Хард. (1,2,3, главы)

Рассказ / Читателей: 27

Инфо

1. Глава первая, в которой рассказывается о том, как игра в кости может привести к самым неожиданным результатам.


В этот самый момент стражники ночного дозора имеющие быть на еженощном обходе городской стены, предварительно закрыв наглухо городские ворота,  совершенно не собирались заниматься своими обязанностями. Дардальд и Аргальд, потягивая из надтреснувшего кувшина кислое вино, закусывали пареной репой, мощно отрыгивали, смачно сморкаясь на грязный пол.
Шла игра в  кости.На кону было божественное создание- красавица Андельгильда. Ну, если уже быть достаточно точным то не сама она целиком с предложением руки и сердца и  последующим обладанием оного роскошного тела, а только танец на воскресном празднике в заведении  Мычащего Пса Грандальга.
Андельгильда слыла не только первой красавицей в городе, но и девушкой разумной и добропорядочной! И если честно добавить, то весьма перспективной невестой.
Её достопочтенный батюшка Грандальг, которого за злой нрав и неразборчивый говор, прозвали  Мычащим  Псом, держал трактир. Трактир в самом центре! Да!  На городской площади, вот прямо напротив костёла. Так что почтенные граждане, никоим образом не смели появиться  на святом причастии,  не заглянув в заведение Мычащего Пса.
Воскресные горячие обеды, как правило, бывали поздние. Дабы  прихожане, вдоволь намолившись и проголодавшись, имели возможность  основательно подкрепить свою плоть и воспрянуть духом.
Подавались рыбные супы из трески с фрикадельками. Из кусков рыбы, головы и костей варили бульоны, добавляя в них морковь, сельдерей, петрушку и незадолго до готовности – поджаренную муку.
Затем аккуратно процеживали через густое сито, добавлял снова мелко нарезанную морковь и фрикадельки из рыбного филе.
Соль и перец. Варили ещё минут десять и перед тем как снять с огня, добавляли желток.
Чаще подавали суп из кольраби ранних сортов. Разводили его мясным бульоном с добавленными отварными белыми грибочками.
Заправляли оное сливками, яичными желтками и сливочным маслицем.
Но чем, на самом деле славился Мычащий  Пёс, так это изготовлением славногоипокраса.
А учитывая тот факт, что всякий обладатель дурного запаха изо рта, причислялся  к пособнику дьявола то, стало быть, каждый уважающий себя христианин, имел законное основание посещать подобные  заведения!  Мало того, напиваться до состояния полного адиабатического процесса. Как для  удаления зловонного запаха  из нутра,  а равно избавления от прочих дьявольских штучек. Штучек, которые систематически проявлялись в виде лиловых, сыпных пятен на груди, «золотой»  коросты на ушных раковинах и прочих неведомых церкви  адских  проделок сатаны.
И так, дорогой мой читатель, как я уже поведал, двое стражников, лентяев и мерзавцев,  совершеннейшим образом не собирались подниматься  в такую отвратительную погоду на городскую стену, а яростно предавались греховной и весьма азартной игре в кости. Разумеется, следуя законам динамики, таинства везения, а так же прихоти девоньки - изменщице по имени Фортуна, один из них проигрывал, а другой соответственно уже млел от предвкушения обвить своими дубовыми ручищами, гибкий стан красавицы.
В этот весьма напряженный момент, прямо через открытые настежь городские ворота, самым принаглейшим образом вошёл неизвестный.
Неизвестный был закутан в дорожный, непромокаемый плащ.
Голову его покрывала широкая кожаная шляпа. Мощные ботфорты со шпорами указывали на то, что боевого коня он потерял по дороге, прямо посреди зимы и адской вьюги.
Незнакомец было беспечно прошёл мимо сторожки, в которой решалась воскресная судьба красавицы Андельгильды, но в самый последний момент, по известным ему одному причинам, передумал.
