Гл. 6 Девушки тяжёлого поведения

Проза / Читателей: 54

Инфо

*Автор не тождествен центральному персонажу повествования

***
- Ты спи, мы в школу, - Таха поправила одеяло, подтянула его к лицу Мары, колючие ворсинки немедленно впились в голую шею.
В общаге ещё не топили. За окнами лужи уже затягивало к утру слюдой, плевки вмерзали в выщерблины асфальта крошечными айсбергами. Унылый пермский пейзаж успел растерять золото листвы — единственное неподдельное, природное. Голые, седые от холода, ветви на фоне фасадов и их хаотичные тени смотрелись цепями входивших в моду металлистов. Но с шестого этажа гризайль поворачивавшего на зиму октября не был виден. Если нужно было понять, что за кипиш во дворе общаги, пришлось бы встать коленями на подоконник и вжаться в стекло.

Мара не могла: от высоты её мутило, а ещё страшно хотелось спать. Она приехала ранним утром из Свердловска на каком-то проходящем, городской транспорт ещё не ходил, но до общаги было рукой подать — пересечь трамвайное кольцо, вынырнуть из скверика. Вещей было не много: полупустой коричневый чемоданчик. Тёплые, по сезону, оставались дома, куда она ни за что не хотела возвращаться. В курточке из плащёвки было зябко, поэтому под свитер она против обыкновения надела майку и даже бельё. Не знаю, насколько это действительно сохраняло тепло, но психологически давало ощущение одетости. Таха одолжит ей подбитый «чебурашкой» плащ.

Одеяло не очень-то спасало, Мара ёжилась и прислушивалась, не зашипит ли в трубах отопления. Потом заснула. Разбудили её Таха с новыми подругами (второй курс), у математиков отменили последнюю пару. Девочки включили свет, и сиреневый сумрак комнаты уполз в угол за шкафом и под длинный стол. Белое свечение ртутных ламп, двумя заснеженными бороздами пролёгших по потолку, было холодным, как воздух за окном. Из-под стола вытащили укрываемый от коменды хромированный чайник, лохматый шнур воткнули в разъём на чайнике и в розетку, защёлку на двери повернули от неприятных гостей и стали накрывать к ужину. Высокая девочка с рыжим хвостом пластала кругляш дарницкого, Мара пока не запомнила имён Тахиных соседок.
Она потянулась к пачке «Опала» - в коричневой в мелкую клетку «юбке».
-Ты что? В комнате не курят, надо в кухню идти! - замахала Таха.
Мара сунула ноги в чьи-то тапки, и подруги вышли.

Таха была одноклассницей, они жили в соседних домах, но познакомились после восьмого, когда их отправили в трудовой лагерь, слив хорошистов и отличников в один класс.
Таха тогда дружила с высокоскулой девочкой, похожей на светленькую вокалистку из АББА. Но в течение года компании и девичьи пары перегруппировались, и к выпуску они с Тахой уже делились такими секретами, которых не раскроешь маме. Впрочем, ТАКИХ у Мары тогда не было.
А теперь есть.

За предыдущий год Мара написала Тахе пару проздравительных открыток, и те с опозданием: никогда не была аккуратной в переписке. Родня обижалась. Обиделась и Таха. Но о чём ей было писать — как она провалилась на экзаменах? Девочка, не получившая золотую медаль только из-за этой долбаной физры?
И вот она свалилась на Таху со всеми накопившимися новостями, которые нельзя было доверить письмам.
Она не знала с чего начать. Подруги приоткрыли балконную дверь в просторной кухне, на плитах кипели какие-то холостые супчики, магазинные пельмени, на паре сковородок поджаривалась картошка на сале, от запахов свело желудок. Мара вдолгую и с удовольствием затянулась. Табачный дым унял первую волну голода, это было проверенное средство. Сигареты - заботливый друг бездомных девочек.
- Монеток дать? Маме звонить будешь? - участливо спросила Таха. - В фойе междугородный автомат.
Сердце ныло, но звонить она не будет. Наверное, маме легче смириться с тем, что у неё больше нет дочери, чем иметь ТАКУЮ дочь. Сделав за маму это невозможный, но как ей казалось, справедливый и всех устраивающий выбор, Мара ненадолго усмирила бунтовавшую совесть.

В кухню заглянули девчонки:
- Вы есть-то будете?
Этажом ниже уже громыхало: дискотека. Ели медленно, чтобы успеть ощутить сытость скудного ужина. Вяло переговаривались: идти-не идти. Вылезать из гетр, свитеров и фланелевых тёплых халатов никому не хотелось. Девочка с рыжим хвостом потянулась за зеркальцем и начала красить губы. Значит, пойдут.
Началось шумное весёлое переодевание, всегдашняя девичья толкотня.
Когда они спустились в рекреацию с прыгающими световыми пятнами цветомузыки, играл медляк. Парочки в дрожащем свете держались на разном расстоянии: кто на пионерском, кто на таком, что можно было схлопотать от студсовета.
Мару тут же кто-то дёрнул за рукав. Она обернулась: высокий, лохматый, с открытой улыбкой, кадык выпирает сквозь тонкую синтетику водолазки.
- Я не танцую, - резко сказала она.
- А зачем пришла? - удивился незнакомец.
- Стену подпирать. Говорят, у вас давно ремонта не было. Как бы не рухнула.- Маре хотелось сказать что-нибудь ещё столь же нелепое, но парень расхохотался.
На них оглядывались. Одна девочка, как показалось Маре, посмотрела зло. Наверное, считала своим этого долговязого.
- Ладно, пойдём, - она закинула ему руки за шею и сцепила замком. Маре отчаянно хотелось скандала.