Каникулы братьев

Рассказ / Читателей: 15

Инфо

Исмаэль

- Зайдём? – спросил я, заметив на противоположной стороне улицы клуб.

- Ты хочешь танцевать? – усмехнулся братик, заглядывая мне в глаза. – Я бы предпочёл сейчас оказаться в нашем номере и заняться более приятным времяпровождением.

- Чёрт, мы тут уже вторую неделю и практически не вылезаем из постели, - проворчал я. – Не то, чтобы мне не нравилось, но...

- Ладно, идём, - пожав плечами, ответил Валера и обнял меня за плечи.

Блять, как я буду без этого?! За прошедшие полтора месяца мы побывали во Франции, Испании, Италии. Но так свободно, как здесь, я не чувствовал себя нигде. Мы могли пройтись по улице средь бела дня, держась за руки, потом остановиться посреди старинного моста и целоваться до умопомрачения, и никому не было до нас совершенно никакого дела, кроме парней, с завистью глядевших в нашу сторону – молодых, красивых, влюблённых, до безумия счастливых и свободных.

И сейчас, чувствуя на своих плечах сильную руку брата, я впитывал в себя каждое мгновение этого волшебного вечера, зная, что когда мы вернёмся в Россию, а это случится уже на следующей неделе, то больше не сможем так открыто проявлять свои чувства.

Возле входа в клуб было довольно многолюдно, а одетый во всё чёрное охранник, довольно накачанный тип ростом выше 190 см, пропускал внутрь по нескольку человек, проверяя удостоверения личности, дабы в святая святых «IT Club» не проникали малолетние.

Ещё стоя в очереди, я обратил внимание, что один парень бросает на меня неоднозначные взгляды, оценивая с ног до головы. Мне не особо это нравилось, и я обнял братца за талию, прижимаясь к нему, чтобы дать понять похотливому незнакомцу, что не заинтересован в нём. Однако в клубе тот же парень уселся за столик рядом с нашим и постоянно зыркал в мою сторону.

После пары коктейлей и выкуренной сигареты с марихуаной меня потянуло на приключения, и я, взяв братишку за руку, попытался стянуть его с безусловно удобного диванчика, к которому он, казалось, прирос.

- Исмаэль, я не хочу танцевать, - проскулил Валера. – Ты же знаешь, что я не люблю...

- А я люблю.

- Ну так иди, - буркнул брат. – Я тебя не держу.

В этот момент лежавший на столе i-pod засветился и издал пронзительную трель. Валера глянул на дисплей, поднялся и сказал:

- Поищу место потише, - и направился к выходу.

Чёрт! Он только что послал меня! Бросил одного, а сам пошёл трепаться по своему грёбаному телефону?!

И тут мой взгляд упёрся в незнакомца, который с ехидной ухмылкой пялился на меня. Закусив нижнюю губу, я сунул кончики пальцев в задние карманы джинсов, развернулся и пошёл на танцплощадку, зная, что этот парень бесстыдно разглядывает мою невероятно сексуальную задницу, обтянутую светло-голубой тканью.

Оказавшись в толпе танцующих, я позволил себе оторваться по полной, даже несмотря на то, что был один. Несколько опрокинутых коктейлей и косячок сделали своё дело: моя крыша слетела, и я оказался словно на другой планете, желая вырваться из своего тела и устремиться ввысь. Я не замечал ничего вокруг, пока чьи-то руки не скользнули по моей спине и не обвили меня за талию. Я подался чуть назад, прижимаясь к груди моёго партнёра, и почувствовал, как мне в зад упёрся внушительный стояк. В голове ещё больше зашумело от накатившего возбуждения, и я словно поплыл, растворяясь в горячих прикосновениях. И даже обернувшись и увидев, что это не братец, я не остановился и не прекратил всю эту хрень к чёртовой бабушке. Вместо этого запрокинул голову, подставляя парню шею, а руками схватил его за бёдра, прижимая ещё ближе к себе.

Понятия не имею, чем я думал в тот момент. Склоняюсь именно к своей заднице, потому что голова в жизни не допустила бы того разврата, коим я занимался на танцполе. Но лишь до того момента, пока не услышал злобное рычание брата прямо над своим ухом:

- Какого хрена?!

Я заставил себя посмотреть на разъярённого Валерку и глупо ухмыльнулся:

- Ты же не захотел танцевать... - Я не узнал свой голос, а заплетающийся язык отказывался слушаться.

- Пошли отсюда, - рявкнул брательник, хватая меня за руку.

- Да пошёл ты! – выкрикнул я, дёрнувшись и чуть не упав при этом.

- Исмаэль, я серьёзно, - прошипел Валера, наклонившись и вцепившись мне в предплечье.

- Он сказал, чтобы ты отвалил, - вмешался мой партнёр по танцу, который теперь уже плавно перетёк в эротическую игру, потому как рука парня уже вовсю лапала мою ширинку, а его бёдра тесно прижимались к моим.

