В ночном троллейбусе (поэма)

Городская лирика / Читателей: 32

Инфо

Светлой памяти моего друга
      Рината Селимова посвящается...

Царство снегов и метели.
Зимы белоснежный шатёр.
Кому-то снятся капели
И летний походный костёр.

Полночная вязкая известь.
Кроссворд отдалённых звёзд.
Луна - хрустальная призма.
Как белый медведь - мороз.

Впадает в дремоту город.
На страже тиши - фонари.
Холод, пронзающий холод
Как будто велит: “Замри!“

Троллейбус полночный сонный,
Уныло разинувший пасть
Чуть-чуть постоял. Со стоном
Качнулся, и, чтоб не упасть,

В каком-то последнем усильи
Так жалобно вдруг заскулил.
Сквозь вихрь белоснежной пыли
Он, фыркая, в темень поплыл.

Не так чтобы много народу,
Но место одно всего
В салоне было свободно -
И плюхнулся я в него.

Устал я в тот день изрядно.
А рядом парнишка сидел.
И было просто досадно -
Он явно трепаться хотел.

Заткнуть, что ли, пальцами уши?..
С тоскою в окошко гляжу...
Но парень сказал: - Послушай!
Послушай, чего расскажу...

Был беспросветно-угрюмый,
К тому же, слегка «перебрал».
Но вовсе дурить не думал
И вот что он мне рассказал...

Наташа

-А был ли ты в Пушкинском парке
В разгар дискотечных драм?
Что, не был? Да ладно!.. А жалко...
Такое творится там!

Представь, сумасшедше и звонко
В ушах пульсирует рок.
Толпища... ребята... девчонки...
Народу... не дай-то бог!

Ну, или ещё... Представляешь!
Медляк... темнота вокруг...
И ты к ней идёшь... приглашаешь...
Она одна, без подруг...

Тебе-то ведь, впрочем, известен
Подобным минутам счёт?
Бывал же и ты с кем-то вместе
Не в «Лире» (у нас очень тесно),
Так где-нибудь там ещё…

Такое, поверишь ли, было,
Наверное, в первый раз.
«Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас».

Я был в непонятной мне власти
Щемящих по-странному чувств.
Одно понимал лишь - что счастье,
За коим так долго мчусь,

Вот так - непривычно и близко -
Хочешь, коснёшься рукой.
А тут ещё эта записка:
«Проводишь меня домой?»

Смотри, вот она... Сохранилась...
Ах, чёрт... в голове дурман...
Прости меня, ну, сделай милость.
Я нынче мертвецки пьян.

- А дальше что было? - Волнуюсь
(И сон снялО, как рукой).
-Хм... «дальше»!.. Что так, интригует?
Да ладно уж, бог с тобой.

А дальше-то были прогулки,
Блеклая в клёнах листва,
Проспекты, дворы, переулки
И ласковые слова.

Потом была поздняя осень -
Слякоть типичных разлук.
«Прости, занятА я, ну очень.
Сегодня никак». И вдруг...

Не знаю, какая же сила
Внушила следить за ней.
А я, знаешь, слепо и мило
Ей доверял столько дней!

Мой друг – интуит с талантом.
Он сразу сказал: «Порви.
Ты стал запасным вариантом.
Так не бывает в любви!»

Откуда узнал он, что в сквере
Ждал её вечером  т о т?..
А я до последнего верил -
Наташка же не соврёт…


Но, словно вчера было, Сашка
Шепнул мне: «Смотри, Вадим!»
Я сам всё увидел: Наташка
Там целовалась с другим!

И это моя недотрога!..
М-да.. много можно стерпеть...
«Пошли, - я сказал, - ради бога.
Не на что, в общем, смотреть!..»

С тех пор я, внимая совету,
Что чувства – словно дурман
(Где верность, любовь? Да их нету!
Их нету – и всё обман!),

Стал посетителем бара
С пошлым названьем «Мечта»
(Народ там прозвал меня «Старый»),
Узнал другие места.

Полнейший отпад – в «Силуэте»;
Толпа не по-детски жжёт.
Там всякое - от «Heavy Metal»
До твиста у них идёт.

И висли девчонки на шее,
Вводимые нами в транс.
Мы «Break» танцевать так умеем,
Как, скажем, Болконский - вальс.

Знакомил, как правило, Сашка.
Подружек было полно.
И стал забывать я Наташку.
Всё было давным-давно...

Таня

Он волосы долго ерошил
То морщился, то вздыхал,
Как будто мыслей непрошеных
Поток во тьму отгонял.

