Солнечный свет в фонтане

 

Читателей: 19

Инфо

Захолустье

Нас тут знает каждый кустик,
Каждый камень у реки.
Потому что в Захолустье
Все по-своему близки.
Строго рядом – домик к дому,
Этажей не больше двух.
Вон идёт соседка Тома.
Вон в углу сидит Лопух.
Дядя Фёдор хлещет пиво,
И поэтому живой.
А вдоль улицы крапива -
Вечный уличный конвой.
Ну а как же без конвоя? -
С ним как будто веселей.
Ночь нагрянет, и завоет
Пёс Аркашкин Бармалей.
Нет ума – считай калека.
Впрочем, если по уму:
Лишь бы он не кукарекал.
Без него тут есть кому.

Тот взлетит легко и гордо
На рассвете на забор
И такое выдаст «forte»,
Что созреет помидор,
Огурец раскинет плети,
И картошка сбросит цвет.
Никому поспать не светит.
«Просыпайся, старый дед», -
Сам себе сказал и вздрогнул.
(Разговаривать-то с кем?)
И поплёлся дергать свёклу
У сарая в холодке.
Вроде силы на пределе.
Но пошёл – и понеслось.
Не валяться же в постели
И копить на сердце злость.
Жизнь вцепилась – не отпустит.
Ухватилась, как репей:
Воздух сладкий в Захолустье.
Хочешь – ешь, а хочешь – пей.

Гончие Псы

Какая из сов -  Сова?
Да та, что мудрее.
На чаше весов слова
Стремительно зреют,
Чтоб чаша упала вниз
Под тяжестью слова.
Да ладно, подвинься, плиз.
Какие мы совы?
Мы два бестолковых Пса
Случайной породы.
Пусть будет тепло носам
В любую погоду.
И если несется лай,
Пугающий звезды,
В нем десять процентов зла,
Тепла - девяносто.

А мудрость придет потом,
Внезапно…однажды.
Ты ловишь снежинки ртом.
Для смеха? От жажды?
И больше не нужно слов.
И так все известно.
В Созвездии Гончих Псов
Держу тебе место.

Посторонние

...А изысканная ирония
Не помощница в поисках сути.
Были близкими. Посторонними
Стали где-то на пятой минуте.
Не заметили, проворонили,
Увлеклись, проскочили границу.
И сражаются посторонние
В искрометном блистательном блице.
В остроумии соревнуются,
Не желая сдаваться без боя...
А котенок в углу волнуется.
Одинаково любит обоих.

Скобки

Движением робким,
Сомнение пряча,
На утренний снежный покров
Поставила скобки
Усталая кляча
Тяжелой печатью подков.

За скобками пропасть, за скобками прорва
Намеков, не пущенных в рост.
Там голос, который внезапно оборван,
И свет умирающих звезд.
И то, что уже никогда не случится...
(Проси, умоляй, да хоть плачь...)
Две скобки, две тонкие нежные птицы, -
Надежда измученных кляч.

Это тот...

Это тот, кто мешает, мешает мне  жить,
Бьет меня по руке, потянувшейся взять.
Принуждает шептать, когда хочется крыть,
Направляет потоки бурлящие вспять.
Заставляет топтаться у нужных дверей
И сверлить нерешительным взглядом звонок,
Убивает во мне одичавших зверей.
Остается один  безопасный зверек,
Привыкающий жить без зубов и когтей,
Принимающий боль, как обычную кладь,
Ожидающий тихо хороших вестей,
Открывающий сладость в умении ждать,
Закрывающий день реставрацией снов,
Без которых почти как без экстренных доз,
Затвердивший навек как основу основ
Бесполезность молитв и нечаянных слез.

Протянулась прямая пунктирная нить.
Придушила слегка. Без усилий. На глаз.
...Это тот, кто мешает, мешает мне жить.
Я не знаю, кто он, но дышу через раз.

Февраль

- Вот доживёте и поймёте.
А не хотим… Ни доживать…Ни понимать…
Пока мы оба на работе,
Скучала мать. Лежала мать. Ворчала мать.