Вместо ответа, я услышал (даже не успев при этом заметить - настолько молниеносным было движение), как кулак брата со свистом пролетел мимо моего уха и глухо стукнулся о челюсть незнакомца. Парень тут же отлетел назад, но при этом не отпустил меня, и я начал падать вслед за ним. Валера быстро сориентировался, схватил меня за футболку, не давая рухнуть на пол, и потянул на себя. Вцепившись стальной хваткой в моё запястье, брат дёрнул меня на себя и потащил к выходу, что-то ворча себе под нос раздражённым голосом. Я слишком поздно осознал, что какая-то сила отодрала Валеру от меня, и лишь когда услышал за спиной глухие удары, понял, что завязалась драка.

- Твою мать! – заорал я, повернувшись и тупо уставившись на клубок из двух тел, катающийся по гладкому полу. Ринувшись на помощь Валерке, я попытался схватить незнакомца за шкирку и оттащить, но тот непроизвольно двинул меня локтём в челюсть так сильно, что я отлетел и рухнул на спину. Голова кружилась то ли от удара, то ли от выпитого и выкуренного, но когда я попытался подняться, ноги отказались слушаться меня. Вокруг дерущейся парочки расступился народ, девчонки вскрикивали, парни подзуживали, а удары и стоны от причинённой боли едва прорывались сквозь гул и грохочущую музыку. Тряхнув головой, чтобы хоть немного согнать опьянение, я всё же поднялся на ноги и опять кинулся к парням. Незнакомец сидел на брате и долбил его в уже посиневшую скулу, а Валера наносил нехилые удары по корпусу здорового парня, от которых тот едва не задыхался.

Вид крови на губах Валерки пробудил во мне разъярённого зверя. Я зарычал и кинулся на противника брата, обхватив его за шею рукой, согнутой в локте, как уже делал однажды. Резко выпрямляясь, я потянул парня на себя, и он от неожиданности растерялся, а когда попытался оторвать от себя мои руки – было поздно. Я защищал своё и готов был бороться за это до конца! И в этот проклятый вечер совершенно незнакомый парень, посягнувший на самое дорогое в моей жизни – на любимого человека. И я больше не контролировал себя. Мой внутренний зверь, с которым я так долго боролся, вновь высунул свою огромную морду и подавил во мне жалкое подобие сознания. Перед глазами стояло окровавленное лицо брата, который что-то кричал, пытался разжать мои руки. До меня доносились хрипы парня, пытавшегося сопротивляться мне. Но я не мог заставить себя отпустить его, ещё крепче сжимая горло парня. И тогда брат сделал то, чего я никогда не ожидал от него: замахнувшись, он вмазал мне в морду. Это мгновенно отрезвило меня, отпустив незнакомца, который тут же рухнул на колени, тяжело дыша и откашливаясь, я уставился на Валерку ошарашенным взглядом.

Ничего не говоря, брат схватил меня за плечи, резко развернул лицом к выходу и подтолкнул в спину. Я обернулся на него, всё ещё недоумевая, но пошёл вперёд. Оказавшись на улице, Валера потащил меня за угол здания, где было темно и тихо. Лишь слабые отголоски музыки проникали сквозь стены клуба.

- Какого хрена, Исмаэля?! Что это было?! – прорычал Валера, впечатав меня спиной в стену и упёршись в неё ладонями по обе стороны от моей головы.

- Блять, ты кинул меня одного! – прошипел я. – А потом явился и начал вдруг предъявлять свои права на мою задницу?! Я не твоя собственность!

- Чёрта с два, братец! – зло бросил Валерка, резко развернул меня и опять прижал к стене, на этот раз лицом, придавив за шею рукой. – Ты – мой! – Вторая рука Валеры протиснулась между стеной и моими бёдрами, и пальцы сжали мой член через джинсы.

- Сука! – прошипел я, пытаясь вырваться из его рук, но Валера ещё сильнее придавил меня собой. Ещё одна безуспешная попытка взбрыкнуть: запустив руки за спину, я хотел оттолкнуть парня от себя, но тот ещё громче зарычал прямо мне в ухо и прошипел:

- Блять, Исмаэль, не заставляй меня делать тебе больно!

- Да пошёл ты! Не думай, что можешь трахать меня, когда захочешь!

- Да я уверен в этом!

И будто в подтверждение этих слов я почувствовал, как его тонкие пальцы впились мне в шею жёсткой лаской. Я на миг расслабился, тело снова предало меня. Именно оно всегда первым отзывалось на прикосновения Валеры. Но вдруг братик сильным ударом впечатал меня лицом в стену. Я успел повернуть голову, и ссадина яркой вспышкой обожгла мои щеку, скулу и даже ухо.

