Луань, сказка (полная версия)

Сказки / Сказка / Читателей: 40

Инфо

Сказка написана по мотивам нивхской, китайской, римской и, элементов из армяно-персидской мифологий.


Глоссарий:

Нивхская:

Утка — утка - чирок. По другим версиям, в этом мифе фигурирует лувр — широконосая кряква.
Океан — всё до всего.

Китайская:

Джинджи, Луань Няо — китайский феникс. Эмблема на Императорском флаге. По преданиям, может быть видна людям только в мирное время.

Си Ванг-му, мать Джинджи — одна из наиболее почитаемых богинь в китайских мифологиях. В схеме у-син Царица-Мать Западного рая. Её всегда сопровождает белый тигр. Её элемент — металл, планета — Венера. Осень.
Империя - Хан.

Яньди, Шень Нун, отец Джинджи — Красный Император. Бог Пяти Направлений. Представлен огнём, Алой птицей (не феникс, но родня), югом. Планета Марс. Лето.
Империя Хан.

Цин Лун, брат Джинджи — Лазурный дракон Востока. Зодиакальный дракон. В даосизме бог дверей. Представлен дерево, драконом. Весна. Планета Юпитер.
Империя Тан.

Хуан Ди — Легендарный правитель Китая и мифический персонаж, который считается также основателем даосизма и первопредком всех китайцев. В конце Периода Сражающихся царств, Хуан-ди был интегрирован в пятичленную космологическую схему у-син как «Жёлтый император», в которой жёлтый цвет представлен землёй, фениксом и центром. Планета Сатурн. Год.
Империя Цин.

Ло Шень — одна из китайских речных богинь, славилась своей красотой.

Лао Цзы — китайский мифический философ. Ему приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин». В научной литературе он часто всё равно определяется как основоположник даосизма. В религиозно-философском учении большинства даосских школ Лао-Цзы традиционно почитается как божество — один из Трёх Чистых.

Римская

Янус — двуликий бог в древнеримской мифологии. Изначально был богом-демиургом. Затем уступил место верховного божества Юпитеру. Почитался как божество всех начинаний, дверей, входов и выходов, в связи с чем получил атрибуты сторожа — ключи и посох, дабы отгонять непрошеных гостей. Двойные двери в его храме закрывались только во время мира во всей империи. Январь.

Юпитер — в древнеримской мифологии бог неба, дневного света, грозы, отец всех богов, верховное божество римлян. Третий сын Сатурна. Ему посвящён четверг. От него зависели порядок в мире, смена времён года, месяцев, ночи и дня. С неба он видел всё, и ни одно преступление не могло остаться безнаказанным.

Сатурн — один из древнейших древнеримских богов, культ которого был одним из самых распространённых в Италии. Соответствует греческому Кроносу — богу земледелия, который, по мифическому сюжету, пожирал своих детей. Символом Сатурна был серп — знак земледелия.

Этернитас — римская богиня, олицетворение вечности. Аналогична греческому Эону. Часто встречается на римских монетах в виде стоящей или сидящей женщины с различными атрибутами, символизирующими вечность, бесконечность, бессмертие, непрерывность времени: небосводом в виде шара и небесными телами (солнце, луна, звёзды); знаками величия и власти (жезл); львом или слоном как долговечным животным; фениксом, возрождающимся из пепла; змеёй, кусающей свой хвост (уроборос).

Остальные мифы:

Будда — «пробудившийся», «просветлённый». В буддизме — титул существа, обрётшего «высшее состояние духовного совершенствования».

Силекс — богиня песков, одна из жён Хуан Ди, использующая Джинджи в качестве своего аватара, когда навещает Жёлтого императора. (Силекс – это любая из различных форм молотого камня. В современном контексте это слово относится к тонкоизмельчённой, почти чистой форме кремнезёма или силиката.)

Симург — мифическое существо в иранской мифологии, царь всех птиц. Существо также известно в мифологии тюркоязычных народов Средней Азии и Поволжья. Иногда отождествляется с другими мифологическими птицами, такими как феникс и хумай. Изображения и предания о Симурге обнаружены в источниках всех периодов развития иранского искусства, а также в иконографии Грузии, средневековой Армении, Византии и других регионов, которые находились в пределах культурного влияния Армянской империи.


1.
В начале всего, точнее до его начала, был только океан. Он мог бы быть мировым, но так как миров ещё не было, он был миром.
Если бы уже были миры, ограничивающие океан, у него были бы берега и центр, но он был безбрежным и потому, утка не стала искать особое место, а отложила яйцо там, где её посетила мысль это сделать.
К её разочарованию, яйцо немедленно начало тонуть и пропало в недрах океана.
Не долго печалясь утка отложила яйцо ещё раз и три, но каждое постигла та же участь.
Тогда утка поняла, что без гнезда не обойтись. Долго она искала в безбрежном океане материал для постройки, но ничего не нашла.
Тогда утка начала выщипывать пух из-под грудных перьев и застилать ими небольшой клочок океана. Когда пуха оказалось достаточно, утка сплела себе гнездо, куда отложила три яйца и начала их высиживать.

