Доинтернетовские стихи. Часть 2

Доинтернетовские / Лирика / Читателей: 42

Инфо

Под окнами девичий смех
пугает гуляющих кошек.
Какое мне дело до всех,
плохих или очень хороших.
Какое мне дело до дел
(прости, ежедневная серость).
Неясно, чего ты хотел,
да ясности и не хотелось.
1977

  
Два тюльпана в простеньком стакане,
подарили их девчонки мне.
Пусть они помедленнее вянут,
отражаясь в стеклах, как во сне.
Алый цвет их, он сродни закату.
Вез меня автобус, как в кино.
Это было так давно, когда то,
нет, вчера, ...и, все-таки, давно.
1977


Волосы твои чисты до хруста.
Звезды умирают в мокрой мгле.
Если ты меня в себя не впустишь, 
значит, я не нужен на земле.<p>
Я пришел к тебе с чужой планеты,
растворяясь в солнечном луче.
Голая душа, а тела нету.
“Чей же будешь ты?“ - Сказал: “Ничей“.
1977

  
Наш 10-Б, это навсегда,
и костры июньские и память -
разделяют нас уже года,
их при всем желанье не убавить.
Мальчики смешные и девчонки,
где вы, ждут нас встречи  или нет?
Луч из детства, трепетный и тонкий,
пробивает слой бегущих лет.
1977

 
Расплакалось небо устало,
земля приняла эти слезы.
С ним вместе грустил, облетая,
от двух тополей пух белесый.
А люди зонты закрывают,
а люди вновь верят в удачу,
так быстро они забывают
тех, кто без рыданий так плачет.
6 июня 1977

 
Как музыка, звучат твои слова,
как музыку я их не понимаю -
на это я имею все права,
хотя зачем имею - я не знаю.
Я просто очень этого хочу:
твой голос слушать, а слова не слышать.
Мне кажется, что с крыши я лечу,
не зная, высока ли эта крыша.
6 июня 1977

 

Качаются деревья под окном,
в неслышном вальсе мимо проплывают.
Я стала старше этим летним днем,
Ну, ничего, ведь с каждым так бывает.
Застыли капли влаги на стекле,
их завтра солнце раннее оближет.
День догорел, в ночной растаял мгле,
до нашей новой встречи стало ближе.
6 июня 1977

  
Бегут минуты и секунды.
Их торопливость мне смешна.
Им кажется: нужны кому-то -
тебе я вовсе не нужна.
Но что же делать, что же делать.
Останусь, времени назло,
такой же в жизни неумелой,
но закаленной на излом.
6 июня 1977


Я хотела б убежать от себя,
только это вовсе мне не дано.
Ветры струны проводов теребят
и ко мне залезают в окно.
Все похоже на вульгарный разбой,
только жертву не могу отыскать.
Я, наверно, все же стала собой,
и, поэтому, пора засыпать.
6 июня 1977

  
Убиты струны медленным ударом,
с них звуки падают, как с пальцев кровь,
но мучаю гитару я не даром,
чтоб все сказать, мне не хватает слов.
Мелодия сливается с словами,
и это облегчает все вдвойне.
С тобой бы я могла молчать часами,
прислушиваясь к телу, как к живой струне.
Ну а теперь мне просто не молчится -
мне кажется, молчаньем захлебнусь.
Прими меня, бесстрастная страница,
пойми меня. Не можешь? Что же, пусть.
7 июня 1977

  
Я шагала к своей вершине,
ощутима и тяжела.
Только горы те в пол-аршина
стали ножками от стола.
Я победою упивалась,
выпивая вино до дна.
Только поняла: зря старалась -
я осталась опять одна.
10 июня  1977 <p>


Кто-то остается со мной,
только это вовсе не тот.
Это от него я не скрою,
он, возможно, сразу поймет.
Я решала эту задачу,
отомстить, пытаясь, судьбе,
но себя опасно дурачить,
результат - дороже себе.
Голос твой вновь мысленно слышу,
вот такие, друг мой, дела.
Небо убегает по крышам,
дым за ним летит, как стрела.
10 июня  1977

 
Поблескивают прошлые года
затертыми доспехами надежды:
они малы, но это не беда -
беда в другом: нужны они все реже.
Как детские картинки в букваре,
свое они давно мне отслужили,
и чем расстанусь с ними я скорей,
тем лучше будет для дальнейшей жизни.
Жалеть о них напрасный, в общем, труд.
Их смерть понятна мне и неизбежна.
Но я боюсь, когда они умрут,
на смену им не явится надежда.
27 ноября 1977

 
“Не пойманный - не вор“, - кричит мне жизнь.
Бросаю вслед, что под руку попало -
я догонять ее уже устала,
она, по-прежнему, без устали бежит.
Остановись, взгляни, ведь это я,
такой же резвой я была когда-то,
но как бежать, когда такая давка,
и в ней теряются мои друзья.
Я не хочу, чтоб это было так,
и изменить я что-то порываюсь:
встаю, зачем-то быстро одеваюсь,
и натыкаюсь на дверной косяк.
О глупое невежество судьбы,
зачем же бить с такой ненужной силой?
Ударами своими ты ломило
гораздо твердокаменнее лбы.
27 ноября 1977