Я не смел и пискнуть, хоть как-то показать своё возмущение. Да и возмущаться, по сути, не имел права. Сам виноват, сам спровоцировал всю эту ситуацию. А в нетрезвом мозгу путались мысли: «Он ревнует! Ещё как ревнует! И пусть Валера уже не раз показывал мне свои чувства, но тогда я сам был не против, а сейчас... Он не может так обращаться со мной. Хотя... Кого я обманываю? Брат имеет меня целиком и полностью. Но я не позволю ему снова ударить меня, только не это. И так уже имеющаяся ссадина на щеке ещё долго будет напоминать нам обоим о случившемся: Валере о том, что я повёл себя, как шлюха, а мне, что я и есть шлюха. Братишка заботится обо мне, одно это путешествие чего стоит. А я... Обнаглел! Да как я только посмел вытворить такое?! Позволил кому-то совершенно чужому, незнакомому трогать себя. Блять, ещё и наслаждался этим! Нет, Валерка прав! Меня надо бить! Чтобы я сам надолго запомнил, за что...»

Я смирился и застонал от охватившей меня обречённости. Но лишь спустя несколько секунд осознал, что братик бездействовал, и я боялся шевельнуться, прислушиваясь к его тяжёлому дыханию. А ведь так хотелось развернуться, заглянуть в зелёные, блестящие от гнева глаза, понять, о чём Валера думает.

И тут я почувствовал прикосновение к своей шее. Тёплые губы целовали меня. Нет, просто скользили, сжатые, по моей шее от линии роста волос вдоль позвоночника. И тут же сильные ладони легли на мои плечи, массируя их, шею. Его пальцы легко прошлись по лопаткам, но спинным мозгом я чувствовал, как напряжено сейчас лицо парня, как сильно сжата челюсть, до зубовного скрежета, который, казалось, доносился до моего слуха, перекрывая все остальные звуки ночного города.

Валера провёл ладонями вниз по моим рукам, накрыл мои пальцы, переплёл их со своими, сильнее сжал... Я всё-таки извращенец. Прикосновения брата, его руки, пальцы пустили ток по моему телу. Ток желания. Я пытался контролировать свою реакцию, но тепло предательски закипало в груди, растекалось по венам.

Но слишком рано я расслабился. Валера, внезапно схватив меня за ремень, потянул на себя, заставил развернуться, но снова толкнул к стене. От силы удара я даже язык прикусил. Зажмурился, ожидая удара в лицо.

«Правильно, братец далеко не сопляк. Не будет бить в спину, а только глядя в глаза... Но я же не специально, не умышленно. Всего лишь хотел развлечься, подразнить его, заставить ревновать, проявить хоть какие-то эмоции, которые за последние несколько дней превратились в полнейшую апатию, словно мы уже много лет женаты, счастливо живём в огромном доме с двумя собаками и наглым котом, и серая рутина настолько поглотила нас, что действуем по инерции... Я хотел танцевать для братика! Хотел, чтобы он танцевал со мной! Я мечтал зажечь в нём чувства: страсть, желание, вожделение, похоть, а получилось разбудить ярость и гнев...»

Занесённая прямо перед моим лицом рука, сжатый для удара кулак... И всё как в замедленной съёмке... Ожидание боли, нестерпимое, тягучее, обжигающее...

«Ну же, ударь меня!» - проносится в голове, и Валерка ударяет, бьёт кулаком в стену рядом с моей головой. Я вздрогнул от потока воздуха, обжёгшего поцарапанную щёку. И тут же ещё один удар - второй кулак врезался в стену с другой стороны. Да с такой силой, что на меня посыпалась каменная крошка. От страха я начал оседать по стене вниз. Но брат стальной хваткой заставил меня подняться и навис надо мной. Я открыл глаза, но ничего не смог прочитать в его потемневших глазах, а парень прижался ко мне всем телом и выдохнул, прикоснувшись к моим губам:

- Пойдём в отель.

Валера отпустил меня, закурил, протянул пачку, а когда я не смог дрожащими пальцами даже вытащить сигарету, поджёг ещё одну сигарету и поднёс её к моим губам. Потом просто взял меня за руку и повёл в сторону гостиницы.

Что это было? Я пытался понять, но не мог. Хотел проанализировать поведение брата, чтобы иметь хоть малейшее представление, чего ожидать, но мысли путались. Голова раскалывалась от вороха предположений, вопросов, требовавших ответов. От никотина подташнивало, но всё же сигарета отвлекала хоть немного от полного погружения в себя. Украдкой я поглядывал на Валеру, но до сих пор даже не догадывался, о чём он думает.

«Нам надо поговорить, обязательно! Я объясню ему всё, пусть потом хоть бьёт, хоть выгоняет. Он же любит... Он должен меня понять... Я же не специально, это всё алкоголь. Ну я молодец, железная отмазка...»

А Валера всё так же упорно не смотрел на меня. Нервно кусал губы, хмурился, чуть щурил глаза. Меня дёрнуло: он накажет меня, но только в номере, без свидетелей.

Молча мы вошли в отель, даже не повернувшись на приветствие портье. И, не говоря ни слова, зашли в свою комнату. Я мялся на пороге, а брат захлопнул дверь и ушёл в ванну. До меня донёсся звук льющейся воды. Я пересёк комнату, взял в мини-баре бутылку воды, и вдруг меня посетила сумасшедшая идея: «Я уйду! Да, сбегу! Ночь отсижусь где-нибудь, а утром вернусь. Валера немного отойдёт, может, даже будет искать меня. Он же злой, потому что я ему небезразличен...»

