Царевна-лягушка

Сказка / Читателей: 25

Инфо

Пижон! Это же уму непостижимо!.. Гусар нашелся, тоже мне!.. Ван... как его, а - вандал чертов!..
Так бормотал я себе, оскальзываясь на липкой болотной жиже, пробираясь между бесчисленными кочками, с которых с радостным ревом взлетали эскадрильи, да что там - армады изголодавшихся по человеческому обществу комаров.
Голова болела... Временами мне казалось, что вместо головы у меня амбар, в который по самую крышу напихали боли. И по этим залежам суетливыми серыми мышками бегают воспоминания о вчерашнем дне. Мышки вели себя издевательски: то маршировали по три-четыре в ряд, и картина вроде бы прояснялась, но как только все вставало на свои места, они с хамским и радостным писком разбегались во всех направлениях, и уследить хотя бы за одной становилось делом невозможным.
Впрочем, многое я все-таки вспомнил. Как я познакомился с лесником Васей, хотя, хоть убей, не помню, где это было и откуда он взялся. Не совсем понятно и то, как я оказался в его сторожке, но это неважно. Правда, то, что в начале знакомства он гордо именовал “двухэтажным коттеджем в центре изумительного по красоте своей леса“, оказалось на деле обычной деревянной избушкой на краю невообразимого в своей бескрайности болота. Впрочем, я не обиделся - я вообще не обидчив. Какая, в сущности, разница, сколько этажей, был бы человек хороший.
Примерно так я рассуждал, когда мы с Васей допивали четвертую или пятую бутылку, настоянную на лесных травах по “старинному тибетскому рецепту“. Не знаю, что там учудили тибетцы, но это “исключительно полезное для организма питье“ практически было одним из последних моих отчетливых воспоминаний. Все остальное - жалкие обрывки: дикое пенье у костра, подражание голосам всех известных и неизвестных науке животных - помню, как Вася восхищался моим талантливым исполнением партии дикого вепря, и внезапно твердый голос Васи:
- Ты, Ванек, посиди, а у меня дело есть срочное.
- К-ка-кое дело?
- А я, брат, сейчас на охоту идти должен.
- А я?
- А ты не должен!
- А-а на кого?..
- Чего на кого?
- Охотиться на кого?
Вася многозначительно помолчал...
-...На тигра, Ваня… На бенгальского!..
Эта новость вкупе с еще одной кружкой тибетского настоя так меня поразила, что я только молча смотрел, как Василий надевает патронташ, и, вырвав первый попавшийся кол из ветхого заборчика, неестественно прямой походкой направляется в лес.
Потом  до  меня  дошло, что я остаюсь один в этом совершенно диком незнакомом  месте.  Я  попытался вскочить, но... То ли усталость,  то ли волшебные лесные травы на спирту мягко, но настойчиво меня удержали.
- Вася!!! – закричал я. – Не бросай меня, Вася!!!
- Не боись, Ванёк! Я скоро-о-о!
Голос еще немного покружил под грозными темными кронами и вместе с шишками и сучьями осыпался на влажную землю.
-Ты… ты нехороший человек, лесник Вася, - грустно сказал я и со злости швырнул в сторону затихающих шагов первое, что попалось под руку.
И только когда все смолкло, я внезапно понял, ЧТО я зашвырнул в болото. О ужас! ПИВО! Единственная бутылка пива для утренней опохмелки! Больше я не помню ничего...
Утром я мужественно открыл глаза, постоял немного у края величественной трясины и, вздохнув, пошел туда, где, по моим предположениям, бутылка должна была приземлиться.
Вот так и вышло, что я брел по нетвердой болотной почве еще более нетвердыми шагами, бесконечно радуя комаров, проклиная себя, лесника Васю, Тибет и все, что только можно проклинать. Брел и старался не думать о том, что найти в болоте бутылку пива практически нереально. Надежда, конечно, умирает последней, но моя была  уже в глубокой коме.