2.
У подошвы скалы бушевало чёрно-зелёное море тысячелетних секвой. Гиганты раскинули ноги-корни по округе и степенно заполнили собой всю долину. Множественные корни-пальцы сплелись в канаты, и только длинноногая Луань Няо важно вышагивала, не замечая преград. За бесконечные годы корни привыкли и окаменели.
Имя Луань Няо относилось ко всему семейству фениксов, из которого была эта птица.
Более того, она была Луань, как и все фениксы, не только из её мира.
Сразу после первого рождения, её мама, Си Ванг-му, Царица-Мать Западного рая, назвала её Джинджи, Золотая курочка, и во всех не церемониальных ситуациях именно это имя использовали по отношению к ней все, включая саму птицу.
Иногда она замечала копошившуюся живность, населяющую лабиринты корней. Они называли себя Будда, но были слишком малы, чтобы интересовать — без боя взятое, как без специй съеденное, — и потому она аккуратно избегала возможности на них наступить. Каждый раз, когда один из них по случайности оказывался слишком близко, память о его запахе несколько минут преследовала Джинджи, а она этого не любила, предпочитая быть охотником во всём.
Охота была прекрасна во всём и всем! В языках ароматов и снов нет образов, достаточных для того, чтобы передать чувство абсолютности, которое ощущаешь, падая копьём в океан за очередной касаткой на завтрак! «Ну и ладно. Попрошу Силекс добавить! Наверное, в язык снов. Чувствовать завтрак снами… в этом есть своя прелесть», — думала она, подлетая к своему гнезду, которое как бы случайно загородило собой единственную проходимую дорогу к Янтарному дворцу Хуан Ди на пике скалы. Иногда она видела самого Хуан Ди, гуляющего в дивном саду, но всегда как в тумане или из него.
Игла - невероятно высокая колонна из полупрозрачного кварца, переходящего из ярко-зелёного в белёсо-затуманенный, с ароматом талой воды и павших листьев, выплёскивала себя из поглощающей свет черноты базальта, сливаясь вниз жёлтой косой реки. Долгими днями лета купалась Игла в солнечных лучах, прошивая собой небо, а по ночам, словно обсыпанная песком звёзд, наслаждалась тишиной Млечного пути.
Силекс была богиней и, по очень давнему уговору, во время своих визитов в эту реальность пользовалась телом красно-зелёной птицы как своим аватаром.
В какой-то из реальностей Силекс была одной из жён Хуан Ди и её сны, а также их воспоминания, интересовали и интриговали Джинджи. В них она много раз видела людей. Она и сама не могла понять, почему ей так хотелось не только узнать о них побольше и посмотреть на них, но себя показать. Всякий раз, когда она просила разрешение на визит в ту реальность, богиня отвечала, что в Мире мир пока не близок и печалилась. Феникс не любила печалить Силекс, она любила охоту, звуки и сны. Она перестала спрашивать. Всё, кроме охоты, может ждать!

3.
Когда из яиц вылупились утята и подросли, утка научила их плести гнёзда из пуха и откладывать в них яйца. Чтобы не терять тепло и близость к маме, утята приплели свои гнёзда к её.
Когда вылупились новые птенцы всё повторилось.
Скоро ли, долго ли, но образовался из их гнёзд небольшой остров.

4.
- Питер, а что было в начале начал? — спросил Янус.
- В начале начал было начало, — терпеливо ответил моложавый собеседник, не проявляя раздражения от очередной переделки его имени.
Следуя своей природе, Янус, посмотрев в обе стороны, удовлетворённо улыбнулся:
- Ю, и всё началось именно там? — последовал новый вопрос.
- Нет, — задумчиво произнёс Юпитер, — всё началось значительно раньше.
- Твои ответы по-прежнему туманны, не собираешься ли ты из них строить замок на песке? Кем ты сегодня предпочитаешь быть?
- Твоя осмотрительность легендарна, добрый творец!  Питер сегодня горделив, останемся с Ю, — ответил верховный бог. — Ты прав. До всех начал во всём была темнота. Мгла была абсолютной и самодостаточной, пока она не обнаружила в себе первую мысль. По роковому стечению обстоятельств, она оказалась хаотичной.

«Какой странный сон», — подумала феникс, пересматривая ощущения от памяти о памяти, которые она получила от богини во время её прошлого визита. Силекс была чем-то озабочена и говорила одному из своих прислужников, что на каждого Будду найдётся свой Лао Цзы. Луань видела Будд много раз, прогуливаясь в секвойях, но что такое или кто такой Лао Цзы она пока узнать не смогла - богиню беспокоить вопросами не решилась, а в снах пока с этим не встречалась. Думая о чём-то божественном, прощаясь, Силекс одарила птицу тремя новыми ароматами и к каждому из них — сон!
Сначала она немного опешила и потому напрочь забыла попросить богиню о достаточном образе для передачи чувства абсолютности, которое она испытывала всякий раз во время охоты. После отбытия богини Джинджи немного расстроилась об упущенной возможности, но присмотревшись к первому сну, решила, что тот образ может подождать своего времени, а сейчас интереснее осваивать новый…

5.
Сначала пуховый настил был тонкий и лёгкий настолько, что в своём безбрежии океан не замечал пуховый остров и поселившихся на нём уток вовсе.
Новые поколения уток начали не только расширять границы своего острова, но и уплотнять его толщину.

