Защитница-3

Лирика / Рассказ / Читателей: 33

Инфо

Глава 3

Рогнеда снизила скорость, чтобы подольше полюбоваться осенними березовыми рощицами вдоль шоссе, а потом и вовсе припарковала “Мыша“ на обочине. Ей хотелось вдохнуть запахи  осеннего леса. “Мышом“ она называла свой внедорожник из-за серебристо-серого цвета и прекрасную мобильность. Звание “откормленный Мышь“ машина получала после заправки полного бака. Рогнеда вообще любила давать имена неодушевлённым предметам. Ноутбук у неё был - “Бука-капризуля“: “А ну-ка, Бука! Бука-капризуля!“ К слову сказать, “Бука“ капризулей никогда не был. Рогнеда и сама понимала несправедливость такого прозвища, но оно так шло этому изящному чуду техники...

Поднявшись на пригорок к берёзкам, она увидела схваченный заморозками старый подберёзовик. “Ну, вот и твоё время отошло,“- подумалось ей с печалью о грибе, как будто он был живой.  Воспоминания отнесли её к встрече с первым  мужем.

Евгений был хорошим парнем, геологом, но не романтиком. Странно для этой профессии, но он был носитель рачительности и здравого смысла. Любил упорядоченность и покой. Ухаживал он за ней со всеми положенными атрибутами, покупал цветы, водил в кино и во времена тотального дефицита добывал откуда-то любимый зефир в шоколаде и спелые гранаты. Он ей нравился. И эту, почти детскую симпатию, она простодушно приняла за любовь.  Когда Женя сделал ей предложение, охотно его приняла, совершенно не осознавая сути и смысла брака. Да и какое там могло быть осознавание в девятнадцать лет - одно наивное представление, что всё у них будет так, как у родителей.

Основное, что она старалась делать в браке, помимо домашних забот, конечно, - ни в коем случае не допускать скандалов. Если случались противоположные мнения, то Рогнеда уступала ещё при появлении самых первых ноток недовольства. Некоторые “компромиссы“ давались ей с колоссальным трудом, она буквально душила себя внутри. Делала она это ещё и потому, что видела: Женя - единственный мамин сын, не мог, не умел отступать и соглашаться. Всякая уступка делалась им с таким страданием, что она давно поняла, что легче уступать самой.

Но снаружи всё выглядело прилично, спокойно, разумно. Все говорили, какая у них удачная семья при том, что они давно стали жить как будто параллельно. У него были свои интересы, работа, друзья, а у неё - свои. Так прошло десять лет, пока как-то в один момент она поняла, что живёт совершенно пустой жизнью, живёт без самой себя. И эта мысль так пронзила всё её существо. Да как же можно жить без самого главного, и жизнь ли это?

Она пыталась не раз поговорить об этом с мужем. Но в ответ слышала: “Выкинь из головы всю эту блажь.  Какие там поиски смысла? Дом - полная чаша. Всё хорошо“. А потом она узнала, что у Жени давно есть любовница, красивая, статная женщина с властным характером.  Какое-то время она пыталась жить и с этим, но эта всеобъемлющая пустота вырастала до такой величины, что однажды днём она объявила о расставании, собрала вещи и ушла жить к подруге. Это было как гром среди ясного неба для Жени, который так ничего и не понял. Очень быстро его женила на себе та самая любовница, которая всё за всех сама решала. Поскольку она это делала в соответствии со взглядами мужа, то он охотно предоставил ей позицию кормчего а сам погрузился в работу, время от времени имея на стороне неприхотливых любовниц.

Цепь воспоминаний оборвала красная “Феррари“, резко затормозившая рядом с её внедорожником. Из неё вышел Марк Коган, известный адвокат, щёголь и ловелас, её коллега. “Видимо, по номерам опознал, - подумала она, недовольно поморщившись от неизбежной встречи. Он уже махал внизу  приветливо рукой и, направлялся прямиком к ней.
- Рогнеда Сергеевна! Вот Вы где, голубушка!

Марк имел три страсти в жизни: к итальянской одежде, к машинам и к женщинам. Это было известно всем и делало его объектом беззлобных шуток, на которые он охотно отвечал, нередко зло, но всегда остроумно. Дела он часто брал не столько денежные, сколько громкие, но, в конечном итоге, всё равно не оставался внакладе, козыряя время от времени фразой: “Сначала адвокат работает на имя, а потом - имя на адвоката“.

Пошарив взглядом по округе и разочарованно убедившись, что Рогнеда была одна, не меняя радостно-доброжелательной интонации, защебетал: “Ну, что, голубушка, одна на рыбалку ездили? Нехорошо, нехорошо, душа моя. Где это видано, чтобы такая шикарная женщина одна и на рыбалку! Для этого нужен кавалер. Непременно нужен кавалер! Ну, похвалитесь уловом, душа моя. Небось снова полным полна коробушка?“.

- Ну, какие нынче кавалеры, Марк Иосифович. Шутить изволите, - Рогнеда протянула руку для поцелуя, зная непререкаемую манеру Марка Иосифовича целовать женские ручки из любого положения и в любых обстоятельствах. Однажды она при встрече засунула руки в карманы жакета, но упрямый ловелас ловким приёмом извлёк её правую руку из кармана и всё равно поцеловал.


Секретарь коллегии, видавшая виды, Марьиванна однажды по поводу этой странной манеры однажды сказала: “Он наверное руку-то сразу нюхает и по запаху энергетику определяет“. Хотя адвокаты – люди образованные, но сразу ей почему-то поверили. Может быть, потому, что нос у Марка Иосифовича, действительно, был выдающихся размеров? После этого неожиданного предположения множество дам норовили руку для поцелуя под любым предлогом не давать, но это слабо помогало при решительном напоре известного любителя женского пола. Но Марьиванне всё же удалось отвадить носатого ловкача. При приближении Марка Иосифовича она стала прыскать на него дешёвой туалетной водой, от которой тот морщился и многократно чихал. После пяти таких процедур к столу Марьиванны он приближаться опасался, и проблема поцелуев исчезла сама собой.

(Продолжение следует)