Гл. 7 и 8 Девушки тяжёлого поведения

Читателей: 35

Инфо

ДТП 7 (*автор не тождествен центральному персонажу повествования)
***
Мару всё время швыряло к высоким. Даже у рыжего парня прозвище на районе было не Рыжий, а Длинный - эта характеристика превосходила очевидную первую. Мара полыхала ненавистью, когда вспоминала о своём первом опыте. Перемежающиеся кровавые красные, бледно-зелёные - как то, что он выплюнул тогда на простыню, и ей пришлось лечиться, синие и жёлтые яростные вспышки в дискотечном зале исходили, кажется, от неё, а не от четырёх фонарей на диджейском пульте.
Мара вспомнила — и горло высушил гнев. Они переминались с ноги на ногу под какую-то плаксивую мелодию, студент что-то шептал ей в ухо, она не могла ответить. Его плоть ожидаемо бруском вдавилась в её живот. Как же она ненавидела эти в секунду выраставшие бугорки под разъезжавшимся зиппером джинсов! Мара оттолкнула наглеца и резко пошла к выходу по прямой, смещая парочки с орбит, задевая танцующих плечами и локтями; ей вслед возмущённо шипели.
В коридоре у торцевого окна дымили. Она показала жестом указательного и среднего пальцев: закурить. Ей тут же протянули сигарету. Кто-то щёлкнул зажигалкой. Из-за спины, с подоконника, вытянули ополовиненную бутылку тёмного стекла. Мара отхлебнула, но спазм ещё не отпустил её гортани. Красноватая сладкая струйка сбежала на подбородок. Кто-то — она различала только силуэты — потянулся слизать.
- Ты чо, мать! - услышала Мара. - Всё закрыто уже, тратишь драгоценное.
Ей освободили место на подоконнике, она села, ощутила спиной льдистое оконное стекло. Если надавить сильнее, рама выломается или нет? Интересно, осколки стекла застрянут в свитере или достанут кожу? Это очень больно?
Она тут же ощутила твёрдую ладонь на позвонках.
- Осторожно,  Или у тебя крылышки отросли? Дай-ка проверю, - ладонь скользнула под свитер, к худым лопаткам.
Мара высвободилась, повернула лицо на этот голос.
- Я трезва и труслива. Если хотите соскребать меня с асфальта, придётся  сильно напоить, - отчётливо выговорила она. - Но всё ведь уже закрыто, верно?
Она сделала было шаг, чтобы вернуться в свою — точнее, в Тахину - комнату, но увидела в конце коридора этого парня, в водолазке. На его руке повисла та самая девчонка, со злыми глазами.
Парень смотрел в их сторону — компании у окна. Наверное, решал: подойти, или нет. Вадим? Володя? Он представился, но Мара заранее решила, что имени запоминать не будет. Девчонка потянула его за собой. Они скрылись за поворотом, ведущим к лестничной площадке.
Ей тоже нужно было на лестницу. Выждав немного, Мара побрела в комнату. Девочки почти все уже были дома. Собирались гасить верхний свет. Мара успела увидеть неодобрительные взгляды. Одна из них оказалась одногруппницей злой девочки. Видно было, что успели перетряхнуть бельё Тахиной гостьи.
Тахина койка стояла под подоконником. Мара была тощей, они вполне поместились вдвоём.


ДТП 8 (*автор не тождествен центральному персонажу повествования)
***
В субботу Таха на пары не пошла. Они с Марой оделись потеплее — Таха её экипировала своими вещами — и поехали в речпорт. Вода всегда успокаивала Мару. Павильоны «Соки-воды» и пирожковые уже закрылись после сезона, навигация заканчивалась. Они купили (Таха купила)  одну булочку по дороге и сейчас облокотились на парапет и неторопливо ели. Чайки укрылись где-то под сводами пакгаузов, некому было хватать куски из рук.
Тёмно-коричневая камская вода уже загустела и отяжелела, через каких-нибудь пару недель начнётся ледостав.
За спинами девочек вспарывали холодный плотный воздух гудки поездов — через дорогу каменные терема станции «Пермь Первая». Можно уехать в Питер, где у Мары никого не было, можно вернуться в Свердловск.

