О друзьях

о музыках / Эссе / Читателей: 15

Инфо

25.12.2К23

«Мой Вася, самых честных правил…»
*
Мой древнейший друг Вася, к нашему полтиннику, так и не научился слушать музыку.
Когда-то давно он умел её производить и, поняв внутреннюю составляющую, он продолжает музыку препарировать вместо её потребления в том виде, в котором автор хотел её показать.
Много лет назад, очень быстро достигнув первых из своих вершин в кулинарии, я дошёл до уровня понимания своего ремесла, который позволил мне читая описание блюда в меню не только знать, как это должно быть приготовлено и подано, но и сколько это стоит. Так как я действительно потрясающе хороший повар, (а среди моих читателей есть как потребители моих домашних блюд, так и мои сотрудники, которым выпала (редкая) возможность посмотреть как магия работает изнутри и (я очень надеюсь) стать адептом школы на остаток жизни, и у них есть возможность подтвердить, что моё бахвальство обосновано), для меня лично трудовая составляющая (вдруг) потеряла свою ценность из-за того, что я, без какого либо напряжения, (как правило), мог(у) приготовить тоже самое, но лучше. Конечно, компания, в которой потреблялись эти блюда, всегда компенсировала ущерб от излишнего знания, но потеря есть потеря.
Единожды осознав ошибочность подхода, я его немедленно поменял и, перестав обесценивать работу шефа и кухни, заставил себя научиться быть не коллегой и производителем, а клиентом и не расчленять блюда, а их кушать.
При оконченной музыкальной школе по классу скрипки, я недостаточно глубоко ушёл в производство музыки, чтобы потерять интерес к её потреблению, но достаточно, чтобы её не только слушать, но и понимать. Когда понимание того, что «излишние знания преумножают печали» перешло из фразеологии в реальность, оно не ограничилось профессиональной сферой, но и наложилось на остальные знания. Именно тогда я начал не слушать музыку, а слышать.
Возможно именно тогда я открыл для себя Шнитке, которого любил много лет до того, и начал отход от формы к музыке. Постепенно баланс между «как и зачем» это было сделано перешёл  с «как» на «зачем» почти полностью.
40 лет назад, будучи в периоде, когда музыка уже была, но ещё не стала речью, я очень занимался вопросом «как» - самый важный для производителя вопрос. Сейчас, когда музыка является наиболее (желаемой) понимаемой формой (человеческой) речи, я рад, что этот вопрос не имеет значения, в то время как «зачем автор это сюда вставил» начал иметь реальное значение.
Мог ли Шнитке, («Шнитке… как много в этом звуке»… почему звуке, автор, хотел бы я знать? Мог ли Пушкин не знать, что звук и слово штуки разные или имел таки в виду звук Шнитке? Прохиндей или провидец?)), при написании пояснения к своему третьему Concerto Grosso и последовавшему за ним периодом, думать о том, что его слова откроют мне не дверь, но ангарные ворота в волшебство? Не так давно я думал, что в (академической) музыке есть 4 великих (Б) - кита, по вкладу которых можно определять новые слова и вехи в развитии этого направления - Бах, Бетховен, Брамс и Шнитке. Сегодня я понимаю, что, при всей могучести таланта, те, что внутри только повторяли сказанное Бахом, всегда по своему и иногда даже не хуже, и только Шнитке, сначала в 1960е своей скрипичной сонатой подхватил эстафетную палочку от Баха, а в 1980-90е смог сказать по настоящему новое.
*
Я помню, что я хотел любить музыку Шнитке задолго до того, как я таки её полюбил. Среди моих музыкальных авторитетов были те, кто очень высоко ценил как музыку, так и педагогический вклад Шнитке и этого оказалось достаточно для того, чтобы я потратил десятилетия на поиск того, что их восхищало. Ужасно, что я не имею понятия, как звались те люди, (всегда не помню имён людей, но всегда помню их лица), но я им сердечно признателен за посыл в верном для меня направлении.
(я уверен в том, что привлёк внимание как минимум пяти человек к музыке Шнитке. Ещё пол дюжины и можно объявлять его музыкальным миссией, а себе выдавать апостольский нимб, дабы рога прикрыть. Глядишь, ещё и культ в его имя устроим, а потом всех, кто ещё не готов к атональной музыке…))
*
Спасибо любознательный читатель, который после одной из последних публикаций с парой разных музык, попробовав обе, не просто сказал «не моё», но ещё и спросил «а что делает это твоим?» Хороший вопрос - рецепт идеального диалога.
Отвечая на вопрос, я понял, что для меня в музыке форма перестала иметь значение. Скорее всего, я первый раз это принял когда слушал оперу того же Шнитке «Жизнь с идиотом», но в слова одел только сегодня.
Оказалось, что «моим» делает эту музыку самобытность.
За последнюю неделю я услышал очень много для меня новой музыки. Почти всё было создано в этом году, но часть и из последних десяти.
В подборке 50 самых слушаемых песен в рок - метал и около / между, не поп-музыка, оказалось меньше 10, которые я смог дослушать до минимум середины. Основная проблема - «я только что такое уже слышал». Я не знаю в чём корень зла, (может быть современное увлечение кросс-жанровой культурой, при плюсе многогранности, делает многое не столько качественно, сколько жанрово коммерчески успешно, а это ведёт к шаблонности), но чем дальше в лес - тем третий лишний, и нового услышать стало ещё труднее. Но когда это новое таки появляется, именно отсутствие значения формы позволяет с одинаковым удовольствием слушать разную по текстуре музыку.
*
О музыке.
Недавно познакомился с творчеством L’Rain. Если не ошибаюсь, у неё пакистанские корни. Я знаю несколько пакистано-иранских суфийских музыкантов, чья традиционная манера пения довольно самобытная, но я никогда не встречал женских голосов из того региона. Очень интересная «кухня» звукопроизводства. 
*