Малая Медведица, 36

Читателей: 34

Инфо

36. Щёку Мары обожгло чьей-то твёрдой ладонью.
- Некогда с тобой возиться, девочка. Ступай наверх.

Мужчина с седьмого этажа, комната под ними, его Мара видела пару раз, мельком. Взял её под локоть и повёл к лифту.
- Боец, опроси! - крикнул им вдогонку Забродин. Это он “приласкал“ девушку на пороге обморока. Начальник РОВД прибыл через несколько минут после звонка
дежурного.
Распорядился не вызывать наряд: полная общага оперов. Сами.
Поехал вслед “скорой“ в больницу.
Вышли на седьмом, но Мара не поняла. Комната была чужая. Бойцов решил, ей тяжело будет в квартире, с оторвавшейся фрамугой в кухонном окне. В квартире, где она чуть не
овдовела.
- Располагайся, - сказал он, рывком стянув с койки несвежее постельное.
Вышел. Вернулся со стаканом чая.
Мара сидела, вцепившись обеими руками в край кровати, смотрела в одну точку, раскачивалась и тихо подвывала.
Бойцов придвинул табуретку, поставил стакан.
Запер входную дверь, поднялся к Паксу.
Он был одним из тех, кто держал Митю до последнего, высунувшись из окна третьего этажа. Предплечья болели от натуги.Он успел выбежать из подъезда, оторвал
Мару от мужа, передал кому-то из сослуживцев. Старлей шепнул ему сипло: - Защити...
С воем подъехала “скорая“, Бойцов помогал задвинуть носилки в салон. Вернулся в общагу, поднял Мару, повёл к себе. Прятать.
В квартиру ворвался старший Арбенин.
- Где эта ...? - летело с побелевших губ.
В комнате сына пусто. В кухонном проёме он столкнулся с Бойцовым.
- Алексей Петрович, вам лучше поговорить с Олегом. Он с Митей поехал. Девушка не в состоянии что-либо сказать сейчас.
- Я из больницы. Митю оперируют. Где она?
- Я вас к ней не пущу.
- Погоны жмут, капитан?

Олег медленно приходил в себя, отсчитывая шаги туда и обратно вдоль дверей оперблока. Он не понял, что произошло. Вечером - в начале ночи - всё было в порядке.
Все устали и сразу легли спать.
В машине Митька что-то порывался сказать, но ему вкололи что-то, и он затих. Олег услышал только обрывок фразы: “Мару не тро...“
Девчонке, конечно, достанется. Она единственная, кто может объяснить, как всё произошло. Отец её, конечно, замордует.
Ещё не известно, что станет с Митькой. Угрозы жизни нет, сказал врач. Но поломался сильно, в нескольких местах. Хотя бы не позвоночник - там просто ушиб.
Кум, конечно, постарается, чтобы дальше общаги не вышло, многие ещё спали, происшествие вряд ли внесут в рапорт. Что же всё-таки произошло? Скандала точно
не было - он бы не проспал.

- Алёша, поехали к нам, - обнял друга кум, вернувшись в общежитие.
- Жену Митину опросят, всё по форме. Если не несчастный случай, а что-то было, узнаешь в деталях, от тебя скрывать не стану. Но что бы ни выяснилось, надо
дождаться Митю. Как он скажет. Всё-таки жена.

Мара пыталась отмотать на несколько часов назад. Всё было как никогда до этого: нежность и бережность. Она впервые ощутила, что значит муж. Как это быть женой.
Что это навсегда и никто не посмеет. Неразъёмность.
Вначале они не решались:  рядом, на раскладушке, старался заснуть Олег. Но как-то незаметно они слились в одну плоть. Тихо. Медленно. Едва дыша.
Проснулась Мара очень рано. Выскользнула аккуратно, не потревожив мужа, захватила одежду. Оделась в кухне. Мама успел ей в гостинице сунуть деньги. Сейчас она
поймает такси или левака, съездит на Октябрьский рынок. Мальчики проснутся от ароматов из духовки. Мара запечёт окорок с курагой...
То, что она увидела, открыв дверь на улицу, зачеркнуло и эти планы. И все последующие. На долгую замужнюю жизнь.

Митя лежал (изголовье больничной койки было приподнято) абсолютно беспощный, правая нога на подвесе, опутанный трубочками. Капельница. Что это? Катетер?
Тугая повязка на голой груди. Он хотел набрать воздуха в лёгкие, чтобы позвать кого-нибудь, но оказалось больно.

Опять провалился в сон.
Разбудил отец. Мужчина наклонился над ним, гладил по слипшимся от испарины волосам.
У двери маячил Олег. Мары не было.

Вечером зашёл Боец. С капитаном, работавшим в угро, Пакс был знаком не очень близко. Но кажется, ему поручил жену. Он смутно помнил, что Бойцов первым
подскочил к нему, отгонял Мару, которая пыталась перевернуть Пакса, чтобы подложить под спину, на жёсткий смёрзшийся снег, что-то из одежды. Кажется, своё тоненькое
пальто.
Капитан передал ему свёрток - домашние котлеты из птицы.
- А Мара?
- Отец ей сказал, ты не хочешь видеть. Не разрешил приходить. Вот, она тут наготовила. Как ты?

- Спина ноет. Повернуться нельзя, - сказал Пакс и закашлялся. - С чего бы мне не хотеть видеть жену?
- Все считают её виноватой. Будто вы поссорились, и ты..
- Подожди, ты думаешь, я прыгнул? Нарочно? Я неврастеник? Я офицер! - Пакс опять закашлялся, схватился левой рукой за грудь. В правой по вене капали лекарство.
- Никто не знает же, как было. Мара сказала, что поехала на рынок, а тут...
- Боец, было так: я проснулся и не увидел Мару. Тут дверь входная стукнула. Я испугался, что опять чем-то задел, обидел. Хотя всё чудесно было. Выскочил, но увидел,
как съехались двери лифта. А на мне даже трусов нет. Я в кухню. На этот подоконник чёртов. Хотел окликнуть Мару. Выглядывал. Ждал, пока она появится из-под козырька.
Не знаю, подскользнулся. Повис на фрамуге. Она оторвалась.
Ты объясни отцу.
- Он сегодня уехал, Митя. Неделю и так здесь. Давай, вы уж сами как-то, по-семейному.
- Приведёшь Мару? Она вообще где?
- У меня, не переживай. Мы пока поменялись комнатами. Я присматриваю. Крёстный твой тоже бушевал там.

Что-то Пакса смутило в сказанном. После визита он пытался вспомнить, что. Боец холост. Но он надёжный. Тревога всё же скребла где-то под сломанными рёбрами.