадей в обоз сдают.

Опять просчёт армады прусской
Насчёт души неясной, русской
Ни кто не мог её сломить
И дух свободный победить.
Ни свой тиран, не иноземец,
Расчетливый, холодный немец.

Арийцам битва как работа
В обед, какао пить охота.
Отбой в одиннадцать и сон,
А в 7 подъём и моцион.
Затем побрить своё лицо
На завтрак кофе и яйцо.

Так прошагали всю Европу
Ну а у нас всё через попу.
Лишь только ляжет фриц у пушки
Выходят мстители с опушки
Гранаты бросят и бежать,
Их бесполезно догонять.

Вопят арийцы: «Вашу мать,
Так невозможно воевать,
Тут каждый куст стреляет в нас
Не понимаем,  was ist das?»
Веселья в них давно уж нет
Душа озлобилась от бед
И вот идёт отряд SS
И чешет цепью страшный лес.
Накрыл стоянку партизан
И каждый был от шнапса пьян.

Пытали мстителей жестоко
Тела забросили в протоку.
Потом пошли по деревням
(Харчи, лесные брали там)

Согнали деревенских в яр
И запалили там пожар
Вознёсся пламени шатёр,
А бес смотрел и руки тёр,
Вертел хвостом и ржал лукавый
Когда горел младой и старый.
************

Окрепли русские солдаты
В руках сжимают автоматы
Пылают ненавистью души
Воюют в море и на суше.

Громят фашистов, гонят вспять
Что бы долги былые взять
А после немцев только дым
Да трупы русские под ним.

С лихвой досталось бульбачам
Лишь трубы из угля торчат
Жиды запомнят бабий яр,
Как ад, как дьявольский пожар.

А Сталин снова на коне
Стал самым главным на войне
Как оловянными солдатами
Играет русскими ребятами.

В войсках повсюду особисты
Лютует «смерш», гребут чекисты.
Ягнята, на передовой
В своём тылу уже герой.

Повсюду ищут диверсантов
Им не хватает арестантов
Просеивают окруженцев
Да шлют в Гулаг поволжских немцев.
Боец с трудом бежал из плена
То, стало быть, была измена.


Пропал твой личный автомат
И вот ты зек, а не солдат
Хвалил немецкую танкетку
Тебя тотчас же на заметку.
Тебе тут страшно – паникёр,
Идёшь в Гулаг на скотный двор.

Сержант в скрипучей портупее
Мог генерала выгнать в шею
А генерал трясётся весь
У особиста прав не счесть.

Когда уже всем стало ясно
Что фрицам близится конец
Послали янки помощь красным
И фронт открыли, наконец.

Американские вояки
Большие бабники, гуляки
Подай им виски да бордели
Без них в окопы не хотели.
И воевали осторожно,
Спасая шкуру если можно.

А под конец как будто воры
Устроили переговоры
Им ближе фриц, чем коммунист
И тот и этот ведь фашист.

А коммунизм впусти в Европу
Так надерут и Янкам попу
Но поздно хамы спохватились
Волной славяне накатились
И по Европе прокатились
Установив социализм
Где раньше правил свой царизм.

А кто противиться бы мог
Там где прошёл славян сапог
Но стали тихо ненавидеть
Тех, кто посмел их так обидеть.
Поляки, чехи и болгары
Румыны, немцы и мадьяры
Хотели сами всё решать
Но Сталин их решил сломать.
На трон советских посадил
Былых правителей убил.

Так пол Европы стало красной
Расклад такой весьма опасный
Взбесились янки, закипели
У них отняли что имели.
Немецких физиков пригрели
Над миром власти захотели.

Но по законам дипломатии
Улыбкой скрыли антипатию

В Крыму собрались три титана
Что б поделить Европы страны.
Калека Рузвельт, ликом жалкий
Не управлял своей каталкой.
Английский джентельмен  пузатый
Всегда с сигарой и поддатый.
И наш тиран и узурпатор
Рабов поверженных куратор.

Но всё ж смогли, договорится
Хоть и косило злобой лица.
И вот огромной стала Польша
Восточной Пруссии нет больше
Разрублена Германия на части
Как будто дерево ненастьем.

Где наша зона там советы
Где были янки, красных нету.