И вдруг... Такого, наверное, не бывает. В каких-то пяти метрах от себя я увидел ее. Ее, родную! Бутылочка аккуратно лежала на кочке, поблескивая влажным от утренней росы стеклом, целая, чистенькая. И тогда я побежал, разбрызгивая грязь и растирая блаженные слезы по двухдневной щетине. И, добежав, рухнул на соседнюю кочку и сидел так, наверное, минут пять, не веря своему безумному счастью. Трясущимися руками я достал мятую пачку “Примы“, долго чиркал отсыревшими спичками и наконец жадно затянулся, не сводя глаз с зеленого чуда, возлежавшего всего в метре от меня.
В это время из-за кочки появилась крупная лягушка довольно неприятного вида. Она взобралась на бутылку и сделала то, чего я никак от лягушки не ожидал: совершенно человеческим жестом она оперлась подбородком на свою лапку и уставилась на меня. А потом сказала:
- Ну что, Ванюша, допился?..
Сказать, что я испугался или удивился, я не могу: я был про сто не в состоянии удивляться или бояться. Я лишь с каким-то тупым безразличием подумал: “Ну, вот и началось. Одни чертиков видят, а у меня лягушка разговаривает“ Но потом у меня мелькнула надежда, что это галлюцинация или мираж, ну, как в пустыне, испарения всякие. Вспомнив совет одних братьев-фантастов - я их раньше много читал - я неловко стал давить себе на глаз. Лягушка усмехнулась.
- Хорош глаза-то выдавливать! Настоящая я!
Я оставил глаз в покое и недоверчиво посмотрел на нее:
- Врешь поди?
- Сам ты врун! - обиделось земноводное. - Алкоголик несчастный!
- А зачем ты разговариваешь, а? Лягушки не разговаривают, - я хитро прищурился.
- Разговаривают! Сказки читать нужно!
- Разговаривают, значит? Ну и... и фиг с ним. Ладно, слазь с пузырька, пора мне!
- Да ты, Ваня, я вижу, совсем дурачок.- Лягушка покачала головой. - И сказки все-таки читать нужно. Бутылку-то я тебе просто так не отдам. Если только...- Она потупила глаза и замолчала.
- Ну, не тяни, говори скорее. Я ж помру сейчас, башка трещит!
- Ну...- Лягушка искоса посмотрела на меня и вдруг тихим жалобным голосом попросила:
- Женись на мне, Ваня!..
Я едва не свалился с кочки.
-Да ты в своем уме? Нет, бывало, женился я  по глупости, но не на лягушках же! Тоже мне, невеста! Ладно, давай, прыгай отсюда, пока я не превозмог природную брезгливость и не зашвырнул тебя куда подальше!
Я решительно начал подниматься.
- Сиди, где сидишь, Ваня, - голос лягушки зазвучал тихо и твердо. - Сиди сказала. Я же сейчас один раз квакну, и тебя здесь же стопчут. Знаешь, сколько нас здесь на квадратном метре?
- Да плевал я, сколько вас здесь, - Я твердо шагнул в сторону вожделенной бутылки.
- Я тебя предупреждала, Ванюша. Ква!!!
То, что произошло потом и в страшном сне не приснится. Болото зашевелилось. Со всех сторон раздалось мерное шлепанье брюшек по зеленой болотной жиже. Я присмотрелся и увидел живое кольцо из тысяч молчаливых лягушек, которые двигались прямо на меня, и, судя по выражению на их мордах, явно с самыми недобрыми намерениями.
- Слушай, это что?.. Это зачем?.. - Лягушка демонстративно молчала. - Ну ладно, хорош, ну пошутил я, - я с беспокойством смотрел, как сужается, поблескивая мокрыми лягушачьими спинками, живое кольцо.
- Извинись!
- Чего? - Не понял я.
- Извинись за то, что так разговаривал с женщиной! - Лягушка гордо смотрела мне в глаза.
- Ну, прости, видишь же, человек с похмелья! - Я уже нервничал.