- Даже не вздумай уйти! – раздался из ванной раздражённый голос.

«Чёрт, он знает меня до мелочей».

- Раздевайся, иди мыться.

И я послушно скинул обувь, стянул одежду, оставив её на полу бесформенной кучей, и направился к месту казни. Валера стоял у душевой кабинки. Протиснувшись мимо него, я оказался окутанным клубами пара. Струи горячей воды расслабляли тело против моей воли. Но мне всё ещё было страшно, я не знал, что намерен делать брат. А парень уже в который раз удивил меня. Его присутствие я почувствовал по потоку воздуха, возникшего от открытия и закрытия дверцы кабинки. С минуту или две я так и стоял спиной к нему.

«Да пошло оно всё к чёрту! Ну ударит он меня, пусть. Только не могу я больше подыхать от неизвестности!»

Я развернулся и обомлел. Валера стоял с поникшей головой, в футболке и джинсах. Невольно я залюбовался им. Разум предавал меня снова и снова. Ещё мгновение назад я боялся братца, а теперь наглядеться не мог: вода стекала по его лицу, оставляя на коже бесформенные дорожки, мокрая футболка обтягивала крепкий торс. Возбуждение с новой силой побежало по моим венам. Я поднял взгляд к лицу парня, заглянул в его тёмные глаза, улыбнулся.

Только Валера не оценил и не понял моей улыбки. Схватив за плечо, он заставил меня развернуться и толчком в спину отбросил к стене. Я напрягся.

«Ну вот, началось. Он утопит меня. Прямо в душе и утопит. И на билете обратном сэкономит. Хотя уже всё оплачено, он ничего не выиграет с моим исчезновением. Приехали, ну и мысли меня посещают. Мне плохо, я готов разреветься. Да что с ним, чёрт возьми, происходит?!»

И тут я почувствовал прикосновение к шее. Валера мыл меня. Ну как мыл. Казалось, он хотел снять с меня кожу. Грубо, неуклюже водил по моей спине губкой, размазывая ароматную пену. Встав ближе, братик намыливал мою грудь, живот, намеренно - теперь я знал это - царапая мою кожу. Ещё раз прошёлся губкой по пояснице, ягодицам, а потом присел и стал мыть ноги – от бёдер до ступней. Я говорил, что я извращенец? Вот ещё одно подтверждение. Предплечьями я облокотился о стену и закрыл глаза. Пусть это было грубо и резко, но мне безумно нравилось, когда Валера мыл меня. Меня сводило с ума осознание, что брат смотрел на меня голого, а он ведь смотрел. И трогал - пусть через губку, но его руки скользили по моему телу.

А потом парень толкнул меня под струи горячей воды. Откинув губку в угол душевой кабинки, он руками разгонял пену, казалось, хотел убедиться в моей чистоте, а я неотрывно, насколько это было возможно в моём положении, наблюдал за его лицом, пытаясь поймать взгляд.

Но Валера ни разу не посмотрел мне в глаза, даже мельком. Он взял шампунь с полочки, выдавил себе на ладонь. Я приготовился, что и голову он будет мыть так же жестко, но ошибся. Нежными движениями парень перебирал мои волосы, подушечками пальцев массировал кожу головы. И пену он смывал так же нежно, аккуратно распутывая мои волосы, а я стонал про себя и так боялся, что этот стон выйдет наружу.

Когда с моим купанием было покончено, Валера выключил воду, вытолкал меня из душевой кабинки и взял с полки самое большое полотенце. Это была скорее даже простынь, а не полотенце. Брат вытирал меня, тщательно стирая каждую прозрачную каплю с моей кожи. Собрав лишнюю влагу с моих волос, парень обошёл меня по кругу, разглядывая.

«Чёрт! Надеюсь, он не заметит, как дрожат руки от желания прикоснуться к нему...»

- Иди спать. - Я не узнал его голос: хриплый, отчуждённый и пустой.

- А ты? – мой тихий шёпот.

- Я скоро. Ложись.

Я не стал испытывать судьбу и послушно вышел из ванной комнаты, но в растерянности сел на кровати. С какой стороны мне лечь? Мы с Валеркой всегда спали рядом, обнимаясь, а то и просто друг на друге. Я лёг с левой стороны кровати, такой большой и ненужной без любимого. Укрывшись одеялом, я лежал и вслушивался в звуки, доносившиеся из ванной. Но мозг, мой предатель и спаситель, почувствовав, наконец, возможность отдохнуть, воспользовался ею. Я провалился в сон.

Валера

Закрыв за Исмаэлем дверь ванной, я подошёл к умывальнику и упёрся в мраморные края обеими ладонями, уставившись на своё отражение в зеркале. А в голове проплывали картинки недавних событий.

