Рождённый ползать

Пародии / Читателей: 14

Инфо

Алёша Пешков учился в школе совсем немного.
И принят не был в учебном плане наук природных цикл при царизме.
Да, только словом, единым словом, народным словом, церковным словом учился Пешков.
То с босяками, то с бурлаками, то с мясниками и скорняками, короче, в людях, с котомкой, с палкой, с лубочной книжкой в котомке этой учился Пешков, Лексей Максимыч.
И потому он не знал, наверно, какие чудо-метаморфозы претерпевают земные твари, рождаясь ползать.
Порхает бабочка по цветочкам, но в небе бабочек не рождает.
У ней, конечно же, всё ab ovo, но из яйца ее вылезает ползучий цех по переработке зеленой массы в соединенья слегка другие, хитин, к примеру, жиры с белками.
Грызет ли гусеница листочек, внедряется ль в тело и кости яблок, она не знает ни сном ни духом, что если выживет в битве жизни – взлетит в итоге!
Иные гусеницы умеют на нитке шелка, как на канате, висеть-качаться, чем не полет-то? Да нет, пожалуй.
Вот станет взрослой – и залетает, куда захочет и без страховки, высОко в небе, пускай недолго, как гордый Сокол, безумству храбрых.
Вот жук летает, он жесткокрылый. А где жучата, меня спросите? В земле глубоко. Четыре года от корня к корню переползают, не зная света, не то что неба.
А вот ручейник как мотылечек порхает, серый, над тихой речкой, его где дети?
По дну речному, как будто палки, ползут личинки в броне песчаной, чуть что в свой домик скрываясь быстро, вот где ручейник.
Вот стрекоза – где ее личинка? Она вот, правда, умеет плавать, умеет ползать шестью ногами, но не летает.
Преобразившись, крылом сверкая, как вертолетик, она зависнет высоко в небе иль устремится вслед за добычей, как Сокол хищный.
Вот муравей, что, согласно басне, бедняжку выгнал плясать на холод – летает тоже, хотя не каждый - лишь муравьиные те счастливцы, которым выпала доля крыльев, любви и странствий.
Вот человек, даже ползать который начал в полгода где-то, а до того лишь смотрел глазами, махал руками.
А вот теперь в вертолет забрался, его придумал Сикорский Игорь, и Леонардо да Винчи тоже, летать мечтавший.
Хоть и с опаской, в салон забрался, и полетит он, и приземлится, возможно, мягко.
Но деградации есть примеры, о них пишите, поэты, смело! Они наглядны, и так отменно антропоморфны!
Как много в море личинок дивных, подвижных, ловких – найдут местечко, осядут прочно, построят домик, теперь от камня не отличишь их, коль не зоолог.
Я перечислить не в силах даже все типы, в коих садится взрослый и строит домик, ни хвост не нужен, ни мозг не нужен.
В стихах не в силах, но на уроке, коль захотите, я всех припомню, до перемены прочту их список до середины.
Короче, нефиг быть фаталистом, детерминистом, размер нарушу – редукционистом! Рожден ты ползать, но неизвестно, что будет дальше, мир нелинеен.
Алёша Пешков, рожден для грязи, труда тупого, на праздник водки, а вот поди ж ты.
Не дожидаясь переворота, он сам собою преобразился – Максим он Горький, рожден для славы, на «ты» с тираном.
Безумство храбрых поёт романтик, пускай он умер.
Но кто, скажите, cпоёт потомству познанья сладость, научный поиск, цитат корректность?
А надо, надо!...