Евреев в штатах подгоняли
Что б бомбу новую создали
Такую, что б не видел свет
По мощности ей равных нет.
Ещё фашист мечтал об этом
Что б управлять ей целым светом.

И вот у Трумэна в Овальном
Трещит звонок раскатом дальним
Три слова означают код
Запрыгал дьявол, словно кот.

И вот летят на Хиросиму
Что б предложить японцам мину
Хотя бомбить уже не нужно
Все самураи безоружны.
Капитуляция и мир
Но Янкам нужен бесов пир.

Им нужно было показать
Кто здесь хозяин, вашу мать.
На ком стоит весь белый свет
И на кого управы нет.

Тиран советский возопил
Ведь он сильнейший в мире был
Ведь он нацистов победил
И всю Европу поделил.

А тут вдруг из  за океана
Грозят партийному тирану.
Он вызвал всех и дал заботу
Курчатову задать работу
Ещё сильней снаряд создать
Иль будет головы снимать.

Ещё в - тридцатых к этой штуке
Пришли работники науки
Но физиков пересажали
О бомбе думать перестали.
И вот теперь из лагерей
Приказ надёргать технарей.

Но наработанный архив
В  -  тридцатых превратился в миф
Бумаги ходом шли в сортир
Чекистам красным на поттир
А из голов за годы муки
Повылетали все науки.

Теперь на воле как в рабах
Не сделал бомбу и бабах

Уткнулись физики в расчёты
Стучат с утра до ночи счёты
Кипит срочнейшая работа
Чекисты рядом, а не кто - то.

А лаборанты собирают
А что пока еще не знают
Но если б знали грамотеи
Что выйдет из такой затеи
(Какого монстра выпускают
О том лукавый только знает.)
Легли живыми бы в гробы
Ведь честь имеют и рабы.

Хотя ведь знали что японцы
Увидели второе солнце
Которое сожгло людей
Сияньем дьявольских лучей.

Они не думали о детях
О внуках и о белом свете
О том, что свет на волоске
Что замки строят на песке.

А фараон уныл, томиться
Приляжет, ужас ему сниться
Мысль гложет: надо торопиться.
Ни как не может он забыться.
Доклада ждёт, но нет доклада.
Сейчас лишь это ему надо.

Вокруг все ходят словно мыши
Так тихо будто и не дышат.
Никто не ведает доверья
Трясутся все, и только Берия
Спокоен и сосредоточен
Своей карьерой озабочен.
Уверен, физиков дожмёт
И будет с бомбою народ.

А с результатом таковым
Уже становится вторым
А там даст бес почит тиран
И он властитель многих стран.

Один Лаврентий много лет
Умело уходил от бед
А кобе стал необходим
И так остался невредим.
Теперь мечты его неслись
На трон, в заоблачную высь.

Но Коба был еще силён
И если б знал, кто хочет трон
Исчез Лаврентий как листок,
Попавший в огненный поток.

Теперь он физиков терзал
Ни кто из них давно не спал.
Бедняги сутками корпели
Но к сроку все-таки успели.

И вот пустынный полигон
Загнали под него вагон.
Прильнули к оптике вояки
Вознёсся гриб, поникли маки
Сухая сдвинулась земля
И стала чёрной от угля.

Волной разбито огражденье
Всем кто тут был навек мученье
От взрыва содрогнулся шарик
Хитро заулыбался Лаврик.
«Работа сделана»- сказал
И Кобе плёнку показал.

Тиран устроил ночью пир
Теперь под ним прогнётся мир
Сухая дёрнулась рука
Хрущёв запрыгал гопака.
Калинин русского вприсядку
Серго лезгинку, по порядку.

Велел тиран всех напоить
Асам любил не много пить
Сидел с улыбкой у окна
А все дурили от вина.

А Берия вошёл во вкус
Мотал все выходки на ус
Потом припрёт нетрезвых к стенке
Со всех постов под зад коленкой.
Закрутит до упора гайки
Лишит на век кремлёвской пайки.
Погонит в холод их туда
Где блатняки да баланда.

Невежды – янки приуныли
Ещё вчера крутыми были
Но в этих бедах их вина
Идёт холодная война.

Нашла коса войны на камень
Столкнулись бесы, лёд и пламень
Зашлися  в раж, лукавый тут
Рассудку больше не имут.
Вчера друзья, сейчас шпионы
Теперь вокруг их миллионы.