Сегодня я действительно испугался. Страх проникал под кожу, завладевая каждой клеточкой моего тела. Страх от мысли, что я могу потерять Исмаэля. Увидев, как он танцует с другим, я на мгновение представил, что Исмаэль бросит меня, уйдёт к тому, кто будет более нежным и заботливым, кто будет любить по-настоящему, открыто, вне зависимости от мнения окружающих, не обращая внимания на запреты и предрассудки. И что мне делать тогда? Как жить? Ведь я не могу без него...

Я взбесился в тот момент, когда осознал, что не выживу без брата. Бросился на своего соперника, желая уничтожить его, раздавить. Драка, разгневанный Исмаэль, ринувшийся на мою защиту. И вот я уже выволакиваю его из клуба с твёрдым намерением силой доказать, что он принадлежит только мне.

И лишь вид Исмаэля, его крепко зажмуренные от страха глаза привели меня в чувство. Кулак врезался в стену, боль, пронзившая руку, отрезвила меня окончательно. Ещё один удар - теперь уже от злости на самого себя. Я не знал, каких богов благодарить за то, что смог остановиться и не навредить брату снова. Иглой в сердце застыло одно слово: «Мой». Мой! Не отдам никому. Мой упрямый. Мой сильный. Мой красивый. Мой ласковый. Мой! Это же так просто, как дважды два.

Исмаэль открыл глаза, и я пошатнулся от этого взгляда. Готов был увидеть всё, что угодно, но только не это: Исмаэль смотрел на меня взглядом, полным любви и раскаяния. Если прямо сейчас он и не простил меня, то постарается, обязательно сделает это. Простит ради своей, ради нашей любви. Он любит меня такого, какой я есть. Исмаэль понял, на собственной шкуре убедился, почему я взбесился. Господи, да он один единственный понимал меня без слов, он один читал меня, как раскрытую книгу, читал и учил наизусть. Мне хотелось упасть перед ним на колени, хотелось, как маленькому ребёнку уткнуться в него и реветь. Но я просто протянул ему раскрытую ладонь.

По дороге в гостиницу я думал лишь о том, как исправить ситуацию. Что я должен сделать, чтобы эта неприятность стёрлась из нашей памяти, из его, Исмаэля, памяти? Я обязан всё изменить. Не хочу, чтобы поездка запомнилась нам такой. Эти два месяца должны были стать самыми счастливыми для нас, когда мы, наконец, смогли почувствовать настоящую свободу. Но всё обернулось против нас. Страх вернуться туда, где нас не понимают, где мы вынуждены скрываться, прятаться, притворяться, сделал из меня параноика. Я не хотел привыкать к хорошему, чтобы возвращение в реальность не было настолько болезненным. А всё это путешествие по Европе превратилось в сладкий сон, грозивший свести меня с ума от счастья.

Я понимал, что привыкаю к этой свободе. Заставлял себя не думать о будущем, но ничего не получалось. Мысли жили отдельно от моих желаний. А я боролся, боролся, как мог. Старался как можно реже появляться с Исмаэлем на людях, потому что боялся пробуждающегося во мне желания не возвращаться в Россию, остаться здесь, где так хорошо и спокойно. И вот к чему это привело. Я опять сорвался на брате, вылил на него всю злость на окружающий мир, весь яд, месяцами копившийся в душе, разъедавший меня изнутри. Радовало одно: в последний момент мне удалось сдержаться.

Быстро приняв душ, я вошёл в тёмную комнату и остановился у кровати. Исмаэль спал, лёжа на боку, свернувшись клубочком, подложив руки под голову. Всё ещё влажные после душа волосы тонкими колечками прилипли к щеке. Брови чуть сдвинуты к переносице, плотно сжатые губы. Брат спал, но даже во сне произошедшее не отпустило его.

Я опустился на колени рядом с кроватью и провёл кончиками пальцев по щеке Исмаэля к губам, очерчивая их контур, наклонился и легонько поцеловал, в ответ услышав тихий стон. Почувствовал, как тёплые губы приоткрылись, отвечая на поцелуй, а рука скользнула на мой затылок, прижимая все ближе. Пальцами Исмаэль перебирал мои волосы, даже не осознавая, насколько это сводит меня с ума.

Перевернув любимого на спину, я накрыл его тело своим и отпустил на волю все желания. Я покрывал поцелуями каждый дюйм гладкой, словно бархатной кожи, вылизывал, прикусывал, ласкал губами, языком, пальцами. Сводил с ума, отправлял в бесконечный полёт и снова возвращал на землю, осознавая, что только так смогу удержать рядом с собой любимого – быть бесконечно нежным, просто любить.

- Прости меня, - прошептал я, уткнувшись носом в мягкие волосы, вдыхая пьянящий аромат, прижимая к себе Исмаэля, желая стать с ним единым целым. Дыхание братишки постепенно выравнивалось, становилось более глубоким и спокойным. И тогда я понял, что нам необходимо поговорить. - Исмаэль... Я... Мне просто... Слишком хорошо сейчас... И меня это пугает. – Братик напрягся, прислушиваясь к моему голосу. - Всё это... Наши каникулы... Я думал, мне будет легче, если мы проведём это время вместе, прежде чем разъехаться. Но... ошибся. – Я с шумом втянул воздух, словно пытался вытянуть из кислорода слова, которые давались мне с таким трудом. – Я не знаю, как буду без тебя. И меня это убивает...