- Ну да ладно, живи, - она коротко квакнула, и лягушачьи легионы рассеялись, отправившись по своим обычным болотным делам.
Уф, перевел я дух, и, снова усаживаясь на кочку, сказал:
- Послушай, а они все здесь того?
- Чего того? - Не поняла лягушка.
- Ну, все что-ли разговаривают?..
- А... Нет, одна я такая. А что? - Она внимательно посмотрела на меня. - Решил найти себе какую посимпатичней меня?
- Ты это, тоже не зарывайся. Мы с тобой еще не расписались, а ты уже ревновать...
Представив себе, как лягушка расписывается в ЗАГСе, я приуныл.
- Ну ладно, Вань, пойдем домой! - Лягушка нахально запрыгала ко мне.
- Подожди! - Сурово произнес я. - Условия помнить надо! - С этими словами я схватил бутылку, нетерпеливо зубами сорвал крышку и одним долгим глотком переместил ее содержимое в себя.
- Алкаш!.. - Лягушка покачала головой.
...По дороге домой, трясясь в полупустой электричке, мы молчали. Лягушка ворочалась в моей сумке и вздыхала Я, бездумно глядя на среднерусские леса, проносящиеся за окнами, обдумывал, что делать дальше. Конечно, можно было бы просто забыть где-нибудь сумку... Или случайно уронить в окно электрички... Но я ведь не смогу. А все глупое интеллигентское воспитание. Слово я дал! Нет, но до чего нужно допиться, чтобы обещать жениться на лягушке! Хотя... Я стал старательно вспоминать конец сказки. Да ведь она просто обязана превратиться в раскрасавицу! А какая еще раскрасавица на меня клюнет? Я немного повеселел.
...Дома я выпустил лягушку на пол. Она двинулась прямиком в зал, по дороге брезгливо стряхивая пыль с лапок и критически качая головой при виде многочисленных пустых бутылок.
- Да, Ванюша! - Протянула она. - Теперь я вижу, что в моем болоте значительно чище.
- А ты бы это, - озлился я, -шкуру бы сбросила да прибралась! Как там у тебя в сказке? “Мамки да няньки!“ А?
- Эх, Ванюша... Кабы могла я шкуру-то сбросить, разве ж я сидела бы в болоте том постылом?
- То есть... Это что же получается? - Я опешил. - Это как же? Это я с тобой как жить-то буду?
- Платонически, Ваня, - вздохнула лягушка, - чисто платонически...
- Ни фига себе! Зачем ты мне вообще нужна! Что я, из-за какой-то бутылки пива всю жизнь должен прожить с какой-то жабой?! - Я почти кричал.
- Я... Я не жаба, - прошептала она, - а ты... а я... а я ведь тебя уже почти... почти полю-би-и-ла-а-а...
Вы выносите, когда плачут женщины? Пусть даже лягушки? Я вот, например, не выношу. У меня сердце на части разрывается. Сразу хочется к груди их прижать и шептать в ушко что-нибудь нежно-успокаивающее. Я бы так и сделал... Да ведь раздавишь ее ненароком. Да и с ушами у лягушек проблема. Они есть, конечно, но вот где? Поэтому, я взял ее на руки и погладил по спинке.
- Ну ладно... Ну прости
меня... Какая, в сущности, разница, лягушка ты или женщина!
Знаешь... Ты мне тоже нравишься!
- Нет, правда? - недоверчиво спросила она, часто моргая и все еще всхлипывая.
- Ну конечно! - Соврал я. - Слушай, кстати, ты ведь, похоже, не всю жизнь по болотам квакаешь? Как тебя звать-то? Василисой?
- Еленой меня звать, - она потупилась.
- Леночка значит... Красиво! И что же ты, правда, эта самая, ну, царевна?
- Да нет, Ванюша. Аспирантка я-а-а...- Она снова зарыдала.
- Ну, хватит, успокойся и расскажи все по порядку.
