Ключ (ретродетектив) гл. 5-6

Рассказ / Читателей: 21

Инфо

Глава 5

В то время как следователь с криминалистом изучали газон под балконом, генерал решил поговорить с супругой. Её поведение во время дактилоскопии его очень удивило. Зайдя в спальню, он нашёл Анну Прокофьевну задумчиво сидящей в кресле.
– Так, матушка, я, в отличии от следователя, тебя прекрасно знаю. Врать ты не умеешь: краснеешь, как барышня. Рассказывай всё, как на духу!
Анна Прокофьевна, прижав руки к груди, подняла на мужа, бывшие когда-то пронзительно голубыми, но ставшие сейчас блёклыми и мутными, глаза и с жаром начала говорить:
– Пётр! Поверь мне, я ничего плохого не сделала! Я всего лишь хотела взять свои деньги!  Николай божился, что начнёт новую жизнь, когда отдаст этот долг. Сказал, что на кону его честь. Как можно было бросить его в такой ситуации! Тем более, что после того, как ты не дал мне взять эти злосчастные пять тысяч, он сказал, что мы пожалеем об этом.  Поэтому на следующий день после твоего отъезда я приходила домой. Хотела забрать эту сумму из моих денег, но не нашла ключа. Очень рассердилась на тебя, Пётр. Решила, что ты взял его с собой, чтобы мне не попасть в сейф... – она закрыла глаза и покачала головой. – А сейчас обо мне Бог знает, что подумают! Ведь я попросила Матвея никому не говорить, что приходила. Мне просто не хотелось, чтобы ты узнал об этом. А сейчас полиция найдёт следы от моих рук и поймут, что я их обманывала. Какой позор! Что делать? Пётр?
Анна Прокофьевна закусила кончик платочка и горько заплакала. Генерал, сжав губы, засопел и до белизны костяшек сжал кулаки. Через пару секунд, овладев своей яростью, он шумно выдохнул и тяжело сел в соседнее кресло. Сложив руки на груди, долго задумчиво смотрел на жену, словно разглядывал картину в музее. Наконец отрывисто, бесстрастным голосом глухо произнёс:
– Думаю, ты достаточно наказана за обман. Твои слёзы тому подтверждение. За отпечатки пальцев можешь не волноваться: я сказал, что ты имела доступ к сейфу. Они ищут чужие следы, – генерал устало вздохнул и потёр лоб. – За сокрытие твоего возвращения мне придётся объясняться со следователем. Надеюсь, он поймёт, что это наше семейное дело. В противном случае придётся давать взятку, чтобы тебя не вызывали в суд. Поэтому я вынужден вновь просить тебя, Анна, одолжить мне денег на фабрику. Я не могу подвести товарища. Он уже начал закупать оборудование, рассчитывая на мои средства.  А их, как ты понимаешь, почти не осталось. Сейчас дело касается уже моей репутации.
Анна Прокофьевна вытерла платочком слёзы и безжизненным голосом сказала:
– Ах! Пётр! Делай, что хочешь. Но только ради Бога, помоги мне спасти Николеньку.
Пётр Ильич поднялся, постоял, глядя в окно, и решительно вышел из комнаты.
Анна Прокофьевна сидела и невидящими глазами смотрела на стену, увешанную фотографиями её дочерей и брата. Она думала о том, как быстро проходит жизнь и как ничего нельзя вернуть назад. Неожиданно ей в голову пришла мысль: «Как ловко Пётр повернул ситуацию в свою пользу». А другая мысль своей чудовищностью обожгла мозг: «А не подстроил ли он сам всё это, чтобы выманить у меня деньги на фабрику? Изобразил ограбление, оставив мои деньги, чтобы я их ему потом наверняка отдала. Обвинит сейчас во всём Николая... О, Господи! Ведь Пётр приятельствует со Штольцем, председателем окружного суда. О нет! Это не возможно! Он не посмеет...». Откинувшись на спинку кресла, опустошённая, она в изнеможении закрыла глаза.
А генерал Ельников, спустившись в гостиную, приказал горничной Дарье, стоявшей у окна и внимательно что-то высматривавшей, пригласить к нему следователя: он видел его в саду. Дарья от неожиданности вздрогнула и выронила поднос. Затем, быстро подняв его, сначала направилась на кухню, но потом опомнилась и побежала в сад.