- Я хотел всего лишь потанцевать, - прошептал Исмаэль, поднимая голову и заглядывая мне в глаза.

- Ты не понимаешь, - перебил я. – Всё это – прогулки, дискотеки, бары – всего лишь иллюзия, которая становится частью нас. Мы попробовали настоящую свободу, только как теперь отказаться от всего этого?! Как вернуться в наш долбанный Питер, где нас по-настоящему понимают всего три человека?

- Три? – переспросил брат.

- Настя, Саша и мой тренер, - грустно усмехнувшись, пояснил я.

- Тогда уж четыре, - хмыкнул Исмаэль. – Ты забыл нашу дорогую бабушку.

Несколько самых долгих секунд в моей жизни я смотрел в голубые глаза Исмаэля, переваривая весь наш разговор, а потом его губы дрогнули в неуверенной улыбке.

- Мы ведь пройдём через это? – с надеждой в голосе прошептал парень.

- Конечно, - выдохнул я, с силой вжал голову Исмаэля в своё плечо и коснулся губами его уха. - Прости меня, малыш.

Исмаэль

Спустя несколько минут после нашего разговора я устроился рядом с братом на боку, подперев голову согнутой в локте рукой, и внимательно посмотрел на него.

- Ты реально приревновал меня к тому?..

- А ты как думаешь? – фыркнул Валерчик, не поворачиваясь ко мне и всё ещё глядя в потолок.

- Извини, я просто... Это всё выпивка.

- Знаю, - снисходительно прервал меня он. – Но в тот момент я вдруг подумал, что буду делать, если ты бросишь меня. – Валера посмотрел на меня своими горящими изумрудами и сжал губы. Но я молчал. Молчал и ждал, когда он продолжит. Его голос, когда он опять заговорил, был хрипловатым и низким, разливаясь густой смолой в воздухе и окутывая меня. Братик перевернулся на бок и коснулся ладонью моей щеки. - Я не смогу без тебя, Исмаэль. Я люблю тебя... – Это прозвучало больше как вопрос. Блять! Но почему это неуверенное признание в любви вышибло остатки мозга из моей грёбаной башки?! Какого хера моё сердце остановилось, а душа рванулась в рай?!

Рука Валеры застыла на моей щеке, а большой палец нежно ласкал кожу, приводя меня в трепет. Но я ничего не мог сказать или сделать. Я потерял себя, заблудился в этом взгляде, в этом голосе, в этом дыхании. Валерик приподнялся, заставив меня перевернуться на спину, и склонился надо мной.

- Я люблю тебя, малыш, - прошептал он уже более уверенно, как будто сам для себя принял окончательное решение. – И я не хочу тебя терять. – Парень наклонился и коснулся нежным поцелуем моих приоткрытых губ, а его пальцы легонько заскользили по моим шее, плечам, груди. Я плавился под его ласковыми прикосновениями, а всё тело била мелкая дрожь от услышанного признания. Я плохо понимал, что происходит. Губы Валеры блуждали по моей влажной коже, спускаясь все ниже, по животу, к паху. Его язык обжигал прикосновениями, поднимая волны желания. Я знал, что за этим последует, но не останавливал его. Просто чувствовал, что брату это сейчас необходимо даже больше, чем мне. Он всё ещё чувствовал вину за сегодняшний вечер и хотел искупить её, подарив мне наслаждение. И впервые за долгие месяцы наших отношений я позволил себе не думать о его удовлетворении. Это было новым ощущением для меня: раньше я отдавал, не требуя ничего взамен, и был до бесконечности благодарен, когда получал в награду свой кусок наслаждения. Но сегодня был мой день, на несколько минут я разрешил себе быть центром вселенной Валеры. Это было невероятно. И даже если такого больше не повторится, я навсегда сохраню это в своей душе.

Губы Валеры были везде – на моих щеках, на шее, на груди, на животе... Его пальцы едва касались кожи, а язык дразнил, распаляя меня все сильнее. Но когда братик спустился ниже, и его губы плотным кольцом обхватили головку моего члена, я чуть не задохнулся, а тело словно разлетелось вдребезги, растворяясь в воздухе. Внизу живота образовался невероятный сгусток энергии, который с каждым мгновением разрастался, пока, наконец, не заполнил всё моё тело, подпитывая каждую клеточку электрическими разрядами. А когда я взорвался, утопая в ласках моего любимого, на несколько долгих мгновений мне показалось, что я умер и попал в рай. И лишь тихий голос Валеры, нашептывавший всякие нежные глупости, его горячее дыхание и ласковые прикосновения удерживали мою душу в этом чёртовом расплавившемся теле, всё ещё подрагивающем в отголосках экстаза.