Я гладил ее по зеленой спинке и вдруг поймал себя на мысли, что это не так уж противно. И она рассказала. Сквозь всхлипы она поведала свою грустную историю. Оказалось, что она работала в каком-то очень научном и чересчур исследовательском институте и изобрела совершенно чокнутую машину, которая изменяла организмы на генном уровне. Когда она попыталась объяснить принцип ее действия, у меня снова затрещала голова от всех этих квазихромосом и псевдогенов, густо приправленных дезокси... рибо... тьфу, в общем кислотой какой-то.
Ну и конечно ее потянуло на научный подвиг. Знаете этих ученых, которые экспериментируют на себе? Машина сработала... Когда Леночка поняла, что стала лягушкой, она (наконец-то) задумалась, что с ней будет. И когда она поняла, что первый же лаборант, который ее увидит, решит, что она сбежала из лаборатории и туда же ее вернет, ей стало страшно. Слишком уж хорошо она знала, что делают с лягушками в этой самой лаборатории. Поэтому она спряталась в кладовке, а когда лаборанты собрались в поход за новыми подопытными животными, незаметно забралась в одну из сумок... Так она и оказалась на болоте. Там полгода и прожила, пока я не появился. Она, оказывается, полночи наблюдала за нашими с Васей вокальными упражнениями.
Мы помолчали.
- Слушай, Леночка, а зачем
нужна эта машина, ну, которая
людей в лягушек превращает?
Она удивленно посмотрела на меня.
- Ну, я незнаю, пригодится для чего-нибудь. Все сначала изобретают, а потом решают для чего.
- Ты думаешь? – Я потер подбородок. - Ладно, черт с
ним. А обратно ты как думаешь превращаться? Или так и
будешь питаться всю жизнь комарами?
Она не ответила, но глаза ее снова наполнились слезами.
- Стой! - Сказал я. - Давай лучше подумаем, как тебя снова в человеческий вид привести. В институт твой, насколько я понял, пробраться не удастся. Остается одно: собрать твою машину здесь. Она как, слишком сложная?
- Да нет, что ты! Понимаешь, нужно сконструировать простейший излучатель протонов на полупроводниках, сблокировать его с герметичной камерой...
- Все ясно. В смысле, что я в этом ничего не понимаю. В общем, я буду паять, а ты говори, что к чему. Хорошо?
- Ванечка, милый, ты мне, правда, поможешь? - Она потерлась о мои пальцы.
- Ну конечно! - Я расправил плечи.
Тут в дверь позвонили.
- Тьфу ты, принесло кого-то! Ты здесь посиди, а я посмотрю.
Я бережно пересадил ее на стол и пошел открывать.
Как только щелкнул замок, в прихожую с шумом ввали-лись трое мужиков. Одного я знал - мы с ним частенько сиживали в пивной, и он рассказывал, какой он гениальный, но, только никто, “понимаешь, Ванька, никто!“ его не понимает. И слезы густо капали с его грустно повисших усов в пиво, оставляя в белой пене аккуратные темные дырочки.
- Ванька, браток! - Серега-художник был пьян и весел.-
Вот хорошо, что ты дома! Выпить хочешь? Да не боись, мы
со своим! Только вот с закуской проблемы – да ведь мы что-нибудь придумаем, а, Ванька?!
С этими словами вся компания теснила меня в комнату. Я неохотно пятился.
- Ребята! Мужики! Да подождите вы! У меня ведь и нет ничего - вон холодильник пустой!
- Да ладно, Иван, что ты, как неродной! - Серега хлопнул меня по плечу. - Ты же знаешь, нам много не надо, луку там, хлебушка кусок...
Он посмотрел через мое плечо.
- Слышь, Ванька! Что это за дрянь у тебя на столе сидит?
- Не дрянь это. – Я отстранил Серегу. – Это лягушка. Живет она у меня.
- Лягушка, говоришь? – Серега нехорошо рассмеялся. – А говоришь: «нет ничего, нет ничего»! Петро!