На пляже в Сочи тоже шмон
Из моря вылезет шпион
В закрытых «ящиках» трясутся
Вдруг перебежчики найдутся
Шустрят  в секретных институтах
Кто здесь попался Янкам в путы.

Клеймили подозреньем странным
За тягу к песням иностранным
Козлу, играющему джаз
Позор, он Родину продаст.

Но заграница, словно мёд
Как мух всех манит и зовёт.
Но не прошёл шпион и шаг
Как загремел в Архипелаг.

Одной промозглою весной
Тиран особенно был злой.
Все вышли из доверия
Не верил даже Берия.
Лаврентий чуял перемену
И сам решился на измену.

Вошёл однажды  секретарь
Узнать, что хочет Коба - царь
Но Сталин на полу лежал
И признаков не подавал.

Холуй к Лаврентию с докладом
Но тот сказал: «Шуметь не надо
Хозяин просто крепко спит
А не шпионами убит
И не тревожьте сон вождя
К нему зайдите погодя».

Раб был, конечно, не простак
И сразу понял, что и как
Закрыл язык свой на запор
Он, как и все был старый вор.

Тиран меж тем один лежал
Всё понимал, осознавал
Но говорить уже не мог
Не мог открыть рукой замок,
Не мог с ковра на ноги встать,
Изменников в ЧК отдать.

Он больше ни чего не мог.
У гроба каждый одинок.

Три дня валялся как мертвец
Потом открыли, наконец.
Кривясь, фальшиво горевали
А труп на вскрытие отдали.

Диагноз Берия писал
Врачей потом всех расстрелял.
Лаврентий драму разыграл
Сам у руля тирана встал.

Знакомый замогильный голос
Вещал, и шевелился волос
Мороз по коже пробирал
Бес это всё прекрасно знал.

Как дальше жить  нам без отца?
Народ в предчувствии конца.
Смятенье в душах и тревога
Как будто кончилась дорога.
И больше некуда идти.
И только горе впереди.
А после в переулках узких
Унёс немало жизней русских.

Тиран, грузин и фараон
И мёртвый кровожаден он.

Давились люди, как скотина
В загоне узком, у овина
А сними дети, молодежь
А кто виновен, не найдёшь.

Смотрел Лаврентий на экстаз
И хитро щурил чёрный глаз.
Пришла идея палачу-
Положить Кобу к Ильичу
Но что б и дальше не в обиду
Придётся строить пирамиду.

Не долго музыка играла
Не долго Лаврик танцевал
Хохол хитрее оказался
И у руля проворно встал.

Развенчан главный враг народа
Который сам врагов сажал
Его бесовскую породу
Теперь в России каждый знал.

Вчерашний шут на трон забрался
Забыты песни и гопак
На хамов дерзко задирался
Зажав в руке своей башмак.

Нагнал на мир не мало страха
Шальной, но глупый малоросс
В хохлятской  вышитой рубахе
Опасный бред с трибуны нёс.
Играл с ракетами в бирюльки
Как малый, с погремушкой в люльке.
Собачек в космос запускал
Да в мерзлоту маис сажал.

Хохлам отдал российский Крым
И стал любезен очень им
А так же культ разоблачил
Отца народов огорчил.

В гробу перевернулся Сталин
Когда хх съезд созвали
А после съезда, не жалея
Его попёрли с мавзолея.

Гранитную плиту сменили
И у стены похоронили.
А возле главного гранита
Немало прочих лиц зарыто.

Поближе членов и вождей
Подальше поскромней людей.
А что бы место сохранить
И стену начали долбить.

А в ниши урны муровать
И прах навеки сохранять.

По праздникам на мавзолей
Взбиралась вся толпа вождей
Махали из могил рукой
Где и самих их ждал покой.

Вокруг веселье и оркестры
Хоть им на кладбище не место.
На русских кладбищах покой
Веками был закон такой.

А тут толпа орёт ура
Снуёт шальная детвора
А рядом мумия, могилы
Раздолье для не чистой силы.

Разводят роботов – солдат
Что рядом с мумией стоят.
Километровый хвост стоит
Что б посмотреть, как Ленин спит.
Сей не здоровый интерес
В приезжих возбуждает бес.

На башнях звёзды, тут стена
Везде в законе сатана.
Маршрут туристов разных стран
Кладбище, кремль и ресторан.