Платон Поликарпович стоял под окном генеральского кабинета и разглядывал балкон, пытаясь понять, можно ли на него забраться снизу. Криминалист Сергей Вавилов, нагнувшись, ходил вокруг и внимательно осматривал землю.
– К сожалению, почва здесь плотно заросла травой, да к тому же сухая. Какие-либо следы мы вряд ли найдём, – разочарованно сказал Сергей, потирая уставшую поясницу. – Правда, есть тут в двух местах непонятные мне углубления. На следы от лестницы они не похожи: очень большое расстояние между вмятинами. Вполне может быть, конечно, что это садовник опирался на какую-нибудь палку, когда работал.
Платон Поликарпович неудовлетворённо вздохнул:
– Была у меня мысль, что злоумышленник как-то зацепился за балкон и через него попал в кабинет. Но если ему пришлось спешно ретироваться, то у него не было бы времени отцепить верёвку. Вопрос: если была верёвка, то зачем хозяин её убрал? Непонятно... Вопросы растут как снежный ком.
– Господин следователь! Господин следователь! Вас господин генерал просит к себе! – по тропинке бежала горничная и махала им рукой.
Гусев воспрял духом, предположив, что на на некоторые вопросы он сейчас получит ответы.
Пётр Ильич ждал их в гостиной, стоя у окна и, заложив руки за спину, покачивался с пятки на носок. «Нервничает генерал», – подумал Гусев, когда они вошли в дом.
– Господин следователь, Поликарп... эээ, простите, не запомнил, как вас по батюшке, – сказал он, подходя к Гусеву.
– Платон Поликарпович, – поправил его Гусев.
– Да, Платон Поликарпович, здесь появилось одно обстоятельство... В общем, моя супруга утаила от вас один факт. Пройдёмте в кабинет. Я там вам всё объясню.
Генерал решительно, не глядя на посетителей, направился на второй этаж. В кабинете он сразу же сел за стол и, сделав глубокий вдох, начал говорить:
– Дело в том, что Анна Прокофьевна на следующий день после моего отъезда возвращалась домой. Накануне мы немного повздорили, так как я не дал ей взять деньги из выручки за имение. У меня предстоят большие расходы, и я просил её пока не тратить эти деньги. Но Анна меня ослушалась и решила сама взять их на следующий день. Однако ключа уже не было на месте. Когда я сегодня сказал ей, что меня подозревают в инсценировке ограбления, то Анна Прокофьевна испугалась, что её действия могут неправильно истолковать. К тому же она хотела скрыть от меня свою попытку взять деньги. Поэтому попросила Матвея никому не говорить о том, что возвращалась. Сейчас она переживает, что её обвинят в обмане.
Генерал Ельников помолчал немного, оценивая реакцию следователя, и вкрадчиво произнёс, пристально глядя на Гусева:
– Платон Поликарпович, нельзя ли сделать так, что Анна Прокофьевна сама вам об этом сегодня рассказала? Мне бы очень не хотелось, чтобы её вызывали в суд. Это можно сделать?
– Ну отчего же нельзя, – степенно ответил Платон Поликарпович. – Составим сейчас протокол. Пригласите супругу. А пока её ждём, позвольте моему помощнику осмотреть балкон. Из чьей комнаты на него есть ещё выход?
– Жена просила сделать ей больше балкон в спальне, вот и пришлось их объединить, – ответил генерал, вызывая звонком горничную. – Видите ли, она любит в жару спать на балконе.
Вскоре пришла и сама госпожа Ельникова, поблёкшая и печальная. Бесцветным голосом рассказала, что тогда, когда она в начале дня ездила к модистке, не болтала там с мадам Корф, как говорила ранее, а сразу поехала домой. Пробыла совсем недолго, так как не нашла ключ. Из дома сразу же поехала к дочери.
– Ну что ж, Анна Прокофьевна, слова ваши, уж не обессудьте, на этот раз придётся проверять, – промокнув пресс-папье чернила на протоколе, Гусев холодно взглянул на генеральшу.
– Серёжа, – позвал он Вавилова, – я закончил. Тебе ещё много времени надо на осмотр?
Криминалист тут же вышел с балкона и разочарованно развёл руками.
– Увы! Платон Поликарпович, ничего стоящего внимания я не нашёл.