6.
Тишина взрывалась тишиной.
Даже минимальные проявления были максимальной концентрации, с полным вовлечением, при этом, совершенно ничего не происходило!
Джинджи, при всей своей близости к богам, никогда не окуналась в настолько противоречивые ощущения. Хорошо, что ко всему новому она всегда относилась как опытный охотник и никогда не рисковала без необходимости, и поэтому очень аккуратно принюхалась к одному из новых ароматов.
Горделиво прогуливаясь в секвойях, она пыталась соотнести новые ощущения с известными ей образами, но так и не смогла найти. За множество веков и визитов, никогда богиня не делилась с ней ничем похожим.
«Мне придётся найти возможность попросить богиню о множестве новых образов до того, как хаос решит со мной знакомиться», — неожиданно для себя решила она и пройдя ещё некоторое время подумала, — «Для хаоса, там было слишком упорядочено, но для порядка… В каких ощущениях знакомятся с хаосом? В хаотичных или хаотических?»
Решив повременить с дальнейшим изучением хаоса, птица решила вернуться в гнездо. Приземлившись, как обычно, одной лапой на базальт, а другой на кварц, она ощутила своё единение с обоими проявлениями богини, наслаждаясь мимолётным знанием того, что как базальт и кварц — два проявления одного начала, так и её красное и зелёное оперение — два проявления одного цвета. Потом она никогда не могла понять, как зелёный может быть красным и наоборот, но сейчас, в момент приземления, значение имело только знание того, что это так.
Формируя образ привычного ощущения, Джинджи обратила внимание на чужую мысль среди своих. Она могла бы не обратить на неё внимание, если бы эта мысль не пахла талой водой.
«Мои мысли обычно не пахнут», — и принюхавшись подумала, — «Хаос так же туманен, как туман хаотичен. Хаос так же упорядочен, как порядок хаотичен. Делает ли это порядок туманным?»
Посмотрев в сад, птица увидела Хуан Ди прогуливающегося с одним из придворных поэтов.
«Могла ли она быть божественной?», — направляясь в гнездо, думала птица, — «Образы и сны Силекс всегда сыпучи как песок, его же мысли так туманны…», — хихикнула она, осознав игру образов и слов.

7.
Когда уток стало достаточно много утка-мать начала формировать новые островки, привязывая их к основному острову не полностью, а лишь одной стороной. Из новых полуостровов выстроилась первая запруда, в которой молодые утята в безопасности учились плавать и охотиться на появившихся в океане рыбёшек.
Впервые за всё своё существование океан почувствовал ограниченность! Присоединившееся ощущение несвободы ещё не оформилось в чувство, но уже появилось. Океан не стал сильно из-за этого волноваться и с наслаждением отдался наблюдению за нарождающейся в нём вселенной.

8.
«У Силекс интересные аватары», — отметил Хуан Ди, — «Янус — бог двоичной природы. Что бы его понять фениксу стоит познакомиться с противоположностями. Нам нужен посланник к речной богине Ло Шень, а птице стоит открыть глаза».

Будучи фениксом, она во всём, кроме охоты, предпочитала огонь.
Всякий раз, вонзаясь в чрево гиганта за очередной касаткой, ею овладевал букет из противоречивых ощущений. Почти паническое возмущение от знания, что тут даже она может исчезнуть, раствориться и не-воскреснуть — вода безжалостна к огню. Яростное возмущение тем, что она возмущена знанием, которое не позволяет её относиться к охоте без надлежащего уважения, что не логично. Радостное предвкушение завтрака и послевкусие от чувства абсолютности добавляли букету красочности. Нефритовой вазой букету служило ощущение восторга от лёгкости, которую она ощущала, вылетая из воды с добычей, скидывая тяжесть океана со своих переливаливающихся на солнце всеми цветами радуги от красного до красного перьев!
Выстреливая себя из воды, как отражение зачавшего Хуан Ди Лунного луча, охотница начинала свою песню, которую, меняя языки, диалекты и мелодии, она дарила касатке и океану по пути на давно облюбованный для завтрака базальтовый уступ.

«Каждый раз, когда я вижу Силекс, или служу её аватаром, я ощущаю её бесчисленность и бесчисленность её индивидуальностей, но при этом, у неё всегда одно лицо. Лицо императора всегда изменчиво и кажется, что он смотрит сразу во все стороны.», — думала птица, заканчивая завтрак. — «Он мне этим напоминает двуликого бога из сна богини».
Ощутив в своих мыслях запах тумана, она обнаружила среди них не принадлежавшую ей улыбку.