В этот самый ответственный момент, когда Аргальд затрусив до головной боли и шума в ушах деревянный стаканчик, выбросил избитые фортуной кости на стол, дверь ехидно распахнулась, и на пороге появился незнакомец.
Как я уже поведал вам, незнакомец был одет в плащ со стоячим как легавая перед выстрелом воротником, огораживающим плотным частоколом его лицо. На голове громоздилась огромная кожаная шляпа. Из всей этой сумеречной фигуры, выделялись только сверлящие до глубины души черные глаза.
Пожалуй, оба ночных стража не удивились такому неожиданному появлению, если бы не одна деталь. Кости, брошенные на стол, рукою тоскующего по плотским утехам Аргальда, самым вызывающим образом застыли в воздухе, и пожалуй в ближайшее время не собирались подчиняться всем известным законам природы.
- Пёс бы тебя побрал! – взревел нагулянным быком Аргальд.
- Весьма интересное предложение! – воскликнул незнакомец.
Затем не мешкая он вытянул руку из-под плаща, в которой оказалась черная трость с мощным набалдашником в виде змеиной головы, и коснулся Аргальда.
В тот же миг, охранник завертелся, завыл падая на четвереньки, и на глазах изумлённого Дардальда превратился в злобно рычащего, лохматого пса.
Незнакомец поманил пса.
-Фьють, фьють.
Пёс покорно затрусил к ботфортам,  сначала осторожно обнюхал, а потом яростно принялся слизывать с ботфортов грязный, тающий снег.
Кости наконец-то  пушечным залпом грохнулись на стол. А за ними следом,  головой о дубовые доски стола упал в беспамятстве Дардальд.
Незнакомец свободной рукой невозмутимо порылся в складках плаща и вынул странную блестящую вещь. Вещь весьма схожую на  веточку, с листком на самом кончике. 
Веточка блеснула серебром, облагородив своим светом мерзкую сторожку.   
- Ищи! – приказал незнакомец, протягивая псу странную вещь.


2. Глава вторая, в которой рассказывается о том, как поход за хворостом неожиданно может привести к удивительной и чудной находке.

-Ланц! Ланц! Несносный мальчишка! – дородная женщина приоткрыла дверь, да так чтобы из дома не выходило тепло. Узкая щель дверного проёма дыхнула кислым, подгоревшим варевом. 
  В очаге  испуганно задрожали маленькие язычки пламени.
- Ланц! Дрянной ребёнок! Я знаю, знаю, где ты прячешься! – женщина погрозила грязным, засаленным  пальцем в сторону  обросшего буро-зелёным мхом сарая.
- Бездельник! Быстро ступай в лес и принеси хвороста, да не ленись! А то останешься снова без ужина!
Мальчик не отзывался. Женщина поежившись, метнула испепеляющий взгляд вхмурую и безмолвную стену и захлопнула дверь.
Ланц, мальчишка лет семи осторожно слез с чердака, покосившегося на один бок сарая, где у него находилась тайная комната.
- Вот вредная баба, нанёс давеча ведь! - пробурчал он самому себе.
В этот момент дверь в доме вновь распахнулась, и на пороге, переминаясь  с ноги на ногу,  появился отец мальчика.
- Ланц! Мама что сказала?
- Она мне не мать! – Ланц упрямо сжал губы.- Моя мама на небесах.
- Скоро и ты отправишься вслед, но не на небеса, а прямиком в ад! – прошипела из мутной глубины дома мачеха. – А ты, старый дурень, поскорей закрывай двери, весь дом выхолодишь.
Отец виновато посмотрел на обрубок правой руки и поспешно захлопнул двери.
В подслеповатом маленьком окошке тут же показались кривляющиеся физиономии сводного брата и двух младших сестёр, таких же рыжих и противных как их мать.
Надо бы пояснить достопочтенному читателю, что с тех пор как барон фон Грюнберг издал указ, запрещающий рубить деревья в его лесных угодьях, и отрубил по этому случаю первому попавшемуся дровосеку руку, а этим дровосеком оказался, несчастью отец Ланца.