Этим летом она там изрядно покуролесила. Исполнила так, что даже замдекана запомнил её имя.
Ехала она не поступать — ей уже было, по большому счёту, всё равно, выучится ли она, кем будет работать, где завоюет славу, которую ей с детства пророчили. Маре просто нужна была причина вырваться из города, где её всюду настигали эти жуткие звуки горлового щёлканья — знак принадлежности к району. Не рассказывать же родителям, что она умирает от страха, выходя на улицу. Её ругали даже за четвёрки в четверти, как бы она обрушила на семью такую неприглядную правду! Что бы они ей сказали? Опять сделали бы виноватой?

В Свердловск они двинули с Яной. Их заселили на Чапайку, недалеко от домика Бажова. В комнате были ещё две девочки. Златовласка с густыми щёточками ресниц — с ней они подружатся на всю жизнь — и внучка уральского революционера с громкой фамилией, миловидная и незапоминающаяся.
Яна была изящная тонкокостная брюнетка с круглым улыбчивым лицом, на котором уютно расположились смешливые светлые глаза, аккуратный, даже крошечный, носик и полные губы. Мара тоже была худой, но угловатой, а Яна — плавной.

Успешный творческий конкурс (первый тур — привезённые публикации, второй — сочинение) они (Мара получила оценку пять с припиской «настоятельно рекомендована», и надо же было просрать удачу на экзаменах!) отметили в общаге.
Бутылка сухого — пришла ещё пара абитуриенток из соседней комнаты. Ни о чём. Они были веселы просто так, без вина. У Мары был подаренный на окончание школы кассетник. Они с Янкой залезли на стол танцевать.
- Джонни, оу, е! - подхлёстывала их Джилла из колонок.
Златовласка Катька смеялась, закрывала лицо руками, строгая Надя сидела в углу с отсутствующим видом.
- Ой, девочки! - вскрикнула Катька, показывая за окно.
Напротив в доме на балконе второго этажа, вровень с их окном, стояли и семафорили им двое мужчин. Яна с Марой переглянулись, их танцевальные движения  стали более вызывающими. Хотелось посмеяться над олдами — по виду, им было не меньше тридцатника.  Бретелька сарафана соскользнула с Мариного загорелого плеча.
- Ушли, - прокомментировала Катька. Девчонки издали победоносный клич. Противник был изгнан.
Композиция, поставленная по второму кругу, ещё не закончилась, как раздался стук в дверь.
Они спрыгнули со стола — вдруг, коменда или побеспокоенные шумом старшекурсники.
На пороге стояли те двое из дома напротив.
- Что-то празднуете? - спросил один и выставил вперёд руки с зажатыми за серебряные горлышки бутылками шампанского. Наверное, держали дома стратегический запас.
Девочки смутились. Выходка представлялась безнаказанной, пока их разделяли оконное стекло и улица. Но теперь мужчины, взрослые, стояли нос к носу. Как держаться с ними, девочки не знали.
Надя уже умирала в своём углу. Катька смотрела распахнутыми кукольными глазами, застыв у окна.
- Может, к нам? - оценив обстановку, позвали визитёры. - У нас мастерская, посмотрите на самоцветы.

Спустя несколько лет, когда Яна уже закончила Универ и подрабатывала редактированием буклетов ювелирного дома, выяснилось, что мужики не врали. Они действительно были художниками, ювелирами. Один — хорошо известным в Свердловске. Как могло бы всё повернуться!
Не знаю, сожалела ли Янка, пребывавшая в состоянии развода с толком нигде не работавшим Ростиком, тем самым старшекурсником с физфака (это была общага естественнонаучных факультетов, конкурс в том году был гигантский, на Большакова всю абитуру журфака разместить не смогли), который выгнал непрошенных гостей.
Ростик, куривший во время описываемых событий на лестнице (обитель девочек была как раз напротив) ввалился в комнату с другом, они предложили мужикам «выйти» и о чём-то тёрли в коридоре. Вернулись с видом победителей.
Жили они этажом выше, как оказалось, в той самой комнате, куда приглашала стрелочка написанного крупными буками объявления: «Девушек, не прошедших дефлорацию, ждут в триста пятнадцатой».
Смешно, но они с Яной не знали этого слова и навели справки у девушек постарше.
Выходило, что Мару уже не ждут. Но они очутились в этой комнате обе.