Знакомство с весом океана оказалось полезным во время посольства к Ло Шень.
Речная богиня, славившаяся своей исключительной красотой, оказалась легче и игривее старого знакомца. Проведя немало времени вместе, сначала церемониально, а потом, познакомившись поближе, и в приятных совместных прогулках, дочь первого Яньди, Красного императора, Шень Нуна, начала понимать, что она никогда не будет другом воде, но с водой можно найти взаимопонимание. Прощаясь они улыбались друг другу не только потому, что этого требовал этикет.

То, во что она погрузилась было неописуемым. Оно состояло из всех возможных ощущений и даже эмоций, но не имело ни одного образа. Не то, что образа, она не смогла найти даже памяти о подобном.
«С этим невозможно найти взаимопонимание, тут нет понимания!», — думала птица, прогуливаясь в секвойях через неделю после первой попытки принюхаться ко второму из подаренных ей ароматов. — «Первым оказался хаос, вторым оказался совершенно безграничный океан. Я не знаю точно, но предположу, что тот океан никогда не знал не только берегов, но и дна! Интересно, как давно это было?»
- Даже я этого не знаю точно, — ответил на её мысль один из оказавшихся неподалёку Будд.
Приглядевшись к отвечающему, удивлённая Джинджи впервые отметила его мимолётную, но очевидную схожесть с Хуан Ди.
Уважительно поклонившись фениксу Будда вернулся к своей медитации, оставив птицу с большим количеством вопросов, чем она имела до начала прогулки.

9.
«Мне тоже свойственна некоторая двойственность», — неожиданно для себя подумала птица. — «Я отказываю Миру в войне, не показывая себя ему пока в нём нет мира, но люблю охоту.»
Принюхавшись к мысли, она сразу поняла её происхождение. Постепенно привыкая к манере общения с богом – императором, птица обратила свои ощущения в образы, а образы в мысли и, со всеми соблюдениями правил этикета, оставила свою мысль рядом с императорской.
«Я по природе своей безусловный пацифист, каким создал меня Создатель, но он же создал меня охотником. В охоте нет войны, в охоте есть еда и уважение к еде. Любовь? Своей еде я дарю свою песнь в пути на завтрак.», — уважительно думала она в своём ответе и, чуть осмелев, добавила к мысли, — «более того, чем Император предложит мне заменить касаток ради сохранения их жизни? Ведь морковь не менее жива, чем поедающий её ослик.»

10.
- Принял бы ты Сатурна Кроносом? — спросил Юпитер Януса, во время очередной совместной прогулки.

        - Ты на всё смотришь сверху, — с улыбкой на всех лицах ответил Янус, — и поэтому видишь широко, но плоско.

        - Ты считаешь, что моему взгляду не хватает перспективы? — с фальшивым недоумением спросил Громовержец.

        - Не перспективы, о великий повелитель четвергов, а возможности верно оценить глубину. — Продолжая аналогию, ответил Янус, и продолжил, — Ведь есть и другой путь.

        - Никто в мире Кроноса не обладал твоим всемогуществом, чтобы добровольно отказаться от власти над своим творением, — сказал Юпитер, потеряв игривые ноты, — твои пути и нам неисповедимы.

        - Когда я освободился от власти над физическими элементами, трансформация Кроноса в Сатурна оказалась очень полезной. Он был рад отдаться винограду, а я получил возможность смотреть и видеть. — Сказало молодое лицо. («Посмотреть и увидеть», — сказало пожилое).

        - За твоей видимой дуальностью, не каждый видит твою сущность, — с уважением равного сказал Юпитер.

        - Темнота, мысль и хаос, — задумчиво произнёс Янус, — что из них третий? — спросило молодое лицо.

        («Что из них основа?», — спросило пожилое лицо).

        («Что из них третий — катализатор или точка опоры?», — неожиданно добавил третий голос)

        - Ты задаёшь интересные вопросы, о, бог семантики! — с почтением сказал Юпитер.



11.

«Какое странное ощущение», — думала она, — «я как будто могу видеть, но одной парой глаз, но не могу не вижу источники других голосов.»

        - Это довольно легко объяснимо, — голосом Хуан Ди ответил на её мысль ближайший к ней Будда, — при перерождении из Кроноса в Сатурна, отдав последнему контроль над земледелием, Янус обрёл знание Кроноса о конечности времени. Пожилое лицо видит прошлое. Этернитас знает всё о вечности и её бесконечности. Кто лучше Феникса поймёт беспрерывность времени? Именно ей принадлежит молодое лицо и глаза, смотря через которые ты видишь будущее.

«Предположу, что третий голос принадлежит настоящему?», — подумала птица, выслушав Будду.

Улыбнувшись в ответ, Будда вернулся к своей медитации.

«Вишну, Брахма, Шива. Шива, Брахма, Вишну.», — подумала Джинджи мысль с ароматом тумана.



12.

Сначала океан заселялся очень медленно и каждое изменение оказывало влияние только на окружающий это изменение мир, но чем больше происходило маленьких, не связанных друг на друга событий, тем больше изменений в себе начал замечать Океан.