Утомлённое за хмурый, промозглый зимний день, солнце торопилось завалиться в тёплую, уютную кроватку, в маленьком домике, где-то там, в тёплой и волшебной стране по имени лето.
Мальчик спешил из последних сил. А это, я вам скажу было не просто идти по засыпанной снегом, петляющей в надвигающемся сумраке, дороге.
С первых же его маленьких шагов, ноги категорически и бесповоротно промокли, но Ланц не замечал таких мелочей. Вперёд его гнал страх.
Мой достопочтенный и уважаемый читатель и сам понимает, что в дикий, необузданный черный лес, стонущий не людскими голосами, рычащий как лев и плачущий как младенец. Хихикающий и чавкающий. Сладко зазывающий глупых прохожихв своё чёрное чрево соблазнительными девичьими вздохами. Напевающий тёплым материнским голосом  колыбельную песнь твоего детства. Лукаво нашептывающий самые сокровенный твои мысли и тайные желания.
Что я могу сказать вам, дорогой мой читатель?!  И в ясный летний полдень заходить одному в такой лес было бы неразумно, глупо и безрассудно!
Ланц торопился. Ветер проснувшись, принялся забавляться позёмкой, укрывая белым саваном унылый, засыпающий мир.
Плотная, неотвратимая черная стена надвигалась, бесповоротно и окончательно нависала над маленьким человечком.
На какое - то мгновение мальчик остановился.
- Ланц! Ланц! – раздалось совсем рядом.
Мальчик обернулся.
- Мама?!
- Ха, ха, ха..-  раздалось зловеще из тьмы  в ответ.
Шумно, над самой головой,  на замшелой еловой ветке, уселся филин.
-Уф, уф, уф…
Ланц  мигом вылепил ледяной снежок и запустил в птицу.
- Гад такой!
Филин,немного подумав, тяжело взмахнул крыльями и медленно растворился в лесном мороке.
Мальчик шагнул в самую чащу! С каждым шагом его окружала сумрачная леденящая бездна.  Сугробы недружелюбно обнимали худые коленки, снег самым наглым образом забивался в старые башмаки. Залатанные штаны и подвязанное маминым, побитым молью платком  пальтишко, с каждым шагом пропитывались снегом, превращаясь в заледенелую корку.
Костлявые ветки, скрюченными лапами царапали замёрзшее лицо и  подло забрасывали нависший на них снег за шиворот.
Искать хворост под сугробами было совершенно бессмысленно. Ланц шёл в самую чащу, где должны  лежать ещё днём поваленные лесорубами сухие деревья.
Через несколько минут мальчик понял, что окончательно заблудился.
Он пошёл наугад, продираясь сквозь колючие кусты, утопая в сугробах.
Ему очень хотелось сесть, заплакать и больше уже никуда не идти.
Он не заплакал, а просто сел, проломив хрустящий как вафельки, ледяной наст.
« Вот если я умру сегодня, я попаду к маме на небо?»  - Размышлял он, закрывая глаза.
- Ланц!
И снова тот же голос, такой знакомый…
Мальчик поднялся и пошёл на зов.
- Ланц! Ланц!
Уже совсем близко… Внезапно чёрная лесная стена расступилась, и он оказался на освещённой поляне. Ланц присел от удивления и протёр глаза.
Поляна не исчезла, а совсем наоборот ещё ярче заблистала, мягким серебряным светом.
Ланц присмотрелся и прямо перед собой на старом пне, увидал небольшое яблоко, именно оно и источало этот волшебный серебряный свет.
Мальчик подошёл поближе, и осторожно протянув руку, взял яблоко.
Яблоко было тёплое, необычайно тяжелое. Ланц повернул его и весь мир начал вращаться  подобно карусели. Его закружило и понесло…

3. Глава третья, в которой речь пойдёт о вещах обыденных и повседневных.

Барон фон Грюнберг маялся голодными позывами, меряя короткими шажками нескончаемое пространство обеденной залы.