Распрощавшись с Ельниковыми, они вышли из дома. Гусев шёл с видимым недовольством на лице, и Сергей ничего не стал у него спрашивать. За воротами Платон Поликарпович посмотрел на часы и сказал:
– Серёжа, рабочий день уже закончен, можешь идти домой, а мне надо в сыск заглянуть.
– Нет, нет, Платон Поликарпович, – торопливо ответил Вавилов, – я с вами поеду. Проверю под микроскопом, что за пятно мы сегодня обнаружили.
В пролётке Гусев какое-то время сидел и молчал, надувая щёки и морща нос. Но потом вздохнул и начал размышлять:
– Ох, не нравится мне всё это. Генеральша что-то мудрит. Подозреваю, что она могла проговориться Николаю, где хранился ключ от сейфа. Поэтому так нервничает. А всё остальное он, думаю, провернул один. Ключ от входной двери у него, возможно, остался ещё со времён проживания. Прошёл в дом, взял деньги и колье и для видимости взлома поковырялся проволочкой в замке. И также через дверь вышел. Тогда сторож Матвей скрывает его посещение по просьбе генеральши. Пока всё логично... Но если он хотел инсценировать взлом, то почему не положил ключ от сейфа на место? Забыл? Возможно... В этой версии лишним получается пятно на ковре. Поцарапался проволочкой? Но тогда кровь была бы на полу у сейфа. Если предположить, что по случайному стечению обстоятельств он наткнулся в генеральском кабинете на медвежатника, который начал вскрывать сейф, и ударил его чем-то по голове, то пятно в нужном месте и объяснимо. Но опять тот же самый вопрос: как попал в дом и как потом выбрался из него злоумышленник. Придётся завтра снова ехать к генералу и допрашивать с пристрастием Матвея. Что-то у меня уже ни сторожу, ни его собачкам доверия нет. Но хоть одно прояснилось: если верить Анне Прокофьевне, то ограбление было совершено в ночь после отъезда генерала.
В сыскном отделении Гусеву сообщили, что нашли ротмистра Чащина, которому Николай Костромин должен пять тысяч рублей. Он рвёт и мечет, ругает Николая последними словами, так как ему самому позарез нужны деньги. Ротмистр в поисках Костромина обшарил все игорные заведения города, но нигде не нашёл его. Кто-то сказал, что Николай Костромин, возможно, уехал в соседний уезд. Там у баронессы Загряжской на игру собираются солидные люди.

Глава 6

Платон Поликарпович проснулся от резкого звонка телефона. Покосился на недовольно ворочающуюся жену и осторожно встал. Его уже давно не тревожили ночными вызовами, и он очень удивился этому звонку. С тяжёлым сердцем снял трубку, ожидая услышать что-либо весьма нехорошее, и хрипло сказал:
– Гусев слушает.
Он ещё больше удивился, когда в ответ услышал громкий возбуждённый голос Сергея Вавилова:
– Платон Поликарпович! Я тут случайно узнал одну прелюбопытнейшую вещь и подумал, что вам непременно надо об этом сообщить. Ой! Простите! Я, должно быть, поднял вас с постели. Но пока объяснялся в полицейском отделении, совсем упустил из виду, который час. Ещё раз прошу меня простить, но не было сил ждать до утра.
Обескураженный и недовольный Гусев, прикрывая трубку рукой, шёпотом проговорил:
– Серёжа, успокойся. Мне не привыкать к ночным вызовам. Только прошу тебя, не кричи так. Спокойно объясни, что случилось.
– Хорошо, Платон Поликарпович, – тоже шёпотом ответил ему Вавилов. – Сегодня вечером, возвращаясь домой, я зашёл к приятелю. Там собралась приятная компания. И вот один из гостей, он служит в морге патологоанатомом, узнав, что я криминалист из сыска, поведал мне следующее. Не так давно к ним с улицы доставили труп мужчины. Мужчина одет был чисто, сивухой от него не пахло, значит, не пьяница или бродяга. Но вот в костюме его была одна занимательная вещь: под пиджаком, поверх жилетки, на животе был одет широкий кожаный пояс с карманчиками, в которых лежали разные крючочки и инструменты. Да и в кармане пиджака было полно этих железок. Так вот, товарищ из морга смекнул, что мужичёк, похоже, был взломщиком. Мужчина умер от разрыва сердца: второй инфаркт уже. Ещё он сказал, что на голове у него была глубокая рана, полученная прижизненно. Скорее всего от удара по голове. При падении с высоты собственного роста в таком месте рану не получишь. Я как про рану на голове услышал, так сразу и спросил, откуда, мол, труп привезли. Но он не помнит. Платон Поликарпович! Может это наш злоумышленник? Вот я и побежал в ближайшее полицейское отделение вам звонить. Ещё раз простите, что поднял с постели.
– Да, Серёжа, это очень интересно. Это вполне может быть так, – оживился Гусев. – Вот что! Я завтра с утра, часам к восьми сразу поеду в морг. Подъезжай и ты.