- Ась? – Крупный мужик, дремавший, прислонившись к дверному косяку, открыл осоловевшие глазки.
- Ты ведь, кажется, в ресторане работал?
- А як же, работав! Тильки выперли меня за… дураки они в общем!
- Слушай, Петро, а ты из лягушки чего-нибудь сварганить можешь?
- А то! Это я мигом! - Петро пошарил по карманам и извлек на свет засаленную книжку. – О! Французская кухня! – он пьяно захохотал.
Я оглянулся через плечо. Аленка забилась в самый дальний угол стола и обреченно выглядывала из-за грязного стакана, сменив свою изумрудную зелень на бледную серость, отчего сразу стала похожа на камешек с глазами, огромными глазами, в которых бились тоска и отчаяние.
Этого я вынести не мог.
- Слушай, Серега, - начал я тихо, постепенно повышая голос, - валил бы ты отсюда!
- Чего? – Серега изумленно уставился на меня.
- Чего слышал! Бери дружков своих и уходи!
- Да хорош тебе, Ванюш! Давай посидим, выпьем! Лягушка вон у тебя. Они, говорят, почти как курица. С лучком ее, а, Вань?
- Точно! – снова открыл газа Петро.
- Лягушку мою не трожьте! – Заорал я.
- Правильно, Ваня, гони их! – раздался голос со стола, и воцарилась тишина.
Серега тупо уставился на меня.
- Это почему?.. Как это? Она что у тебя, говорящая?
- Не твое дело, - я выталкивал их в дверь. Затем вернулся и вытащил третьего мужичка, который, похоже, так и не понял, где он находится и что происходит.
Захлопнув дверь, я вернулся в комнату, и устало рухнул на стул, закрыв глаза.
Кто-то тронул меня за руку, бессильно лежавшую на столе.
- Спасибо, Ваня, - прошептала Аленка и снова потерлась о мои пальцы.
- А, ладно, не за что. Давай-ка спать ложиться, намучились за день. – Я побрел на кухню и набрал воды в маленький тазик.
- Это тебе. - Я поставил тазик на стол и завалился на диван. – А завтра что-нибудь получше придумаем.
И я провалился в сон. Снилось мне болото, лесник Вася, тащивший упиравшегося бенгальского тигра за хвост, причем тот жалобно мяукал, и Петро в мятом поварском колпаке и с огромным ножом, листающий «Французскую кухню» в поисках главы «Блюда из лягушки».
Я проснулся в холодном поту. Аленка мирно дремала в своем тазике, выставив наружу только нос. Я тихо встал и осмотрелся.
Да… За неделю запоя квартира оказалась несколько захламленной. Стараясь не шуметь, я убрал все, что валялось на полу, решив окончательно навести порядок попозже. Так же тихо я вышел на улицу, захватив с собой лопату и небольшой плоский ящик для рассады. В парке рядом с домом я аккуратно выкопал пласт земли с дерном и уложил его в ящик. Вернувшись, полил этот миниатюрный газон и поставил на пол рядом с батареей. Ну что ж, жилье для царевны моей готово.
- Доброе утро, - раздался чуть хриплый со сна голос.
- А, проснулась, Леночка! А я вот тебе это, травки принес, ну, чтоб удобней тебе было.
- Ой, Ванюша, спасибо, прелесть какая! - Аленка радостно зарылась в зелень. - Я, наверное, тебе мешаю здесь… Столько хлопот со мной. Если тебе тяжело, то можешь обратно меня в болото снести, я не обижусь, правда! – Она робко повернулась ко мне.
Я с улыбкой посмотрел на нее.
- Хватит глупости болтать. Давай лучше, говори, что для машины твоей нужно.
Следующие полчаса она диктовала мне названия всяких микросхем, транзисторов, тиристоров, резисторов и прочей электронной фигни. Большинства названий я даже не слышал.