Поздний ужин он откушал часа полтора назад, время раннего завтрака ещё не наступило.  Барону нестерпимо хотелось перекусить, чего-то эдакого…
Фон Грюнберг старался не отягощать на ночь тяжёлой пищей страдающее ожирением тело и посему на поздний ужин употребил самую малость.
Мелко нарубленные анчоусы с пропущенной через мясорубку ветчиной с добавлением ржаных сухариков и одного, или двух куриных яиц.
Остальные яйца в неопределённом количестве, варенные вкрутую, очищенные и обваленные в выше указанной массе, обжаривались во фритюре. Обжаривши, их разрезали вдоль и подавали на маленькой гренке.
Далее в ход шла нежирная утка, маринованная в бруснике с джемом из клюквы и морошки.
Обжаренное в сухариках филе морского языка под майонезом, смешанным с мелко нарезанными корнишонами, каперсами и укропчиком.
Всё это нехитрое меню, он заедал пятнисто-зелёными ломтиками сыра,  похрюкивая от удовольствия, неторопливо запивая белым вином.
Насытившись, барон вяло задремал у потрескивающего жаром камина.
Сон ему приснился весьма возмутительного и неожиданного содержания.
Будто бы он сидит в огромном глиняном горшке, натёртым изнутри чесноком. Внезапно на его лысую голову начинают лить красное вино. Он с ужасом пытается выбраться из горшка, но стенки скользят, а от обилия винных паров у него начинает кружиться голова и в ногах образовывается неприятная ватность. Вслед вину, в горшок натирают сыр и начинают растапливать при непрерывном помешивании. Затем на его голову льётся разведённый в воде крахмал, в глаза сыпется мускатный орех с перцем. Наконец всё это варево заливают вишнёвкой, и строгий голос басит извне:
- Гренки где? Подавать только в подогретом виде! Добавьте огня.
Барон проснулся с мышиным писком в голосе и массивными сальными каплями пота на лысине.
Часы на городской башне четко и безоговорочно пробили полночь.
Барон кряхтя поднял из кресла огромный живот и стал мерять шагами вдоль и поперёк нескончаемое пространство обеденной залы. Он хотел кушать…
Тем временем в выше упомянутой сторожке Дардальд громко икнул и открыл один глаз. Второй же благополучно заплыл от громового соприкосновение с поверхность стола.
Дардальд первым делом, повинуясь тайным лабиринтам подсознания, по взрослому приложился к кувшину с вином, и лакал захлёбываясь и похрюкивая, пока не вылакал всё до последней капли.
Происшедшее действо с превращением его собутыльника Аргальда в бездомного, вшивого пса произвело на Дардальда весьма удручающее впечатление. Он собрал кости в деревянный стаканчик. Накинул на плечи служебную куртку и ринулся к выходу, доложить о скандальном происшествии по всей надлежавшей форме, вышестоящему начальству.
Затем, уже стоя в дверях и повинуясь непонятному ему инстинкту, он вернулся к столу, лихорадочно схватил деревянный стакан с костями, и потрясши самую малость выкинул кости на стол. Три шестёрки!
Да! Всё три кубика упали вверх выщербленными точечками, обозначающими цифру шесть! Дардальд сгрёб кости в стакан, основательно перетрусил и выбросил три по шесть.
Он снова собрал кости в стакан и не скрывая внутреннего душевного волнения, перекрестившись выбросил на стол ту же комбинацию.
Он бросал и бросал, ещё и ещё, потея от удивления и перестав осенять себя крестным знамением.
Совершенно позабыв о намерениях отчитаться  перед начальством за дьявольский инцидент происшедший с беднягой Аргальдом, Дардальд схватил кости и помчался в таверну к Мычащему Псу Грандальгу.
Часы на городской башне четко и основательно пробившие полночь, совершенно не повлияли на количество посетителей в таверне.