Несильно волнуясь в разные стороны, Океан отметил, что меньше всего его радует то первое ощущение ущемления его безграничности. Именно в тот момент для него началось время.

Время так же оказалось интересным концептом. Как и сам Океан, оно не казалось чем-то ограниченным, но он смог определить для себя точку его начала. Следует ли из этого, что у всего, что имеет начало, есть и конец? Не начало ли конца он почувствовал, когда появилась и его точка отсчёта?



13.

«Недавнее посещение Силекс оказалось очень интересным и продуктивным!», — быстро освоившись с возможностью почти личного общения с императором, феникс однажды осмелела нарушить этикет и добавила немного эмоций в свои мысли. Она ожидала всего, от временного наказания, до более серьёзных последствий. Хоть птица и сама была божественного происхождения, она понимала, что император был не просто богом, но творцом и потому даже говоря ртом безликого Будды он оставался превыше всего. Вместо произнесения ожидаемых слов, рот Будды улыбнулся и пояснил, кто такой Лао Дзы. С тех пор именно с этой улыбкой она видела туманного императора, гуляющего в саду в окружении поэтов.

«Чем же так порадовало тебя посещение богини?», — перестав медитировать, поинтересовался ближайший к фениксу Будда.

«Очень многим!», — выпалила птица, но вспомнив о приличиях, продолжила в более надлежащем тоне. — «Я попросила богиню добавить недостающие образы в язык снов и теперь в нём появились совершенно уникальные текстурные возможности.»

«Будет интересно услышать новые ноты в твоей песне», — с пониманием отметил Будда, двигаясь на подушке тумана рядом с горделиво вышагивающей в секвойях Джинджи.

После возвращения от речной богини, приземлившись в своём привычном месте, птица решила не терять своих ощущений и теперь, с удовольствием, меняла цвета своего оперения из изначальных красных и зелёных в любые, которые предпочитала. Одним из любимых развлечений стало подстраивать цвета под окружающее, полностью сливаясь, но не растворяясь в нём.

«Помимо цвета, тебе стоит поиграть светом», обнаружила она мысль с влажным запахом. Поклонившись в ответ Будде, птица продолжила, ¬— «Помимо новых образов, богиня подарила мне несколько пояснений к аромату хаоса. Я несколько раз подступалась, но всякий раз не доходила. Богиня сказала, что поделилась им в тот раз по рассеянности, но тому рада. Оказывается, подобный аромат может ощутить очень редкая птица и, уж коль я смогла его унюхать, когда-нибудь я с ним справлюсь. Я решила пока не торопиться с более близким знакомством.»

«Для огня, ты проявляешь больше мудрости, чем многие ожидают. Близкое знакомство с водой пошло тебе на пользу.», — произнёс Будда с подушки.

«Императору недостаточно тумана? Демиург желает пар?», — со всей подобающей серьёзностью, но не без оттенка иронии, феникс оставила свою мысль рядом с божественной мыслью о свете и, попрощавшись с Буддой, отправилась на охоту, меняя цвет на ослепительно жёлтый, подаривший ей имя при рождении.

14.
«Я по-прежнему не уверена, что готова вернуться к аромату хаоса.», — подумала Луань во время очередной прогулки в обществе очередного Будды, служившего ртом, которым говорил Жёлтый бог со своим фениксом. — «Более того, я предполагаю, что этот аромат во всей своей полноте доступен только творящим богам.»
«Хаос действительно туманен», — подумала она мысль с влажным запахом. Решив, что подобным образом Император подтвердил её мысли, Джинджи решила не тратить больше своего времени на познание аромата хаоса, но принюхиваться к нему, время от времени. Всё непознанное так привлекательно.
Горделиво прошагав некоторое время, феникс добавила:
«Второй аромат, который подарила мне Силекс, оказался более понимаем после моего посещения Ло Шень. Океан и река — безусловно разные воды», — улыбнулась она каламбуру, — «но я оказалась готова иметь дело с разнообразием водных запахов и уникальностью образов Океана!»
«Я уверен, что ты будешь продолжать изучение этого аромата. Хватает ли тебе образов?», — неожиданно для птицы поинтересовался Туманный бог.
«В свой последний визит богиня позаботилась о том, чтобы в ближайшее время у меня не было в них недостатка.», — с благодарностью в голосе ответила птица. Почтительно поклонившись, Будда вернулся к своим делам.