Валера

Поднимаясь на борт самолёта, я сжимал руку Исмаэля, желая продлить наше путешествие в сказку хоть на несколько минут. Я понимал, что когда мы ступим на российскую землю, этот сон, в котором прошли почти два месяца нашей жизни, растает. Исчезнет всё, во что мы успели поверить, словно чья-то сильная рука выдерет нас из параллельного мира, из зазеркалья, в которое мы прыгнули, погнавшись за призрачным счастьем, как за белым кроликом.

Нашу последнюю ночь в Европе мы провели в гостиничном номере - не могли насытиться друг другом. Я усмехнулся, вспомнив всё, что мы творили, и искоса поглядел на Исмаэля. Бедный мой мальчик, его попке вчера досталось. Но блаженная улыбка, застывшая на его губах, отчетливо давала понять, что брат безумно счастлив.

Несколько часов в самолёте пролетели незаметно: бессонная ночь, сумасшедший секс... В итоге мы оба заснули, едва борт поднялся в воздух. Я проснулся первым, за несколько минут до того как стюардесса попросила пристегнуть ремни. Исмаэль тихонько посапывал, положив голову мне на плечо, и пряди его волос приятно щекотали шею. Я повернулся и коснулся губами его лба, прошептав:

- Малыш, просыпайся, мы дома.

- Ммм... - промычал брат, скривившись. – Не хочу...

- Я тоже, - усмехнулся я. – Но ничего не поделаешь. Нас ждут великие дела.

- Какие, например? Подробный доклад Саше и Насте?

- И это тоже. Но я, вообще-то, имел в виду учёбу.

- Братец, ты специально? Решил окончательно испоганить мне настроение? – проворчал Исмаэль, отодвигаясь от меня. – Дай хоть в себя прийти.

Я замолчал, потому что понимал всю серьезность ситуации: Исмаэль был раздражён, недоволен и зол и в первую очередь на себя за то, что позволил мечтам влиться в реальность. Как, в общем-то, и я...

В зал терминала мы выходили одними из последних, за нами шли лишь пожилая парочка и экипаж. Бросив на Исмаэля беглый взгляд, я грустно улыбнулся парню и обнял его за плечи, прижимая к себе.

- Всё будет хорошо, малыш, - прошептал я и коснулся губами его виска, прикрытого мягкими волосами.

- Блять, заебали уже эти пидоры, - послышался за спиной раздражённый полушёпот, и тут же я ощутил толчок в плечо.

- Ах ты ж, сука, - прорычал я, даже не пытаясь сдерживать гнев, разрывавший меня изнутри, схватил стюарда за плечо, разворачивая к себе, и с размаху заехал по его наглой, но офигевшей морде. Боль в руке тут же пронеслась до самого плеча, но мне было плевать, я размахнулся и засадил проклятому гомофобу в живот, от чего тот задохнулся и начал оседать.

- Валерка, твою мать, - вскрикнул Исмаэль, хватая за рукав моей рубашки, когда я уже начал заносить руку для очередного удара, и только сейчас до меня донеслись вопли стюардесс, кто-то звал охрану, а впереди, прямо у выхода из терминала, стояли перепуганная Настя и взбешённый Саша.

- Да пошёл ты, - прошипел я и отпустил стюарда, который смотрел на меня полупьяным взглядом, всё ещё не придя в себя после удара. Парень тут же упал на колени и схватился за живот обеими руками, а я, вновь обняв Исмаэля за плечи, притянул любимого к себе и присосался к его губам: это была глупая, почти детская демонстрация, но мне так хотелось заткнуть пасти всем «доброжелателям»!

Оторвавшись от влажных губ обалдевшего брата, я улыбнулся и потёрся кончиком носа о его нос.

- Вот так, малыш. Дом, милый дом...

- Плевать, - прошептал Исмаэль.

- Я тоже так подумал.

Когда мы подошли к Анастасии и Александру, друг встретил нас громким: «Ну вы и придурки!» Но вслед за это фразой последовало крепкое объятие нас обоих, при этом он, как всегда, умудрился стукнуть нас головами друг о друга, ткнуться в наши лбы своим и прошипеть, глядя из-под бровей:

- Не поверите, но я жутко скучал по вам.

- Поцелуй ещё, - усмехнулся я, сложив губы бантиком.

- И не мечтай! – хохотнул Саша и отпустил нас с Исмаэлем. Теперь настала очередь Насти приветствовать нас. Она быстро обняла меня за шею и чмокнула в щёку, прошептав на ухо:

- Классно ты его отделал, - намекая на стюарда-гомофоба. Потом обхватила Исмаэля за шею и звонко поцеловала его прямо в губы.

Уже позже, сидя в новой квартире Сани, куда они с Настей практически перебрались, Исмаэль с восторгом рассказывал про нашу поездку, показывал фотографии, а я сидел на диване в стороне от остальных и переваривал наше не очень удачное прибытие. Да уж, невесело понимать, что каникулы закончились, и теперь уже невозможно идти по улице, держась за руки или обнимая брата, или стоять в обнимку, небрежно засунув руки в задние карманы его джинсов, и просто смотреть друг другу в глаза... Мы с Исмаэлем - как две Золушки, чья карета превратилась в отвратительную протухшую тыкву после двенадцатого удара часов.