Дардальд потянув на себя тяжёлую, битую сапогами, дубовую дверь растворился в адском симбиозе запревших портянок, перекисших пивных отрыжек, выедающего глаза чахоточного табака, выпускаемого как из дымовых труб маленькими, длинными самодельными трубочками.
Сразу у дверей на трёхногом инвалидном табурете, как Вечный Жид, сидел бездомный, ничейный скрипач. Застать его в таверне можно было в любое время дня и ночи. Он состоял тут на должности швейцара, стукача и музыканта. Хотя в роли последнего он явно не состоялся. За последние двадцать лет непрерывного пребывания в таверне, скрипач выучил всего две мелодии, одну медленную, танцевальную совместно с женским полом, а другую быструю, танцевально самостоятельную для пьющих мужчин.
И обе мелодии он страшно фальшивил. Ему бы в другом месте давно уже сломали скрипочку об голову,но в этом городе больше не было музыкантов.
Серая масса гуляла,вливая в кричащие глотки огненное пойло, перегрызая гнилыми зубами свиные хрящи, подаваемые традиционной закуской к недобродившему пиву. Сплевывая на пол грязные ругательства вместе с пережёванным табаком и остатками вчерашних свиных хрящей, застрявших в прогнивших зубах.
Над всем этим бедламом, за барной стойкой на высоком стуле, милостиво восседал сам лично Мычащий Пёс Грандальг.
Дардальд целеустремлённо ринулся к ближайшему столу, достал из кармана куртки стакан с костями, бросил на стол две монеты и вопросительно оглядел серую массу. Тут же к нему присоединились трое и вступили в игру. Дардальд потряс стаканчик и выбросил три шестёрки,сгрёб деньги и удвоил ставку.
И понеслось…
Счастье Дардальда длилось недолго. Серая масса игроков не успела смениться пару тройку раз, как за его спиной змеиным шепотом поползло…
« Нечисто тут»
« Надобно проверить этого на предмет зловония изо рта»
« Сапоги снять и поглядеть, имеются ли копыта»
Дардальд не блистая особо умом, на инстинктивном уровне понял, что через пару минут его начнут бить.
Он собрал кости, и вальяжно раскачиваясь, звеня выигрышем в туго набитых карманах, направился в барной стойке.
- Налей-ка мне кувшин твоего лучшего вина! -  хотел пафосно вымолвить Дардальд, но вместо этого из сжатой глотки вырвалось невообразимое и мерзкое тявканье.
Мычащий Пёс Грандальг выпучил глаза, не веря своим ушам, едва не свалившись с высокого стула, открыл было рот, выдержав театральную паузу, защёлкнул его как крышку рояля.
- Простите уважаемый Грандальг! – вскричал побледневший и цепенеющий от страха Дардальд.
И снова вместо слов только громкое и явственное:
– Гав, гав, гав!
- Издеваешься? Сын шлюхи и Вельзевула! – Грандальг со всего маху лупанул кулаком по барной стойке, да так что с полок жалобно позвякивая, посыпались стаканы. Серая масса мертвецки затихла,а ничейный скрипач с перепуга подавился фальшивой нотой и впервые за всё это время слез с хромого табурета и выскочил прочь.
Грандальг махнул рукою, кому-то в  самом тёмном углу бара и тот час двое увальней подхватив Дардальда, потащили упирающееся тело на задний двор.
Дардальд уже не пытался оправдаться, он просто скулил. Его мятые штаны в области паха вдруг сделались желтыми, лицо приобрело серый оттенок, зубы выбивали чечётку, а ноги напрочь отказывались передвигаться.
Для начала ему дали под дых. Дардальд хрипло втянул в себя остатки воздуха и покорно затих. После, аккуратно вывернули карманы, отобрав выигрыш. Достали стакан и кости, бросив на мостовую, и раздавили мощными сапогами. Вслед за стаканом на мостовую полетело тело Дардальда.
Били со знанием дела. Целеустремлённо и основательно.
И забили бы лентяя и мерзавца, если бы, откуда не возьмись из тёмного переулка на увальней не налетел огромный, лохматый пёс.