В морге их ждал ещё один сюрприз. Оказалось, что труп был найден у особняка Ельниковых как раз на следующее утро после отъезда генерала. Сияющий Сергей Вавилов не находил себе места от возбуждения.
– Наш! Платон Поликарпович! Наш труп! – радостно повторял он, взволнованно расхаживая по маленькой комнатке заведующего.
Сам труп уже давно был захоронен. В такую жару неопознанные тела почти сразу после вскрытия отвозили на кладбище. Но вот личные вещи ещё остались, и Гусев сидел в нетерпеливом ожидании, когда их принесут.
– Платон Поликарпович, разрешите сначала я его вещи посмотрю? – обратился к нему наконец-то успокоившийся Вавилов. – Это ведь можно попробовать сделать отпечатки пальцев с инструмента и сравнить их с чужими отпечатками на сейфе и раме. Так мы точно узнаем, был ли этот мужчина в кабинете генерала. А ещё, – глаза Сергея загорелись огнём азарта, – можно сравнить их с отпечатками из нашей картотеки. Если повезёт, то мы и личность трупа установим.
– А вот это ты, Серёжа, хорошо придумал. Молодец! – похвалил его Гусев, гася в усах довольную улыбку от профессиональной смекалки криминалиста.
Наконец им принесли небольшой металлически позвякивающий холщовый мешочек, и они, поймав пролётку, поехали в сыскное отделение.
Сергей по дороге что-то увлечённо рассказывал о возможностях дактилоскопии, а старший следователь по особо важным делам погрузился в свои мысли. «То, что мы нашли возможного злоумышленника – хорошо, но это ничего не объясняет в деле, а наоборот, всё только усложняет. Если выяснится, что Николая Костромина в ночь ограбления действительно не было в городе, то рушится вся версия. Под подозрением опять госпожа Ельникова. Что, если она возвращалась домой не на следующий день, как говорит, а в ночь после отъезда генерала. Столкнулась с вором, ударила его по голове, взяла деньги, колье для достоверности ограбления и ушла. Вор очнулся и убежал непонятным нам пока способом. Но опять этот чёртов ключ не вписывается. Ельникова могла положить его на место в любой день до приезда генерала. И это её признание...».
– Платон Поликарпович! Мы приехали! – позвал Вавилов, с удивлением глядя на всё ещё сидящего в пролётке Гусева.
– Да, Серёжа, выхожу. Что-то задумался, – Гусев вздохнул и неловко выбрался из коляски.
– Ты, Серёжа, мешочек забирай. Как выяснишь, есть ли в кабинете отпечатки мужчины, сразу звони мне. Я пока буду у себя. А сейчас мне надо зайти к Потапову.

