Диалоги с О. М.

Читателей: 55

Инфо

Есть у меня в Череповце новый приятель.
То есть тот, кому позволяю ругать меня.
Он умеет в нелицеприятное.
В оплеушистое, но не матерное.
Хватит, говорит, скользить по староразмерной глади,
Как по бывшему Калининскому растекаются бляди.

Нажми на газ так,
чтоб вдавиться в кресло,
Заворачивай резко,
Чтобы шины до стали стирались.
Ямбы устали, хореи достали
И дактили - экспонаты палеонтологического музея,
Истлевшие птеродактили.
И рифмы состарились.
В стихах должен жить
Неуют, а иначе они нежить,
Рассвет должен глаза мозжить,
А у тебя - брезжит.

Сорвись с якорей,  в порту приписки прокиснешь.
Густое вино новой поэзии
без жалости рвёт старые мехи,
Застыла парковой тумбой, крутишь тумблер,
Злишься: в прорези частот, в прорехи эфира назойливо лезут
радиопомехи.
А это и есть поэзия. А ты трусливая неумеха.

Вслушайся, Мариш: за окном  трухлявой традиции
Улица звонкоязыкая звуком стартёра проносится,
Хватит в раздумьях тереть переносицу,
как медведи из песенки ось земную.
Вспомни, как было на вписке, по времени далеко, близко по смыслу!
А ты, как на выписке
из стационара:
То ли подлечили, то ли искалечили.
Да они бы плюнули в тебя при встрече!
Всё в тебе чинно и по линеечке.
Очнись! Пиши так,
чтоб в стихе был похмельный бардак,
Стекло истекало битое
новым битом.
Жила с ударником - держи ритм!
Вот думаю: сама знаешь? Сказать ли?
Можно и на слабую долю. На сильную необязательно.
Хватит по касательной - не задеваешь.
Не в те слова одеваешь
Обнажённые обожжённые смыслы.
Не струйка ментоловая  нужна, а толуоловая, дым коромыслом!

Мне хочется не покоиться в плавной волне твоих раздумий,
птичьих садов и полнолуний,
отплёвывая соль тягучую,
А положиться на случай,
Флагом с черепом и костями
к ветру сорваться.

А я ему: буду стараться.
Да где мне взять свежей крови,
Незастоявшейся лимфы,
Чтобы закладывать рифы
и виражи,
переколотив витражи,
И взбираться всё выше,
Туда, где стихи дышат?
Что мне пыхнуть, чтобы вспыхнуть?