- Да-да, я теперь вспоминаю...
Шура - пижон вообще.
Он так выходил из трамвая,
Как если б то был «Porsche».

Он просто стреляет глазами,
Вразвалку себе идёт.
Девчонки слетаются сами
Как пчёлы к нему на мёд.

Я ждал его вечно и всюду -
Ведь победителей ждут!..
А тот вечер я не забуду…
Смотрю: наконец-то… идут.

В тот вечер зимою раннею
Я был угрюм, нелюдим…
Сказал он: «Знакомься с Татьяной!..
Татьяна, это Вадим».

Понравилась. Молчаливая.
Шестнадцати лет всего.
Не так, чтобы очень красивая,
Но, в общем-то, ничего.

Как будто знакомство и встреча, -
Всё под единый стандарт.
И вечер был, как каждый вечер -
Мельканье огней и пар.

Но что-то тогда шевельнулось...
Такие вот, брат, дела.
Наверное, знаешь ли, юность
Ещё не совсем прошла.

Мы вышли из праздника в темень.
Вот также метель мела.
Шутить я пытался всё время,
Только б она не ушла…

Он вдруг замолчал.
– Ну и что же?
Она не ушла?
- Сейчас...
Меня оживил и встревожил
Сердечный его рассказ.

Прошло с пол минуты. - Ты знаешь, -
Промолвил он наконец. -
Сейчас я безумно страдаю!
Я вёл себя, как малец!

Хотя, поначалу казалось,
Что всё иначе пойдёт…
Ты знаешь… мы так целовались –
Любой роман отдохнёт.

Потом - Новый год был и свечи.
И мы вдвоём. Тишина…
Так помню я Танины плечи
И первую ночь без сна...

Меня опьянил запах хвои
И взгляд, что нежней всех слов...
Со мной что-то стало такое...
Может быть, это любовь?..

Да, пьян я. Но ты не подумай,
Что стал я таким давно,
Что сделали вечно угрюмым
Меня табак и вино.

Что смысл своей жизни я вижу
В сплошных ночных тусняках,
Что вечно на всех я обижен
И всё критикую в прах.

---------------------------

А я ведь в болотной тине
Два года, как чёрт, пахал.
И, может, там, на чужбине
О лучшей жизни мечтал.

Смотри, - показал он руку,
Точнее, подобье руки. –
Так вот шутили от скуки
В части у нас “старики“.

Что, тошно глядеть? неловко?
Всё в прошлом. Была б печаль!
Я ставил под пресс заготовку -
И кто-то нажал педаль...

Придвинься чуток поближе, -
И голос слегка задрожал. -
Вот здесь, на горле... Ты видишь?
- Что это?
- След ножа.

Да-а... Тоже было когда-то...
Чего уж теперь вспоминать?
Паршиво служить солдату,
Способному размышлять!

Хоть я человек негордый,
Сказать я тебе хочу,
Что если мне плюнут в морду,
Я тоже не промолчу!

Скажи, кто стерпеть захочет,
Если какая-то мразь
Стирать заставляет ночью
Носки и прочую грязь?

Если бьют человека -
Вдесятером одного,
А старшина, как калека,
Рядом стоит (ну, потеха!),
Не видя вокруг ничего?!

Я дрался, от боли страдая,
Пощады не ждал и не знал.
Но никогда негодяем,
Таким, как они, не стал!

Я думал, примутся меры
Попозже чуть-чуть, а там...
Но меры одни - офицеры
Всё сводки читали нам,

Что где-то убили кого-то
И кто-то сбежал ещё...
У нас - образцовая рота
И в части - всё хорошо!

То время окутано далью
И памятью, страшно живой...
Ты где служил?
- В Забайкалье…
А ты?
- А я - под Москвой...

Когда мы наденем мундиры
На наших с тобой детей,
Быть может, среди командиров
Побольше станет людей!..

-----------------------------

Ну ладно, что было, то было.
Другие мысли сейчас -
«Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас…»

- А Сашка... он друг?
– А что Сашка?
Да он ничего, вполне.
Но, знаешь ли, эти замашки
Не очень нравятся мне…

Да дело не в нём! Понимаешь,
Бывает и так, и сяк.
Случилась, как часто бывает,
Ссора – какой-то пустяк.

И из-за чего – уж не помню.
Подумалось как-то тут:
Всегда уступать ей – чего мне?
Я должен быть очень крут!

Пошли мы однажды в “Лиру“.
Я был «под шафе». И вдруг
Приспичило мне клеить Иру -
Одну из бывших подруг.

Когда же закончилась песня
И мягко зажёгся свет,
Я быстро обшарил местность,
Но Тани простыл и след.