15.
- Я был, и был всем. Мало того, я был всем одновременно. Тогда же возникли желания, все сразу и в одинаковой мере. — пожилое лицо Януса рассказывало историю начала начал тоном утомлённого её многочисленным повторением всем своим бесчисленным внукам, но не без теплоты в голосе, которая позволяла отнести тон к скорее ироничному, чем действительно сварливому. — При всей безграничности бесконечности, я был больше… Меня было больше. И больше остального я хотел творить!
- Нам обоим знакомо одиночество абсолютной власти, но мне незнакомо чувство абсолютного могущества. — Отметил Юпитер.
- О, оно, в прямом смысле, парадоксально! — хором рассмеялся Янус в ответ. — Я столкнулся с парадоксом камня.
- «Может ли всемогущий бог создать камень, который он не сможет поднять?», — улыбнулся молодой бог. — Забавная парадигма!
- Смакуешь мои противоречия и невозможности безграничного? — С улыбкой поинтересовалось молодое лицо.
- Эта задачка и побудила меня к действию, — прежним тоном продолжило пожилое лицо. — Я довольно быстро понял, что проблема не в камне и не в его создании, а в моём всемогуществе. Только избавившись от него, я мог решить проблему. Когда я захотел сотворить мир, я больше не хотел на него влиять и потому выпустил из себя все элементы, освободившись от власти над ними. Только в свободе существует возможность.
- Избавившись от власти ты поднялся над ней. Что превыше всемогущества? — Юпитер нередко забывал в компании молодого лица о том, что даже Сатурн, время которого исчисляло себя эонами, чувствовал себя подростком в обществе Доброго творца, который с радостью принял бежавшего с Олимпа бога, и сначала поделился с ним властью, а потом и вовсе добровольно уступил лидерство, полностью отдавшись времени, началам и концам, входам и выходам, дверям, путям и остальным интересующим его вещам, скорее присматривая за своим миром, чем следя.
После приятной прогулки боги удобно расположились на вершине Арарата и, дегустируя что-то местное, с удовольствием отдались наблюдениям за восходом солнца и игрой феникса Этернитас с местным симургом. 

16.
«Это был очень интересный аромат! Такой знакомый, почти мой, но совершенно из других запахов и снов.», — думала Джинджи во время традиционной прогулки в секвойях. — «Надеюсь, что Силекс сможет прояснить для меня некоторые аспекты во время её следующего визита.»
«Она много знает о той вселенной, но её знания будут весьма туманны,» — Джинджи была уверена не только в том, что в лицах, сопровождавших её в прогулках Будд начали проявляться индивидуальные черты, или, что более объективно, она начала различать эти черты в ранее для неё безликих существах, но и в том, что летящий рядом с ней Будда улыбался, очень довольный своим туманным каламбуром. — «Тебе стоит навестить родителей.  Красный император знает о фениксах и драконах всё, что может знать родитель о своих детях. Передай ему и Си Ванг-му моё приглашение навестить.» — добавил произносящий слова Жёлтого императора Будда и, с поклоном, вернулся к своим делам.
«Какая интересная форма отправить меня домой.» — думала она после завтрака. — «Вроде и к родителям, но с посланием. Интересно, как они отнесутся к этой дуальности.»

17.
С пухового острова, который постепенно разросся до размеров небольшого континента, в океан смывало большое количество яичной скорлупы из которой начало формироваться дно.
Сначала оно было лёгким и хрупким, но со временем стал настолько твёрдым, что Океан не мог больше игнорировать факт своей ограниченности и теперь уже не только в одной форме. Но он был настолько безмерным, что маленькие ущемления его не взволновали.
Со временем на дне появилась самостоятельная жизнь, а из падающей скорлупы начали формироваться подводные горы и расти кораллы.


18.
«Оказывается, фениксы есть во всех известных моему отцу вселенных, чего он не смог повторить о драконах.» — С едва уловимым удовольствием думала Джинджи прогуливаясь с Буддой между секвой.
«Я рад, что визит к родителям оказался для тебя приятным и познавательным.» — Произнёс Будда слова Жёлтого бога.
«Я всегда с радостью навещаю семью,» — почтительно сказала птица, — «но в этот раз, будучи посланником императора, я воспользовалась двойственным положением и получила от родителей значительно больше прямых ответов, чем мне бы полагалось по этикету как дочери. Цин Лун был этим очень доволен! К сожалению, он быстро нас покинул, но просил навестить его как-нибудь после охоты. Мы сможем наверстать время.»
«Стоит ли бежать за бесконечным?», — с ироничной улыбкой спросил Будда и, почтительно поклонившись, вернулся к своим делам.

19.
- Обмен с Сатурном был совершенно равновесным, — ответило трио голосов Януса. — Тебе, мой дорогой Юпитер, может показаться, что управление богами и помощь смертным приносит власть в их вере.
(«Но смертные приходят и уходят. Обменяв свою временную власть, я получил власть времени. Сын Целуса оказался щедрым на мудрость.», — произнесло пожилое лицо)
- А феникс? — спросил Юпитер.
- От Сатурна, в числе прочего, я получил знание о том, что всё конечно, кроме времени. — Сказал женский голос Януса.
(«И что оно конечное, цикличное и неумолимое. Носитель разрушения.», — добавило пожилое лицо)
- Это знание стало причиной того, что ты выбрал позицию Deus Otiosus? — Спросил Юпитер.
- Судя по твоему тону, можно подумать, что это понижение! — рассмеялось молодое лица Праздного бога.
(«Быть руслом Времени очень познавательно.», — добавил женский голос.)

