Макинтош

 

Читателей: 5

Инфо

Квазимистическое сочинение в частях, в отрывках и обрывках.

В день шестидесятилетия, отложенного на три года, А.А. Новосельцева провожали на пенсию. Проводы получались торжественными и почему-то обнадеживающими.

Лично сам, всеофисно любимый руководитель, М.Е. Бободобчинский держал напутственную речь: “ Уважаемые коллеги! Сегодня мы понесли невосполнимую утрату, наши ряды покинул самый ценный член коллектива, неутомимый труженик, наша надежда и опора на светлое будущее,- тут оратор протер платочком, вспотевший от неимоверного умственного усилия, лоб,- “Э... Но мы говорим ему “Будь покоен, дорогой друг, твое дело в надежных руках!“. И в подтверждение своих обещаний сообщаю, что уже завтра на месте мемориального рабочего стола поко..хм!... (еще один взмах платочка) провожаемого будет установлен копировальный аппарат “Macintosh“, “Canon“ его раздери!! - как всегда удачно пошутил разгорячившийся шеф.

Тут поднялся такой радостный гвалт, что сразу стало понятно, у отдела учета эффективности полутяжелой промышленности главной целью была компьютерная механизация напряженного трудового участка, который самоотверженно прикрывал собой провожаемый на заслуженный отдых А.А. Все дружно зааплодировали, довольному произведенным эффектом, Бободобчинскому, весело кивали улыбающимися лицами, а молодые специалисты Тяпкин и Ляпкина в общей суматохе успели несколько раз обняться и даже запечатлеть совсем не ритуальные поцелуи.

А.А. сидел на своем привычном месте и с виноватой улыбкой глядел на всеобщее ликование, в голове его тосковала мысль о том, что с утра в суматохе он забыл захватить зонт, а его старенький плащ “а ля Коломбо“ давным-давно требует списания на засушливый теплый берег. Он вертел в руках свой любимый “Parker“...

“...  Новосельцев только что подписал договор на издание своего очередного романа “Инкогнито из Тель-Авива или Вечный Аудитор“.
Сделал он это, по давно укоренившейся привычке, своим счастливым
“Parker“, подаренным ему женой Анютой на тридцатилетие. Новосельцев вкусно и с удовольствием потянулся всем телом, представляя, как они завтра сбегут с женой от назойливых поздравлений с юбилеем, на днях ему должно исполниться шестьдесят лет, и отправятся вдвоем куда-нибудь в глубинку, где их никто не знает. Эту традицию они завели, получив гонорар за его дебютный рассказ “Макинтош“, напечатанный в журнале “Веселый статистик“. В тот раз они поехали в гоголевскую Диканьку на праздник “Песни сиреневой рощи“. И слушая как “Несе Галя воду“, вдыхали аромат цветущей сирени, гуляли под вековыми дубами, пили парное молоко и ели галушки со сметаной...“

... тот самый “Parker“, который подарила А.А. на тридцатилетие его жена Анна со словами “для резолюций и стихов“. А уже через полгода ушла от него к П.Т. Бурдукову, вечному замзаву отдела внутренней переписки департамента внешних сношений. Застарелая боль привычно коснулась сердца А. А.

Но тут новый всплеск шумного веселья отвлек его от грустных переживаний. Все сгрудились возле стола с напитками и закусками и , наполнив стаканчики и тарелочки, наперебой желали ему здоровья и всяческих успехов в рыбацко-дачных марафонах. А.А. улыбался им в ответ и, проклиная язву,вспомнил как пару дней назад они прикидывали меню сегодняшнего фуршета с буфетчицей Таней, прозванной “Танчиком“ за немалый объем, громоподобный голос и напористость...

“... Татьяна Антоновна Новосельцева сидела перед зеркалом и, глядя  на отраженное в нем моложавое и привлекательное лицо, умелыми мазками макияжа подчеркивала красоту.
В это самое время А.А.Новосельцев расхаживал по комнате и зачитывал ей названия и описания блюд из меню ресторана неспешного питания “Мак и Энтоша“, в котором они собирались заказать банкет по поводу его А.А.Новосельцева шестидесятилетия. Заведение порекомендовал им Бободобчинский, первый заместитель, услужливый до подобострастия .
“Вот послушай! Апперетив - прочитал, сглатывая слюну, А.А.Новосельцев- самовозгорающаяся синим пламенем настойка “Широка страна моя родная“ , купажированная из самогонных сливок всех одинадцати часовых поясов страны. Или салат “Оливо-е“- продолжал он читать- это вареные страусиные яйца под майонезом в попурри из фрикассированных среднеруских огурцов, южных кабачков, колумбизированных эквадорских бананов и, страшно сказать, мирзачульских дынь. А на первое можно взять борщ из щей посуточных с наваленным на дно вяленым мясом девятилетней выдержки. На второе предлагают мясо по-французски с биточками от шефа Давидоффа из вырезки тяглового скота отбитого у Наполеона. Запьем эту красоту газированным прохладительным напитком “Компот от кунака Ашота с кинзой, огурцом, лаймом и яблоком, сокращено Кока-Коля. Добавим сырную тарелочку с говорящим названием “Дары Малайзии“...“
(Тут я открою скобочки , а также уши, рот и глаза, чтобы услышать проголодавшегося читателя, брызгающего от возмущения потекшими слюнками, и ответить, что автор и сам не позавтракамвши, пропустил обед, а до ужина как до Луны. На одной галере гребем, дорогой товарищ!)

... А.А., преодолев робость и смущение, попытался лет двадцать назад пригласить буфетчицу Татьяну, стройную миловидную блондинку, в театр, но ее прельстили усы и анекдоты отставного майора Ноздрева, руководившего то ли пожарной опасностью, то ли противопожарной безопасностью подведомственного здания.

А тем временем последняя хлебо-колбасная парочка покинула ложе тарелочки, последнее канапе освободили от плена шпажки-креста, выпиты последние капли лимонада и его более градусно-статусных собратьев, и народ, наскоро попрощавшись, засобирался по домам.

Вскоре офис опустел и наступила тишина привычная А.А., он всегда покидал офис последним. Вот и сейчас, окинув прощальным взглядом опустевшее помещение, он поплелся к выходу, оттягивая момент встречи с холодным дождем. Подойдя к вешалке, А.А. с удивлением обнаружил отсутствие своего старенького плаща, а вместо него висел новенький блестящий оранжевый макинтош. Изумленный А. А. пытался вспомнить , кому могла принадлежать эта чудесная обнова, и понял, что ни у кого из его уже бывших сослуживцев такого не было. Еще некоторое время он постоял в раздумье, а потом  подошел к вешалке решительно  накинул макинтош и вышел вон...

“... маленький мальчик весело топал по лужам в оранжевых ботиках, поднимая тучу брызг, а его мама в притворном испуге ласково пеняла ему за баловство.
Влюбленная парочка летела на всех парусах под оранжевым плащом, опаздывая на киносеанс.
Высокий молодой мужчина неспешно-торопливо шел широким шагом домой к своим любимым девочкам, которые с нетерпением ждали своего мужа и отца. В авоське у него оранжевым теплом горели купленные апельсины.
А немолодой мужчина в оранжевом макинтоше при встрече с ними дружелюбно улыбался, и его блаженная улыбка освещала его счастливое лицо мокрое от слез и дождя. И до поздней ночи его видели то в одном, то в другом районе города...“

(Пытливый, а главное, терпеливый читатель в праве спросить, доколе ему придется терпеть эти многозначительные многоточия. И автор отвечает ему и всем остальным, что здесь ставит точку и закрывает скобки, прощаясь со своим счастливым героем.)