- А еще мне нужен компьютер, - она посмотрела в мои округлившиеся глаза и извиняющимся тоном сказала: ну, хотя бы калькулятор…
Еще неделю я бегал по радиорынкам, повергая в шок спекулянтов невиданными заказами. Хорошо, что у меня на книжке еще оставались кое-какие средства – за последнюю книгу я получил неплохой гонорар.
Следующий месяц мы провели за столом, заваленным всяким электронным барахлом. Под чутким руководством Алены я паял контакты, соединял какие-то проводки, прилаживал невообразимой формы лампы.
Пока я отдыхал, Леночка стучала лапками по калькулятору, а потом диктовала мне бесконечные колонки цифр. Иногда ей казалось, что ничего не получится, и тогда она тоскливо плюхалась в таз и целыми часами лежала на дне. Когда все расчеты сходились,, она радостно прыгала по столу, рискуя свалиться.
Агрегат рос… И вот, наконец настал день, когда Аленка устало выключила калькулятор и, глядя мне в глаза, тихо сказала:
- Ну вот и все, Ванюша. Можно включать.
- Ты уверена? – Я с беспокойством посмотрел на прибор, занимавший целый угол квартиры. Больше всего он был похож на телевизор, который разобрали и решили не собирать.
- Думаю, да, Ваня. Все должно получиться. А если не получится…
- Что тогда?.. Голос у меня внезапно сел.
- Тогда я погибну, - грустно сообщила она.
- А может не надо? Может, черт с ним, Алена? С превращением?
- Надо, Ванюша. Потому что… Потому что я люблю тебя, Ваня…
Я ничего не смог ответить. У меня сжало горло и что-то затуманило глаза. Какая-то капля скользнула из уголка глаза, потекла по щеке, задержалась на губах. Я удивленно ощутил ее соленый вкус.
- Не надо, Ваня. – Аленка тоже плакала. Давай начинать.
Я негнущимися пальцами закрепил на ней несколько электродов. Оставалось только поцеловать ее и одновременно нажать на кнопку включения. Поцелуй был обязательным условием. Лена долго объясняла что-то про нуклеиновый синтез, необходимый для перевоплощения, из чего я уяснил только, что мне необходимо чмокнуть ее в нос и одновременно запустить агрегат.
Подумать только, если бы полтора месяца назад мне кто-нибудь сказал, что я буду целоваться с лягушкой, я бы послал его весьма далеко, а сейчас я был готов исцеловать ее всю, лишь бы у нее все было хорошо.
- Ты готов, Ваня?
- Да.
- Отсчет. Десять, девять, восемь, семь…
На единице я прикоснулся губами к ее носу и одновременно нажал кнопку. Раздался жуткий треск, между нами проскочила маленькая молния, погас свет и я потерял сознание.
Очнулся я в своей кровати. На столе горела свеча, а рядом со мной сидела незнакомая девушка в моей рубашке и прикладывала мне ко лбу холодное мокрое полотенце.
- Алена… - прошептал я, пытаясь отыскать взглядом свою лягушку.
- Здесь я, милый, -знакомым голосом произнесла девушка.
Я широко открыл глаза и сел в кровати.
- Значит… Получилось?..
- Да, милый… Алена счастливо засмеялась, сглатывая набежавшие слезы.
Я неуверенно протянул к ней руку, и она прижалась щекой к моей ладони…

Эпилог
Мы с Аленой год как женаты. Институт она бросила и сидит с нашим недавно родившимся сыном. Я пишу книги. Пить я перестал, кстати, не без помощи Аленки. Оказывается, в свой агрегат она вложила изобретенную ей схему, «подавляющую путем высокочастотного импульса ген, отвечающий за пристрастие к спиртному». Так что я сам спаял свое счастье. Сына мы в шутку называем Маугли. Да, чуть не забыл: на годовщину нашей свадьбы лесник Вася прислал нам подарок: теперь у нас в зале, на полу рядом с телевизором, лежит роскошная шкура бенгальского тигра.