20.
Материнский материк постепенно обрастал всё большим количеством самостоятельных островов.
Из яичной скорлупы продолжали расти коралловые рифы, самые высокие из которых начали пробиваться через пуховый настил.
Те из кораллов, что пробились между гнёзд, со временем выросли в первые скалы, оставшись голыми.
Некоторые проросли через утиные гнёзда, из тех выросли покрытые лесом, как утиными перьями, горы.


21.
«Из ответов моего отца я узнала многое о других вселенных, но понимание природы сфинксов я получила из образного сравнения моей мамы. Как она объяснила, все фениксы во всех вселенных почти одинаковы — бессмертны или близки к тому, сгорая возрождаемся из пепла, мы везде символ, аватар или принадлежность высшей или божественной власти, но не власть.», — Делилась Джинджи своими новыми познаниями с передвигающимся на подушке из тумана Буддой, во время горделивого вышагивания по любимому маршруту среди гигантских деревьев.
Во время этой прогулки она отметила для себя пару наблюдений. Первым из них была еле заметная ниточка, которая начинала очерчивать её наиболее часто используемый путь. Немного подумав о том, почему, из всего необъятного леса, она облюбовала именно эту часть, она пришла ко второму наблюдению. Что бы подтвердить свой вывод, она почтительно поклонилась собеседнику и задала вопрос, который никак не мог считаться допустимым с точки зрения этикета общения с императором, но в этой прогулке именно Будда сопровождал её, а не наоборот.
«С некоторых пор, я начала замечать небольшие различия в лицах, которыми говорит со мной император.», — сделав небольшую паузу, Луань ожидала, что собеседник укажет ей на неуместность вопроса, но, не дождавшись отповеди, продолжила. — «Есть ли причина, по которой именно это лицо сопровождает меня в прогулках с тех пор, как я вернулась от родителей? Все лица почти идентичны, но у них есть едва уловимые индивидуальные отличия, как рисунок пятен касатки.»
«Ты очень наблюдательна!» — отметил Хуан Ди, устами Будды. — «Но закончи свою историю, мне интересны мысли великой Си Ванг-му. Может быть ты сможешь сама найти ответы на свои вопросы.»
Поклонившись в ответ, Джинджи продолжила.
«Она сравнила фениксов с пельменями. Манты, равиоли, гёза — они есть во всех мирах, разница только в начинке, специях и с каким соусом их подают. Мы смесь огня, что наша общность, и пепла, который нас различает, но не меняет нашу общность.», — закончила птица и, подумав, добавила, — «Каждый из местных Будд — пельмень, пятна которого отличаются в зависимости от вселенной, в которой его слепили. Мы не сильно разнимся, только природой.»
Уважительно поклонившись птице, Татхагата вернулся к своим делам.

22.
- Среди прочих, есть миф, где феникс — это член Урана, который отсёк Сатурн, чем лишил отца вечной возможности или возможности вечности, как посмотреть, — произнёс женский голос Януса.
(«Это одна из любимых историй одной из Диоскуров, Фюсис, о себе!», — хором засмеялись мужские голоса Януса.)
- Этернитас не интересуется прошлым, она знает, что оно уже произошло и её этого достаточно. Она знает, что всё, что было — будет. — пояснило молодое лицо Януса.
- Огонь - пепел - огонь и так до окончания бесконечности, — с улыбкой отозвался Юпитер.
- Будучи прошлым, время Сатурна — это выходы без входов. Этернитас, видящая будущие — это входы без выходов. — сказало молодое лицо.
(«И только в настоящем есть двери в обе стороны, которые и связывают время воедино.», — добавил женский голос)
- Фениксы есть в каждом возрождающемся мире. Может быть, именно они и зарождают его опять. — задумчиво добавил Творец.

23.
Однажды, досиживая последнее яйцо из кладки, утка-мать почувствовала, что-то выталкивало её из гнезда. Быстро собрав уже вылупившихся утят, утка отвела их в ближайшую запруду и поспешила обратно, проверить последнее яйцо. К её огорчению, пик кораллового рифа пронзил яйцо, а утёнок погиб, не успев вылупиться.
Из проросшего коралла выросла самая высокая гора, под которой утка-мать свила себе новое гнездо у небольшого деревца, которое начало расти на месте гибели утёнка.

24.
«Я начинаю видеть много общего между Янусом из моих видений глазами того феникса и самим Императором. Ошибочны ли мои параллели или и демиурги, как и фениксы, являются пельменями?», — почтительно поклонившись, поинтересовалась Джинджи у переставшего быть безликим Будды, который, как обычно, восседал на подушке из тумана.
«Твои выводы не ошибочны, но мне интересно, как ты к ним пришла?», — поинтересовался собеседник.
«Император, подчинив себе элементы, освободился от их контроля передав его другим, если я верно поняла трактовку Лао Дзы, но остался над ними в качестве Жёлтого бога. Выпустив из себя четыре базовых элемента, из которых он сотворил свой мир, Янус оставил себе пятый — время, как Император землю.» — пояснила птица.
«Если следовать твоей логике, все творцы — отличаются только начинкой, специями и соусом.» — улыбающимися губами Будды произнёс Хуан Ди.
«Контролирует ли Янус время? Контролирует ли время Януса?», — воспользовавшись паузой спросила феникс и чуть подумав добавила, — «Контролирует ли Император время?»
«Может ли микрокосм познать макрокосм? Может ли макрокосм познать микрокосм? Может ли одно стать другим?» — уважительно поклонившись, Будда вернулся к своим делам.