Потом пошла по кухне шаркать,
Стонать, кряхтеть, скрипеть дверьми.
А мне ничуть ее ни жалко.
Ничуть. Эх, чёрт меня возьми!
Сидит. Сейчас подам ей кашу.
Потом за нею подотру.
Да…не чужая мама…наша.
Но я давно себе не вру
И злюсь.  Нисколько не в отместку
За каждый прошлый долгий год,
За то, что мучает невестку,
За то, что сволочью зовет,
И оживляется в беседе
Про аритмию и артрит,
И сладко врет про нас соседям,
И с Богом, кажется, хитрит.
Да, я любить ее обязан.
Похоже, вариантов нет.
Давно в мозгу завязла фраза:
«Я родила тебя на свет!»
И каждый день твердит о смерти.
Мол, все равно - что ад, что рай.
А я, хоть верьте, хоть не верьте,
Не говорю: «Не умирай».
Кому нужна такая честность?
Кого на самом деле жаль?
А перед нами неизвестность
И растревоженный февраль.

Метет…И под ногами каша.
И день длинней на целый час.
А это мама...мама наша
Уходит медленно от нас.

Уязвима

Белое облако мимо.
Серое -  прямо над домом.
Нежность всегда уязвима.
Это почти аксиома.
Прячем, скрываем, спасаем,
Кутаем в теплые пледы,
Чтоб не ходила босая,
Чтоб успевала к обеду
И не грустила напрасно
Даже когда одиноко.
Лишь бы совсем не угасла,
Тихо дышала под боком,
Что-то невнятно шептала
И прогоняла тревогу.
Господи, как это мало,
Господи, как это много.
Нужно ли мчаться куда-то,
Путь забывая обратный,
Путая сроки и даты,
Песни, молитвы и клятвы?
Счастье окажется мнимым,
Призраком, тенью, фантомом.
Нежность всегда уязвима.
Нежность, живущая дома.

Забывать

Разгадаем запутанный ребус
На свою же беду и печаль.
И покатится кубарем небо,
И навалится вьюжный февраль.
По-хорошему, с чувством, с размахом,
Загуляет на зависть врагу.
И похвастает белой рубахой,
И забудет ее на снегу.

Забывать! Без сомнений и боли.
И другого пути не дано.
Выплывать по-собачьи и кролем,
Как угодно, но лишь не на дно.
Упросить воспаленную память
Милосердно ослабить тиски.
Вырубать, вырезать, но не править.
И не клеить. А рвать на куски.
Забывать! До малейшей крупицы,
Перерезать последнюю нить.
...А февраль все равно разразится
И начнет ворожить...ворошить...

Призрак Снежной бабы

Снег придет ещё не скоро.
Спят унылые леса.
К чёрту шоры, ширмы, шторы
И тугие пояса!
Распоясаться пора бы
И пуститься в дружный пляс.
Бродит призрак Снежной Бабы.
Он слегка пугает нас.
Потому что…не лепили.
(Поленились, ё-моё… )
Потому что снежной пыли
Маловато для неё.
Бабе хочется размаха,
Чтобы снег – так значит, - СНЕГ!
Если музыку – то Баха.
Если счастье – то навек.
Если краски – то румяна
Да во всю округлость щёк…
Если поздно, значит – рано.
Будет что-нибудь еще.
Столько всяких разных «если»,
Столько всяких сложных «но»...
Я сижу в уютном кресле.
Бродит Призрак за окном.
Кот лежит на батарее,
Лапкой дёргает во сне.
Значит, точно что-то зреет.
То ли счастье…то ли снег…

Полюбите.  Или солнечный свет в фонтане

Я не громко. Шепну на ушко
Всем, кто близко и слышать может:
Полюбите меня лягушкой,
Всю такую в зелёной коже,
Всю такую – с зеленым взглядом
Пучеглазых очей бездонных.
Мне от вас ничего не надо.
У меня бриллиантов - тонны.
Их дают иногда на сдачу,
Если мелкой монеты нету.
Не ношу. Раздаю и трачу,
И транжирю по белу свету.

А повсюду несутся визги,
Уличающие в обмане:
«Это блеск, мишура и брызги!
Это солнечный свет в фонтане!
Он дешевый, пустой, поддельный
И другим никогда не станет».
Всем незрячим скажу отдельно:
Это солнечный свет в фонтане!!!
И летят золотые мушки.
И плывет золотая пена..
Полюбите меня лягушкой.
Это сложно. Зато бесценно.