Я останусь совсем одна,
ты уедешь сейчас к другой,
потому, что она - жена,
сын ее, он еще и твой.
И ничем тут нельзя помочь:
узы брака - нет их прочней.
Нас случайно связала ночь,
наслаждаясь властью своей.
Будет сниться мне тело твое,
и мои одинокие сны
проживем мы потом вдвоем,
не спросив разрешенья жены.
1978

Я привыкла к твоим рукам,
и мне кажется, что нежней
в этом мире нет ничего.
Расползается вширь строка.
Я люблю тебя, слышишь, вот.
Мне так хочется, заглянув,
затеряться в твоих глазах,
утонуть. Навсегда, без пути назад.
1978

Я снова верю в чудеса,
виною ты тому, мой милый.
Стекло оконное в слезах
под взглядом фонарей застыло.
Осенней сказкой назову
я листьев робкое шуршанье,
и, ветер, уронив в траву,
смешаю с ним свое дыханье.
И, удивляясь чистоте
земли, что многое успела,
я вспомню нас, я вспомню тех,
умевших жить единым телом.
1978

Если вдруг, проснувшись ночью,
или, скажем, на рассвете,
ты найти меня захочешь,
присмотрись, качает ветер
за окном в листве деревьев
тень мою, не отпуская.
В это искренне поверив,
ты поймешь, кто я такая.
1978

Сегодня я прощаюсь с летом.
Уходит все в конце концов.
И воздух, скоростью согретый,
упруго бьет в мое лицо.
Сказать “спасибо“ слишком мало,
словами вряд ли передать
все то, что в жизни нас связало,
что не должны мы потерять.
Пускай мелькают километры,
пускай проносятся года,
но эти дни тепла и света
<dd>  в нас сохранятся навсегда.
1978

Я в Вас не влюбилась случайно,
а, может, влюбилась чуть-чуть.
Все это так странно, так странно
и глупо, немного, и пусть.
Смешная влюбленность девчонки,
почти незнакомой для Вас.
Вы нам говорили о чем-то,
я думала, если сейчас
мои угадаете мысли,
что будет? Но снова звонок.
Вы с нами прощаетесь быстро
к другим уходя на урок.

Кто-то стоит на зеленой площадке,
ветви весенний играют мотив.
Я из окна наблюдаю украдкой:
вот еще миг - человек полетит,
руки, расправив, над городом сонным,
и распугает огни фонарей,
поздний трамвай и счастливых влюбленных,
кошку, что грелась у теплых дверей.
Я позову - человек не ответит,
ветер лишь шелест одежд донесет.
Лунные сети, прозрачные сети
мягкой посадкой закончат полет.

Как хочется любить и быть любимой.
Желания мои предельно просты:
хочу, чтоб небо было синим-синим,
весенний воздух трепетным и острым.
Хочу я ожидать у перекрестка
с тобой ко мне спешащий шум трамвая -
все это просто, даже слишком просто,
жаль ты об этом так и не узнаешь.

Городов неизвестные лица,
вы чужие, неясные сразу.
Города областные, столицы,
есть у вас и улыбки и разум.
Как в артерии, в давку трамваев
мы вливаемся свежею кровью.
И, родные места вспоминая,
мы к вам все же приходим с любовью.
Непонятны, не очень логичны,
наши первые взгляды и чувства:
город каждый - конечно же, личность,
и ее постиженье - искусство.
И мы учимся видеть  и слышать
в пробуждении раннего утра
то, чем город живет, как он дышит,
что в нем дорого, мило кому-то.

Театра непростое волшебство
меня опять сегодня полонило:
деревья с нарисованной листвой
уводят в лето с непонятной силой.
Чужие судьбы, раскрывая нам,
свою судьбу вдруг делает понятней.
Вглядевшись в лица, вслушавшись в слова,
игру теней и световые пятна,
мы постигаем радость и печаль,
эмоции высокого порядка.
Но занавес опущен  как вуаль,
от нас мир сцены на сегодня спрятан.


Передать словами голос скрипки
невозможно. Я и не берусь,
но смычек, таинственный и гибкий,
превращает в образ хаос чувств,
поднимает высоко над грязью,
очищает, делает добрей.
Музыка приходит к нам и сразу
превращает нас в своих друзей.
Из чудес чудеснейшее это:
зал живет единою душей,
озаряясь тем незримым светом,
что идет от скрипки небольшой.