Звонил я ей целыми днями,
Из дома не выходя.
«Что будет, что станется с нами?» -
Подумалось погодя.

Татьяна упорно молчала,
А я продолжал звонить.
Да я в ней души ведь не чаю!
Так долго не может быть…

Да нет, получается, может…
Всё делаю невпопад…
Письмо написал я ей тоже.
И тот же был результат…

И всё… И, хоть как ни старайся,
Судьба не в твоих руках...
Но ты только не ужасайся -
Письмо у меня в стихах...

Его письмо

“Прыгают строчки робкие,
Ложатся наискосок.
Конечно, ты можешь выбросить
Ненужный тебе листок.

Ты вправе, наверное, сделать так.
Но подожди, посмотри,
Как тихо во мраке полночи
Качаются фонари,

Как точки хрустально-снежные
Царапаются в стекло,
Как двери подъездов хлопают,
Как улицы замело.

А знаешь, о чём я думаю?
Я лишь вчера осознал,
Как здорово сделаться призраком,
Пройти Ярославов Вал,

Пройти под аркой заснеженных,
Но всё ж Золотых Ворот,
Потом спуститься Андреевским
В район Подола… И вот

Где ветер гудит заворожено,
Днепровские льды бередя,
Нечаянно и непрошено,
Я мог бы встретить тебя…

А что, если в мире сумрачном,
Где синий снег и луна,
Растерянно и задумчиво
Ты тоже бродишь одна?..

Я стал потихоньку бродяжничать.
Но память - сильная вещь.
И в душу мою истерзанную
Она вцепилась, как клещ.

И это с тобой лишь связано -
И боль, и явь, и мечты...
И мне никуда не спрятаться
От жизни, в которой ты!..

Прыгают строчки робкие,
Ложатся наискосок...
Конечно, ты можешь выбросить
Ненужный тебе листок.

Февральская зАвороть кружится,
Молчит ледяная мгла.
Не верю, что всё – лишь к лучшему! –
Мне лучше, чтоб ты была…“
---------------------------------------------------

Вздохнул он: - Вот так бывает.
Четыре недели прошло.
Она мне не отвечает,
А я где-то пью. Не смешно...

Что всё это может значить?
Я жил, никого не кляня.
Я верю в свою удачу -
Удача не верит в меня!

Одно только точно знаю:
Уходят куда-то года.
Того, что сейчас теряю,
Не будет уже никогда.

Такое  было и раньше -
Терзало, мучило, жгло...
Но как-то всё преходяще -
Пришло... отгорело... ушло...

По-моему, мы у цели.
Приехали, правда... ну вот...
Двадцать минут пролетели?
А то, может быть, целый год?

Открылись двери лениво.
Мы вышли. Светился вокзал.
И ветер дрожал пугливо,
И радостно снег целовал.

Ласкал он глаза и губы,
Горячих касался он щёк.
И спутник мой, внешне грубый,
Вдруг улыбнулся. Сквозь зубы:
- Гляди-ка, как хорошо!

Потом, помолчав немного:
- Что думаешь, как же мне быть?
Одна у меня тревога -
Мне так трудно Таню забыть!

И только тогда впервые,
Ему заглянул я в глаза,
Печальные и большие…
Ну что ты тут можешь сказать?

Какой дать совет? Вернуться?
Не шариться по кабакам?
Стать мужиком и встряхнуться?
Но сам-то он, что же он сам?!

Но, видно, всё подытожив,
Прочёл мои мысли почти:
- Думаешь, это поможет?
И думаешь, Таня простит?

- Я думаю, да... Сонливо
Из темени выполз трамвай.
- Ну всё, это мой.
- Счастливо!..
Он руку мне стиснул: - Давай!..

* * *

Я шёл сквозь студёную вьюгу
И думал о тех двоих.
Найдут они снова друг друга,
Получится ли у них?..

Пурга безнадёжно-занудна.
Продрог я в морозной мгле,
Но радость, что вскоре прибуду
Домой, где чай на столе

Меня теребит, подгоняет.
В озябших окнах темно…
А память опять возвращает
В увиденное кино.

Оно будоражит мне душу.
Я словно опять сажусь
И вновь слышу голос: «Послушай!
Послушай, чего скажу!»

И фраза есенинской были
Во мне ожила сейчас:
«Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас».

Теперь позади эта встреча.
Закована в лёд река.
Что сейчас? Ночь? Или вечер? -
Ни всплеска, ни огонька...

Лишь где-то вдали, еле-еле,
Трамвай в тиши зазвонил.
Бескрайнее царство метели.
Лёгонький скрип перил...