Но видит милостивый Бог
Режим Никиты был не плох
За чередою мрачных лет
Народ увидел в небе свет.

Спокойней люди стали спать
И всё плохое забывать
Никита сделал новый шаг
И перетряс архипелаг
А бывший зек почти герой –
Сидел по пятьдесят восьмой.
Но вот архивы не открыл
Он сам в то время зло творил.
*************

Когда начался этот век
Родился скромный человек.
Не отличимый от детей
Рос под влиянием идей.

Но не по детски подмечал
Что есть начало всех начал.
Что есть добро, а что любовь
Не раз ему давали в бровь
Когда вопросы задавал
О том чего не понимал.

Но всё прощалось, он был мал
Ни кто в серьёз не принимал.

Вокруг себя он видел ложь
Ребёнка ведь не проведёшь.
Душою ненавидел фальши,
Но как же жить без веры дальше?

И понял, есть любовь и Бог
И в этом смысл земных дорог
А эта круговерть в стране
Угодна только сатане.

Что б всё понять и осознать
Запоем книжки стал читать
Кумиры древности, поэты
Давали отроку ответы

Он видел как несправедливо
Трясёт страну как ветер сливу,
Тиран, безумец и гордец
А свету близится конец.

В кругу друзей, во время спора
Или иного разговора
Что думал то и говорил
Жить не по лжи всегда учил.

Осталась школа позади
Возник вопрос: куда идти?
Он выбрал точные науки
Как средство верное от скуки.

Мечтал быть в школе педагогом
Остаться чистым перед Богом.
Добро и Веру сеять в детях
Спасенье в заповедях этих.

Задумки спутала война
И в этом не его вина
Достойно, честно воевал
И Кенигсберг в итоге брал.

Всё это время вёл дневник
Себя записывать привык.
Велась с друзьями переписка
Играл с огнём, чекисты близко.

Но всё везло, а тут попал
Из ближних кто то настучал
И боевого офицера
Везут в Россию под прицелом.

Игра в закон и скорый суд
И вот уже в Гулаг везут.
Но он не просто серый зек -
Поэт, мыслитель, Человек.
А кто велик и не дурак
Того не сломит и барак.

И здесь его всё занимало
Хоть и тоска порой сжимала
И здесь есть жизнь, мечты, свой быт
И дух поэтов не убит.

Он подмечал своим умом
Что ими движет в мире том
Ведь человека проявляет
Беда и всяк об этом знает.

Один сломался и поник
Другой был мал, а стал велик.
А третий ссучился, продался
И средь иуд навек остался.

Он знал контору и забои
Попал в придурки и изгои
Познал учёную шарашку
Страдал от голубой фуражки.

Но средь людей, коль вера есть
Найдёшь товарищей и честь.
Он знал и право и мораль
И кто есть тварь, и кто есть враль.
Что видел, то запоминал
И зла не мало повидал.
А дневники знал наизусть
Хоть и сгорели ну и пусть.

Задумал он всё описать
И труд не мерянный создать.
Хоть путь у физика не сладок
Но в голове всегда порядок.

Дела лихие друг за другом
Лаврентий в бездне, вслед за другом
А наш мыслитель в Казахстане
В бессрочной ссылке, медь в кармане.
Несёт науку дикарям
Средь грязи, нищеты и ям.

Режим ослаб, грядёт капель
И в душах тоже оттепель.
Разрешено ему вернуться
Но не даёт бес разогнуться.

Возврат, но минус города
Настигла новая беда
Устало врач ему сказал
Что б дни до смерти он считал.
На животе нарост с кулак
Растёт неумолимо рак.

Судьбы нежданный поворот
В больницу к раковым ведёт
И здесь он пишет, но с опаской
Научен прежней жизнью в каске.

Спешит побольше описать
Что довелось ему узнать
Готовит душу в путь дорогу
Отдать положенное Богу.

Проходят дни, он ожидает
Но чудо, опухоль спадает
Нет метастазов и узлов
И снова он к пути готов.

У власти новый царь – Никита
Дорога на Москву открыта.
А в чемодане лишь пижама
Под ней дневник – записки, драма

Но много значит та бумага
Весь мир закружит передряга.
Ему сопутствует удача
Друзья дают приют на даче.

Он может жить,  писать, творить
Диктаторов в грехах