  Бердянская русалочка
Русалочка выходит из воды,
держа кораблик крохотный в руках.
И пена с невесомостью мечты
качается на медленных волнах.
Какой легенды воплощенье ты?
Об этом остается лишь гадать,
твои немного детские черты
с тобой свиданью нашему под стать.
Я к морю шла как к памяти своей,
прозрачной и соленой, и года
теряли тяжесть серых скучных дней,
ее в песок упрятала вода.
1979


Весь день я занята собой,
какое скучное занятье,
но все же надо разобраться,
что за продукт такой, любовь.
Им не насытится вполне,
какую бы не принял дозу,
и всю поэзию, и прозу
любовь творила в тишине.
Мне без нее не жить и дня,
лишь ей одной, пожалуй, верю,
ведь я без этого доверья
мертва, бездушна, холодна.
Любовь, любви, люблю, любить
могу я без конца твердить.
6 декабря 1979


Я о стилях спора не веду:
ямб, хорей, какая это скука.
В дебрях поэтической науки
пусть блуждают те, кто славы ждут.
Я опять прикована к столу
болью и любовью. Эти чувства
очень давний двигатель искусства,
вечный. Я себе его беру!
9 декабря 1979


Зима порой печальна очень,
когда ни печи ни свечи -
не можешь, даже если хочешь,
помочь блуждающим в ночи.
И снова Снежной Королевой
январь пугает сквозь стекло.
Я покажу язык ей смело,
ведь в комнате моей тепло.
10 января 1980


Опять мараю лист бумаги,
хоть жаль ее мне от души.
Сонеты, оды, танки, саги
рука моя раздать спешит.
Тебе мои стихи не внове,
великой глупости дневник.
Надеюсь, что твое здоровье
зависит вовсе не от них.
12 января 1980


Вернувшись на круги своя,
бессмысленно тиранить память.
Ей ни прибавить, ни убавить
и не наполнить бытия.
И в пустоте как в пустоте,
уже почти не различимый,
тот, кто недавно слыл любимым,
мной ставится в ряды утех
минутных, нужных лишь в одном:
чтоб боль присыпать серым пеплом
и напоить желанье терпким,
но вкус теряющим вином.
13 января 1980


Весна предъявит вдруг свои права,
она с любовью где-то по соседству,
и хороши тогда любые средства,
чтоб сблизить их уже не на словах.
Мой звездный час, как час любой короток,
но говорю спасибо я судьбе,
а за одно, немного, и себе
за то, что в этот час со мной был кто-то.
Приятно очень снова зеленеть,
пускать хоть без корней, но, все ж, побеги.
Как хочется, чтоб будущие беды,
былую радость не смогли б стереть.
10 мая 1980


Тебя, такого слабого,
любить мне просто совестно,
но ничего не сделаешь,
такая уж судьба:
куда уйдешь, когда к тебе
и зимами и веснами
из прошлого прикована.
Обманывать себя
не очень-то умею я.
И все иное-прочее
любовью называть теперь
уже не стану я,
но я живая все-таки
и нежности мне хочется,
пусть у других украденной
(она ведь не твоя).
12 декабря 1980


Пора. Мой бриг “Судьба“ уж прибыл в порт,
куда мне плыть - пока еще не знаю,
возможно, я опять не угадаю
тот путь, что в гавань “Счастье“ приведет.
А есть ли это место? Где ответ?
Неведомо. Ищу его на совесть,
об остальном не очень беспокоясь:
не важен мне источник - был бы свет.
7 января 1981


Моя любовь - недорогой подарок,
а, впрочем, кто об этом может знать:
зависит от того, кому подарен,
цена подарка - значит, будем ждать.
7 января 1981


И все-таки, он позвонил.
К чему бы это.
Надеюсь, что достанет сил
мне ждать ответа,
события не торопя, как я привыкла.
А ты? Ты снился мне опять.
Зачем? Привычка.
12 января 1981


В меня мальчишка запустил снежком.
Казалось бы, какая в этом радость,
а я иду и глупо улыбаюсь,
а я иду и думаю о том,
что пусть дороги в детство мне и нет,
оно меня, по дружбе, не забыло,
и, зная, что его не разлюбила,
с мальчишкой посылает мне привет.
Спасибо за ошибку, мальчуган,
она сейчас мне истины дороже.
Хоть знаю я, обманывать негоже,
но сумерки покрыли мой обман.
13 января 1981


Себе позволить я хочу,
вновь ощутить тебя всем телом,
твоею стать легко и смело,
прижавшись к твоему плечу.
И, твой, темнеющий вдруг взгляд,
меня желаньем наполняет,
и мне так много обещает,
что сам ты этому не рад.
Мне ошибаться тяжело,
но даже если ты ошибка,
любую истину с улыбкой
отдам за рук твоих тепло.
13 февраля 1981


Ты был всего лишь отраженным светом,
вчера ты погасил и этот свет.
Живи, как можешь, только мне об этом
знать что-нибудь желанья, вовсе, нет.
Надеюсь, на меня ты не в обиде.
Пусть будет жизнь твоя проста, легка.
Не знаю я, кого во мне ты видел,
но ты - не Он. Увы, мой друг, пока.
15 февраля 1981


Мне ничего сейчас не мило,
и так же, знаю, будет завтра,
но счастье не удержишь силой:
его уход - моя утрата.
Случайность кончилась случайно,
и это к лучшему, конечно.
“Привет“, - скажу, пожмешь плечами,
и улыбнешься, чуть небрежно.
23 февраля 1981