Резко выдохнув, я поднялся и вышел на балкон. Потребность организма в никотине резко возросла после всего случившего. Прикурив, я сделал глубокую до боли в лёгких затяжку и выпустил струю горьковатого дыма.

- Что там произошло, в аэропорту? – раздался за спиной голос Саши.

- Ты же был там? – фыркнул я, недовольный тем, что приходится вновь возвращаться к неприятному моменту.

- Я стоял слишком далеко, чтобы расслышать слова того...

- Блять, Саш, какого хрена людям не даёт покоя грёбаный вопрос сексуальной ориентации?! Вот скажи, какое дело тому хрену до нас с Исмаэлем? Почему он не смог просто пройти мимо?!

- А чего ты ожидал? Что вас будут просто принимать такими, какие вы есть? – вполне серьёзно заявил друг, чего я от него просто не ожидал. Он всегда стебался над нами с Исмаэлем, но никогда не говорил начистоту, избегая прямого разговора на предмет нашей ориентации. – Не в этой стране, Валер. И, поверь, если бы о вас узнали не в нашем грёбаном Питере, а где-нибудь на периферии одними оскорблениями шёпотом за спиной вы бы не отделались.

Упёршись локтями в перила, я опустил голову и посмотрел вниз, на проезжавшие мимо автомобили, на спешивших куда-то по своим делам людей. Мозг отказывался понимать тех, кто готов унизить и растоптать лишь за сексуальные предпочтения.

- Да ладно тебе, Валер, - бросил Саша, похлопав меня по плечу. – Надо просто смириться, принять ситуацию.

- К чёрту, Саш! – выдохнул я, стряхнув с себя его руку. – Если бы тебе пришлось прятать ваши с Настей отношения? Как бы ты чувствовал себя?

- Я не понимаю тебя, Русик, – недоумённо произнёс друг. – Неужели так уж необходимо открыто демонстрировать вашу с братом связь, зная, как это воспринимается большинством?

Я покачал головой, стиснув зубы.

- Это не демонстрация, это обычные чувства! Ты не представляешь, как это: видеть, что твоему любимому человеку плохо, но вместо того чтобы успокоить его, поддержать, ты постоянно думаешь о том, как воспримут это окружающие. Когда ты вынужден каждую секунду контролировать свои эмоции, свои действия и поступки, чтобы не вышло такого нежелательного «каминг-аута»! Это на хрен выносит мозг, потому что ты ни на минуту не можешь расслабиться и просто думать о любимом!

Я с нескрываемым раздражением затушил окурок о перила и швырнул его на улицу. Потом впился взглядом в лицо друга и добавил:

- А особенно невыносимо так жить, когда понимаешь, что есть место, где всё может быть по-другому, не так, как здесь. Это как попасть на день в грёбаный идеальный Плезантвилль, а потом снова вернуться в вонючие трущобы. И всё потому, что я влюбился в того, в кого, по мнению нашего высокоморального общества, мне влюбляться не следовало.

Александр замолчал, понимая, что я прав. Ему нечего было сказать в защиту проклятых гомофобов. Но я чувствовал почти безграничную благодарность к другу за то, что он, узнав про нас с Исмаэлем, не отвернулся и по-прежнему оставался нашим другом. Практически единственным другом.

В безлунную ночь я в бреду закричу.
Отчётливо смерть твою страшную вижу.
Я ангелам ставлю в молитвах свечу,
А сон свой, проснувшись, уже ненавижу.

И сердце моё вновь забилось, бастуя,
Увы, к сожаленью, тебя я люблю.
И крестик нательный, тревожно целуя,
Я Бога, за счастье, твоё помолю.

Красиво слеза заблестит на щеке,
Она так горда, одинока, священна.
Ты, друг мой, сейчас где-то там вдалеке,
Но знай, что любовь моя будет нетленна.

Но что же, убит! Ты растерзан врагами,
В крови и в грязи твоё, знаю, лицо.
Им адские псы тебя рвать помогали,
А мне лишь осталось на память кольцо.

Танат чернокрылый над полем витает,
Души твоей нет в исковерканном теле,
Глаза твои звёзд пустоту отражают.
И черти, ликуя, ему в след засвистели.

Сам всё отдам, заложу свою душу,
Мне вечный покой никогда не был нужен.
Я справлюсь со всем, все заветы нарушу.
Судьбой ты мне дан, и судьбою отсужен.

Взывал я к Богу и к дьяволу тоже,
Но я не смог тебя, милый, вернуть:
Один промолчал, а другой не поможет,
Но я знаю страшный, но правильный путь.

И нам уже вместе на свете не быть,
Но смерть нам разлукою долгой не станет.
Дождись, заклинаю, не смей всё забыть,
Мой час за твоим очень скоро настанет...

За грех меня в ад непременно отправят,
Но там я тебя, наконец, снова встречу.
И пусть даже мучиться долго заставят, -
За выбор свой, мукой я сладкой отвечу.