В кабинете помощника начальника сыскного отделения Владимира Анисимовича Потапова с утра было полно людей и уже ужасно накурено. Платон Поликарпович не стал заходить, а решил дождаться окончания совещания у раскрытого окна в коридоре. Ночью прошёл дождь, и жара, наконец, спала. Но удовольствие от прохлады и запаха сирени из окна портили невесёлые мысли о расследовании: «Хоть и просил Август Генрихович «не выносить сор из избы», а если в ограблении окажутся замешены жена и шурин генерала, то шумихи не избежать».
– Вот вы где, Платон Поликарпович! – пробасил подошедший Потапов. – Нашли вашего Костромина. Он уже четыре дня живёт в поместье баронессы Загряжской. Кутит и играет в карты. Ну, а про его долг ротмистру Чащину вам уже докладывали. Про заказ на сейф генерала Ельникова мои осведомители ничего не слышали. Может, какой залётный работал. Медвежатников у нас давненько не было.
Он опёрся о подоконник и, выглянув в окно, повертел головой.
– Погодка-то какая! Красота! Лет шесть назад, вот как раз перед вашим назначением, отправили мы на каторгу некоего Яна Кольского. Промышлял у нас в губернии такой «мастер» по сейфам. В воровской среде его Двуликим Янусом прозвали за любовь к лицедейству. Он, когда начинал охоту за сейфом, любил наряжаться то монашкой, то почтальоном, то бродячим музыкантом. Так он изучал дом и распорядок жизни хозяев. Но ему ещё долго в кандалах ходить. Там ограбление получилось с разбоем: купчик помер.
– А у меня вот, Владимир Анисимович, – Гусев хитро блеснул глазами, – появился неопознанный труп медвежатника. В морг с улицы доставили. Умер от разрыва сердца. Представляешь, при нём полный набор инструментов. Подозреваю, что он может быть замешан в деле генерала.
– Интересно, – оживился Потапов. – А описание его есть?
– Только общие сведения в заключении патологоанатома, – Гусев, порывшись в папке, протянул ему листок бумаги.
Потапов, взглянув на заключение, немного подумал и разочарованно произнёс:
– Маловато, конечно. Под такое описание многие подойдут.
– А мне вот Серёжа Вавилов обещал пальчики снять с инструмента. Можно будет по картотеке попробовать поискать владельца этих пальчиков. А зная личность грабителя, может, и ниточки к Ельниковым найдём.
– Ловко! – хмыкнул Потапов. – По продаже имения, Платон Поликарпович, пока работаем. Людей мало. Хороших осведомителей тоже.
– Понятно, Владимир Анисимович. Но хоть какую-нибудь маленькую зацепочку найдите. Хоть полниточки, – со вздохом произнёс Гусев.
Они распрощались, и Платон Поликарпович отправился в окружной суд на доклад к Августу Генриховичу: он просил лично ежедневно сообщать ему о ходе расследования. У Штольца Гусев узнал о полной политической благонадёжности семейства Ельниковых и щепетильном отношении генерала к казённым средствам. Август Генрихович также недвусмысленно намекнул, что труп взломщика очень даже кстати.
Вернувшись к себе в кабинет в дурном расположении духа, Гусев даже не стал пить чай, как он это обычно делал перед началом работы. Секретарь Алёша, успевший хорошо изучить характер старшего следователя, решил дать ему время на «остывание» после разговора с начальством, поэтому молча стучал по клавишам пишущей машинки.