25.
Пуховые континенты множились и сначала выглядели как гигантские архипелаги, но постепенно разрослись до границ друг друга, образовывая огромное покрывало на поверхности океана.
Разросшиеся под пухом кораллы сделали континенты неподвижными, а превратившиеся в скалы и горы части сделали их очень тяжёлыми.

26.
«Следуя совету Императора, я навестила мир Симурга. Он называется Великое Армянское царство. Интересное место, я обязательно вернусь туда для более близкого знакомства с местными ароматами. Там даже сны имеют запах хны», — с мечтательной улыбкой в голосе думала Луань во время традиционной прогулки, в традиционной компании. — «Очень музыкальная вселенная, другая ритмика.» — добавила она и пропела несколько новых для неё мелодий.
«Спасибо, твоё великолепное исполнение доставило мне большое удовольствие!» — устами Будды сказал Жёлтый бог.
Учтиво поклонившись, птица наблюдала, как Будда отправился по своим делам.

27.
Океан нагревался. Пух, укрывающий океан, сделал его слишком тёплым сначала для рыб, а потом и для остальной живности. Чтобы спасти полюбившиеся ему Миры, Океан поместил всех водных существ в огромную раковину, которую поместил на самое глубокое место, куда не могла добраться тёплая вода.

28.
Дерево, под которым утка-мать вила своё второе гнездо, выросло в гигантскую лиственницу. Однажды с него скатилась пара капель сока и в форме яиц закатились в гнездо к утке.
Когда из яиц утки проклюнулись утята и из древесных яйца проклюнулись птенцы, но они совсем не выли похожи на её деток — они был без перьев и крыльев, и вообще не были птицами, но утка была мамой и потому все дети для неё были её.  Так появились первые люди.

29.
Всё больше чувствовал Океан свою ограниченность. Теперь она была со всех сторон, но что волновало его больше остального, так это постоянное повышение температуры.
С тех пор, как пуховые континенты покрыли всю его поверхность, у него больше не было возможности остывать.
Если раньше Океан волновался, теперь его начало штормить.
Под толстенным настилом пуха утки не замечали лихорадки внизу.
Не найдя выхода штормам, Океан заковал раковину в лёд и поместил внутри себя.

30.
- Никто не знает точно, в какой момент времени мир переходит из состояния само-созидания в процесс саморазрушения, — сказал Янус голосом пожилого лица. — Но это происходит всегда, любой цикл, для возрождения, нуждается в пепле.
- Даже тебе не всё видно во времени? — удивился Юпитер.
- Я наблюдаю время, а не всезнание! — довольный своей шуткой, хором рассмеялся Янус.

31.
«Какой интересный сон мне приснился в этот раз, пока я сидела на кладке», - думала утка-мать разминаясь в излюбленной запруде после долгих часов, проведённых в гнезде. — «Фениксы, возрождающиеся из пепла, умные беседы и Будды, будет чему сниться моим новым бескрылым утятам.»

32.
Океан кипел! Чем больше воды превращалось в пар, тем больше нагнеталось давления на пуховое одеяло, которое плотно укрывало собой океан. Чем горячее становился пар, тем больше волновался Океан, но не мог найти выхода, так как не мог он пробиться через плотно связанные друг с другом гнёзда и сидящих в них уток.
Достал Океан из своих недр первое из трёх яиц, которые утонули в нём до постройки первого гнезда, и поднял его к самой поверхности, в том месте, где раньше было материнское гнездо.
Но слой пуха в том месте оказался слишком толстый и потому, в слишком густом пару, яйцо сварилось.
Тогда Океан повторил это со вторым яйцом подальше от первого гнезда, там, где пар был прохладнее. Но и этого оказалось недостаточно. Проклюнувшийся утёнок не смог пробиться через толстый пух.
Оставшись с последним яйцом, океан долго искал место, где пар был не горячий и пух был тонкий, пока не нашёл. Вылупившийся утёнок смог пробиться через слой пуха, а в образовавшуюся дырочку Океан испарился из пухового плена.
Из заполнившего вселенную пара сначала родились облака, которые слились вместе в тучи. Из тех туч пролился на пуховый ковёр первый дождь, прибивший пух ко дну океана. Так образовалась земля.

33.
Поднявшись очень высоко над образованной землёй, Океан, убедившись, что вокруг нет ни одной утки, выпустил из раковины всю океанскую живность.
Так образовалась вселенная.
Позже пришли туда боги, но это уже совсем другая сказка.