«Легко сказать: сделайте из взломщика обвиняемого. Мне что написать? Ключ от сейфа он случайно нашёл на столе, а рану на макушке получил, упав головой на некий металлический предмет, когда спускался с балкона?» – негодовал Платон Поликарпович. Но постепенно успокоившись, он стал думать о том, как повести разговор со сторожем Матвеем. «Матвей на первый взгляд обычный служака, преданный своим хозяевам. Их он всегда будет защищать. Но не хитрец. Чем-то надо его сбить с толку, каким-то фактом, тогда он, может быть, проговориться... А собачки его, возможно, не так уж и хороши. Может, тоже спят ночью, как и сторож... Но всё равно непонятно, как вор попал в кабинет. Может в сговоре с Матвеем? Но навряд ли сторож пойдёт на это. Старик живёт один, ни дома, ни детей. Деньги-то и завещать даже некому. Нет, он на это не пойдёт, вора покрывать не будет... Ладно, поеду-ка я к генералу, может, что на месте соображу».
Просмотрев ворох бумаг, поступивших по другим делам, написав пару писем и загрузив секретаря бумажной работой, Гусев встал из-за стола. Выходя из кабинета, он услышал за спиной звонок телефона.
– Платон Поликарпович! – крикнул ему в след секретарь. – Это Вавилов!
Вернувшись, Гусев порывистым движением подхватил трубку и быстро прижал её к уху.
– Платон Поликарпович! Пальчики с инструмента я снял. Пальчики хорошие. На дверке сейфа полно похожих, но на раме портрета таких следов нет. Там в основном отпечатки пальцев генерала. Есть несколько чётких отпечатков его жены. Ещё я обнаружил на раме пальчики неизвестного лица. Сейчас пойду в архив опознать наш труп.
– Серёжа, ты молодец! Спасибо. Я уезжаю к генералу. Звони туда, – ответил Гусев и остался стоять с поднятой трубкой в руке.
Он рассеяно смотрел в пол и недовольно сморщил нос и надул щёки. «Вот тебе, Платоша, и простенькое дельце. Не зря оно мне с самого начала не понравилось. Появился ещё один фигурант. Похоже, Николай Костромин не так прост. Кто-то ему помогает, помимо сестры», – подумал Платон Поликарпович и опустил, наконец, трубку телефона.
– А принеси-ка ты мне, Алёша, чаю, – обратился он к секретарю. – Подумать мне надо.
Гусев сел за стол, откинулся на спинку кресла и, сложив на груди руки, погрузился в раздумье. «Если мы оставляем Николая в главных подозреваемых, то его помощник, получив от него ключ от входной двери и информацию о месте нахождения ключа от сейфа, проникает в кабинет и ударяет вора по голове. Затем открывает сейф и забирает деньги, а в качестве оплаты берёт колье. Потом так же через дверь выходит, забыв почему-то положить на место ключ. Вор приходит в себя и убегает неизвестным нам способом. Слишком много допущений... Ладно, сторож Матвей, скорее всего, не причастен. Он просто проспал вора, да и собаки тоже. Это предположение можно допустить. А вот с ключами всё сложнее. Это надо знать наверняка. О-хо-хо! Как бы ни просил Август Генрихович, но без огласки не получится. Придётся задерживать Николая Костромина и доставлять под охраной ко мне на допрос... Может, поднажать на Анну Прокофьевну? Она дамочка нервная, щепетильная. Если припугнуть слегка, то может и признается, что проговорилась Николаю про место хранения сейфового ключа. Да и про ключ от входной двери надо у неё поинтересоваться между делом». Размышления старшего следователя по особо важным делам прервал секретарь Алексей. Он с довольной улыбкой поставил на стол Гусева небольшой чайник с чаем и поднос с кучей булочек.
Отпив чая и откусив сразу пол булочки, Платон Поликарпович продолжил разбирать свои предположения. «Пока версия с помощником самая жизнеспособная. Посмотрим, что будет говорить Костромин. Остаётся только понять, как вор проник в кабинет. Причём попасть туда он должен был раньше помощника Николая Костромина. Что-то мы пропустили или недосмотрели... Надо ещё раз хорошенько проверить хозяйственные помещения и чердак. Ну, а если рассматривать чисто криминальную версию. Что мы имеем. А имеем мы одни вопросы... Предположим, наш медвежатник как-то узнал о продаже имения госпожой Ельниковой и как-то проник в дом генерала. Но просто проникнуть мало, надо ещё знать, где находится кабинет с сейфом. А дальше появляется загадочный некто, который бьёт его по голове, забирает часть денег и уносит ключ от сейфа. Ерунда какая-то. Нет, надо допрашивать Костромина».
Платон Поликарпович встал и обнаружил, что съел всё булочки. Рассердился сначала на себя, а потом на секретаря Алексея.
– Алёша! Я же просил тебя не приносить мне столько булок! Я скоро ни в один костюм не влезу! Вызови мне по телефону Потапова.
Алексей виновато опустил голову и начал вызывать коммутатор. Дождавшись соединения, он протянул трубку Гусеву.
– Владимир Анисимович! Нужно отправить наряд полиции к баронессе Загряжской и задержать Костромина. Попрошу сделать это пооперативней. И ещё мне надо пару человек для осмотра дома генерала Ельникова. Я сейчас отправляюсь туда.
– Эк вы размахнулись, Платон Поликарпович! – с шутливым неудовольствием ответил Потапов. – Что? Дело с мёртвой точки сдвинулось? Сергей успел уже доложить.
– О чём доложить? – насторожился Гусев.
– Он опознал ведь ваш труп! Его отпечатки с инструмента совпали с отпечатками Яна Кольского. Помните, я вам сегодня утром рассказывал? Он, видать, сбежал и в родные края подался. Где-то, видимо, отлёживался. А когда деньги кончились, стал втихаря дело искать. Как-то узнал про продажу имения Ельниковой и решил подломить сейф у генерала.
– Вот как? Ну вот и выясните, как он узнал про продажу имения, – по-деловому среагировал Гусев на полученное известие.
– Ох! Завалили вы нас работой, Платон Поликарпович. На вас одного работаем уже четыре дня, – с плохо скрываемым возмущением проговорил помощник начальника сыскного отделения.

Продолжение следует...